Кошки Дремучего леса - Чарльз де Линт

– Джоэн, – нахмурилась она, – кого это ты приволок?

– Я ее в лесу нашел, – объяснил Джоэн. – Говорит, будто ее послала Нэнси Крик.

При этих словах старуха злобно плюнула в грязь, и все надежды Лилиан мигом улетучились. Вместе с румянцем на щеках.

– А она сказала зачем?

Лилиан расправила плечи. Может, эти медведи ее в конце концов и съедят, но нельзя позволять им вот так рассуждать о ней, словно о какой-то овце на выпасе.

– Я сама могу все объяснить, мэм, – вмешалась она.

Женщина-медведица обернулась к девочке. Темные глаза неотрывно смотрели на нее.

– Ну что ж, послушаем. Что ты расскажешь нам о Нэнси Крик?

– Я не так хорошо знаю Нэнси Крик, чтобы о ней рассказывать.

– Хм. Ну так расскажи о себе, девочка. Смотрю я на тебя и чувствую: что-то с тобой неладно.

– Вот и ваш сын так сказал.

– Мой сын?

– Ну да, Джоэн.

– Отчего ты решила, что он мне сын?

– Разве вы не Матушка Манан?

– Матушка – это титул, девочка.

– Меня зовут Лилиан, а не девочка.

– А в храбрости тебе не откажешь. Зачем тебя послали сюда?

– Тетя Нэнси сказала, что вы сможете растолковать мой сон.

При упоминании тети Нэнси Матушка Манан снова плюнула.

– Эта женщина-паучиха! – проворчала она. – Вздумала, что я возьмусь ей помогать!

– Помощь нужна не ей, а мне. И почему вы ее так зовете? – спросила было Лилиан, но тут же вспомнила все паутины на стропилах хижины тети Нэнси и Джонову сказку.

Хорошо, если это всего лишь сказка.

– У нее паучья кровь, – ответила Матушка Манан. – Нэнси Крик нездешняя. Она явилась из краев настолько дальних, что туда не ступала нога моего народа.

– Но если кто-то приехал издалека, это еще не значит, что он злой. Она сделала вам что-то плохое?

Старуха-медведица снова яростно плюнула:

– Ее народ охотился на нас ради мяса и шкур.

Лилиан пробрала дрожь.

– Но ведь это было очень-очень давно, мэм, – рискнула возразить девочка. – Они так не делают уже долгие годы. И я думаю, охотясь на вас, они просто не знали, что вы тоже люди.

Матушка Манан с силой ударила посохом оземь – костяные фигурки тревожно забрякали друг о друга.

– Может, и не знали, – пророкотала старуха. – Но она знала. Она была там!

Стоявшие рядом люди-медведи закивали, издавая звук, похожий на рев. Лилиан стало совсем не по себе.

– Я… я совершенно ничего об этом не знаю, – призналась она. – Я даже толком не знакома с тетей Нэнси. Я просто пришла к ней за советом.

– Насчет сна.

– Да, мэм, – кивнула Лилиан.

– Не иначе, здесь нечисто, – недовольно произнесла Матушка Манан и добавила: – Я не толкую сны чужакам.

– Но ведь тетя Нэнси не сама послала меня к вам! – поспешно вставила Лилиан. – На самом деле меня послали духи.

– Смотри-ка, сочиняет на ходу. Как смеешь ты пугать меня духами?! Ты меня за старую дуру держишь? Да я сейчас побросаю твои жалкие кости в мешок и отправлю Нэнси Крик – вот что я сделаю!

Лилиан проглотила комок в горле.

– Извините, что побеспокоила вас, – пробормотала она. – Тогда я пойду.

– Разве я разрешила тебе идти?

– Ну… нет, но…

– Дай мне закончить. Ты останешься жить здесь, с нами, будешь помогать мне по хозяйству. Готовить, убирать – и только попробуй пожаловаться. Заслужи мою помощь своим трудом, вот тогда и посмотрим.

– Что посмотрим, мэм?

– Стану ли я тебе помогать.

– Я…

И тут будто ледяная волна вырвалась из-под земли, едва не сбив Лилиан с ног, – люди-медведи и их город закачались перед ее глазами. Разгадка сна – единственная возможность вернуть прежнюю жизнь, вернуть все на свои места. Если Лилиан отступится, Харлин загонит ее в школу, а ферма Киндредов потихоньку развалится.

– Спасибо, мэм, – сказала Лилиан. – Я буду очень стараться.

– Вот и поглядим, – проворчала старуха-медведица.

Глава четырнадцатая

Ля Урсвилль

Первая неделя была ужасной, вторая – и того хуже. Лилиан не раз с трудом удерживалась, чтобы не запустить метлой или тряпкой прямо в лицо женщине-медведице. Но она твердо решила добиться своего и потому терпеливо выполняла нескончаемые поручения.

Матушка Манан заставляла ее убирать дом от чердака до подвала и не терпела ни малейшего пятнышка. Лилиан трудилась от зари до зари: вытирала пыль везде, где только можно, подметала под кроватями и за комодами. Ей приходилось в одиночку двигать тяжеленные буфеты. Ползая на коленках с ведром и тряпкой, она изо всех сил скребла каменные полы. Лилиан без устали таскала воду из колодца, чистила каминную трубу, очаг и дровяную плиту. Она выносила и споласкивала ночной горшок – вот уж мерзкая работенка! – но ни разу не пожаловалась.

Обнаружив что-то случайно недомытое, Матушка Манан заставляла девочку начинать все по новой – и так до бесконечности. К тому же не иссякал поток посетителей, приходивших выразить старухе-медведице свое почтение. И ни один не трудился вытирать ноги.

Еще Лилиан стряпала для гостей. Похоже, визиты вежливости к Матушке Манан были единственным развлечением в городе, а все люди-медведи отличались страшной прожорливостью. Лилиан едва успевала печь торты, ягодные пироги и пирожные для многочисленных посетителей. Она готовила чай, варила кофе и убирала посуду – и только успевала проводить одного гостя, тут же являлся следующий.

С наступлением темноты Лилиан без сил плюхалась на соломенный тюфяк, который Матушка Манан положила для нее в каморке без окон за кладовкой. Утро давало о себе знать громким стуком – старуха колотила по полу своим посохом, призывая Лилиан для новых дел.

Но иногда девочка позволяла себе маленькую вольность.

Она обнаружила, что медвежий народ привык запасать пищу, но делиться ею с чужаками не любит. Кормя цыплят возле общего амбара, Лилиан тайком подбрасывала горсть зерна лесным птичкам. Почистив курятник, собрав яйца и подоив коров, девочка всегда оставляла миску молока для кошек – домашних, что жили в амбаре, и диких. Эти приходили, бесшумно ступая, из леса, терлись о ее ноги и ласково бодались – совсем как кошки на тетушкиной ферме.

Она выбрала самое сучковатое и, как ей казалось, древнее дерево в саду и каждое утро оставляла под ним печенье.

– Это вам, мистер Яблоневый Человек! – объявляла девочка и возвращалась к своим бесконечным обязанностям.

К следующему утру печенье всегда исчезало. Лилиан воображала, как Яблоневый Человек выходит из своего дерева и съедает угощение. Но однажды она заметила лиса, удиравшего от яблони с печеньем в зубах. Ей стало смешно.

– Приятного аппетита, мистер Лис! – весело крикнула девочка вслед воришке, но приносить печенье по утрам не перестала.

Из всех поручений Матушки Манан лишь одно Лилиан нравилось по-настоящему – ближе к вечеру она брала корзинку и шла по ягоды. Уж тут-то она не упускала возможности повозиться подольше, поболтать с птицами, полюбоваться долиной и Ля Урсвиллем. Очень странно: у местных жителей в распоряжении такой чудесный вид, а они все больше сидят дома, заперев двери и захлопнув ставни, словно боятся кого-то. Кого, Лилиан не могла понять. Да и какая разница? Главное, что, собирая ягоды, она могла двигаться медленно-медленно. Улитка и та обогнала бы Лилиан, вздумай они соревноваться.

Как-то утром спустя две недели Лилиан направилась в спальню Матушки Манан с подносом, на котором лежало печенье, густо намазанное медом, и дымилась чашка чая. Девочка водрузила свою ношу на ночной столик, раздвинула тяжелые шторы и позволила себе чуточку задержать взгляд на чудесном пейзаже. Повернувшись к изножью кровати Матушки Манан, Лилиан приготовилась выслушать поручения на день.

Старуха-медведица уселась в постели и оперлась об изголовье. Она долго изучала Лилиан.

– Ты справляешься лучше, чем я ожидала, – наконец произнесла она. – Работаешь на совесть, без единой жалобы.

– Так ведь у нас уговор, – пожала плечами Лилиан. – Наверное, и вы скоро спросите о моем сне.

– Еще не время. Джоэн говорил, нужно почистить амбар. Вытрешь пыль в гостиной, вот и займись.

«А вы сами-то не собираетесь выполнять уговор?» – чуть не спросила Лилиан, но прикусила язык.

Жаловаться нельзя, иначе все пропало.

Она вышла из спальни, с трудом подавив желание грохнуть дверью что есть мочи. Вместо этого Лилиан тихонько ее прикрыла.

Похоже, медвежий народ попросту вымещает на ней злобу, которую питает к тете Нэнси. А вдруг тетя Нэнси и вправду съела нескольких людей-медведей, еще когда была маленькой? Не так, конечно, как в Джоновой сказке, а как обычно люди едят подстреленную на охоте дичь.

Все-таки звезды – это звезды, а вовсе никакие не дырки в одеяле Старухи Ночи, откуда паучьи духи вывалились и помчались по шелковым нитям вниз выручать маленькую девочку. Хотя Лилиан заметила, что медвежий народ испытывает ужас перед пауками и паутинами. Она не раз видела, как человек-медведь с воплем отскакивает от паука, притаившегося на ступеньке или свисающего с козырька над крыльцом.