Все против свекрови - Наталья Александрова

Поэтому начальство распорядилось, чтобы сведений дяде Васе никаких не давать и вообще дел с ним никаких не иметь. И наши два знакомых капитана, Творогов и Бахчинян, общаются с дядей Васей с оглядкой и осторожностью.

Иное дело – я, хотя тут тоже возможны некоторые сложности. С капитаном Лешей Твороговым у нас, как теперь пишут в социальных сетях типа «Одноклассников» или «Вконтакте», все сложно.

После того, как он арестовал меня по подозрению в убийстве любовницы моего бывшего мужа, которое я, конечно, не совершала[1], Леша проникся чувством вины и решил за мной приударить. Бахчинян ему это очень советовал, поскольку, во-первых, мы с ним в дружеских отношениях, а во-вторых, после развода с мужем я выменяла себе отдельное жилье – хорошую двухкомнатную квартиру. У Леши же вопрос с квартирой стоит ребром. Причем очень давно и остро. Жить ему негде, потому что родная сестра вышла замуж, зять оказался наглым типом, а когда Леша поучил его уму-разуму, от сестры же еще и попало. Короче, Леше нужна невеста с квартирой, и я подхожу ему по всем статьям. Но, во-первых, Лешина манера ухаживать за девушками оставляет желать лучшего. Делает он это с изяществом и грацией среднего бегемота или слона в посудной лавке. Кроме того, тут существует препятствие в лице Бонни.

Бонни Лешу не слишком привечает, он вообще терпеть не может мужчин, которые оказывают мне знаки внимания. И еще у Леши дома живет кот, что, конечно, тоже не способствует налаживанию семейных отношений.

Что касается меня, то я замуж в ближайшее время не собираюсь – слишком свежи воспоминания о неудачном замужестве. Шесть лет выброшены из жизни, это многовато.

Но Леше Творогову знать об этом вовсе необязательно. Потому что парень он непротивный, опять же, при ласковом обращении может мне очень помочь в расследовании. Главное – не показывать своей, так сказать, производственной заинтересованности, делать вид, что я просто так им интересуюсь…

Итак, я решила, пока суд да дело, повидаться с двумя бравыми капитанами и провентилировать тему насчет несчастных случаев. Им это нетрудно – справятся по городской сводке.

Где искать двух капитанов, я примерно знала.

Ашот Бахчинян жить не может без крепкого хорошего кофе, и, по его неоднократному утверждению, в нашем районе его лучше всех варит только Мила. Милка работает в небольшой кафешке на Третьей линии, у нее и правда отличный кофе и вкуснейшие булочки. Ашот называет Милу светом очей своих и говорит, что так, как она, варила кофе только его покойная бабушка. Ашотик вообще мужчина страстный и любвеобильный. Мила его привечает, но подозревает, что он бегает от нее к Татьяне на Седьмую линию, там тоже кафе. При этом Бахчинян делает такие честные глаза, что мы насчет Таньки верим.

Я решила навестить Милу, заодно и поболтаем.

При такой жаре кофе совершенно не хочется, поем мороженого. Иное дело – два капитана. По утрам перед работой они всегда у Милы, она даже выделила им персональный столик, можно сказать, филиал их рабочего кабинета. Обедают наши друзья где придется и когда получится, но послеобеденный кофе всегда пьют только у Милы – это святое. И тридцатиградусная жара вовсе не причина манкировать этими визитами. Ашот без кофе жить не может, он пьет его всегда. Как поется в старой песне: «Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной…»

Я надела очень миленькую желтенькую маечку, которая хорошо оттеняла легкий загар, накрасила губы новой помадой и очень себе понравилась в зеркале. Бонни дремал в дальней комнате, ловя сквознячок из открытого окна, я пробежала коридор на цыпочках, аккуратно прикрыла за собой дверь, и он за мной не увязался – большой успех.

У Милы в подвальчике было прохладно, сумрачно и пусто – все же в такую жару кофе не пользовался спросом. Два моих капитана уныло сидели в дальнем углу, Бахчинян вертел в руках пустую чашку, Творогов крошил булочку.

– Привет, Василиса! – Милка искренне мне обрадовалась. – Вид у тебя цветущий, загорела, в отпуске была?

– Да какое там! – махнула я рукой. – На кого я Бонни оставлю? Мы с ним в парке загорали.

Угу, загорали один раз. Только я разлеглась на солнышке на берегу пруда, как этого негодяя потянуло на подвиги. Он упер у какой-то тетки купальник, сушившийся на кустиках, и утащил его в заросли шиповника. Затем прокусил надувного лебедя, так что ребенок, сидевший в нем, очень расстроился. Утонуть в нашем пруду невозможно, он мелкий, мальчику было жалко птичку. И в довершение всего этот монстр закопал в песок шесть бутылок пива, которые стояли в ручейке для охлаждения. За пиво мужики сильно на Бонни обозлились, потому что никак не могли бутылки отыскать. Нам пришлось срочно покинуть место преступления, и с тех пор тот пруд я обхожу стороной.

Мила подмигнула мне и заговорила громче, но все равно капитаны отреагировали на мой приход гораздо позже, чем нужно, в такой были прострации.

– Что это с ними? – тихонько спросила я.

– А, не обращай внимания! – отмахнулась Милка. – Им от начальства влетело за то, что дело раскрыть не могут. Слыхала, на той неделе ночной клуб ограбили на Большом?

– Не-а, – честно призналась я, – я по ночным клубам не хожу, мне ни к чему…

– По телевизору же показывали…

Я промолчала, чтобы не признаваться, что по телевизору смотрю только детективные фильмы. Или музыкальные. Новости из принципа игнорирую, чтобы не расстраиваться. Это Бонни у нас обожает новостные программы, его хлебом не корми, дай поглядеть на разные события в нашей стране и в мире. Криминальные новости он тоже уважает, так что, вполне может быть, видел репортаж о ночном клубе, только мне не сказал.

Первым опомнился Бахчинян.

– А, Вася-джан, – сказал он, скупо улыбнувшись, – давно не виделись…

– Давно не виделись, а вы и не рады, – упрекнула я, – от дяди Васи вам привет, от Куликова…

Леша Творогов наконец отвлекся от своей булочки, которую превратил уже в мелкие неаппетитные крошки. Цыплят он ею кормить собирается, что ли?

Леша поглядел на меня в упор и не отвел глаз. Я тотчас забеспокоилась – это означало, что он потерял ко мне интерес. Раньше, бывало, Леша смущался, прятал глаза, начинал заикаться и путать слова при разговоре. Это означало, что я ему сильно нравлюсь. А вот если Леша ведет себя как нормальный человек, это значит, что никаких особенных чувств он ко мне не испытывает. Хорошо, если временно, а если навсегда? Как говорится – прошла любовь, завяли помидоры… Неужели он нашел себе какую-нибудь девицу с квартирой? Был уже такой случай, когда в его жизни появилась аптекарша с Малого проспекта… Тогда-то Милка мне сразу открыла глаза, не успела я порог кафе переступить. И сейчас не утерпела бы… Но Милка молчит, ни словом, ни взглядом, ни намеком…

– Что-то вы, мальчики, такие грустные, – сказала я, без приглашения усаживаясь за их столик, – кошелек потеряли, жизнь заела или служебные неприятности?

– Вот-вот, – усмехнулась Мила, ставя передо мной вазочку с мороженым, – расшевели их, Василиса, а то страх глядеть, до чего скисли, на себя не похожи…

– Тут не то что кошелек, а как бы совсем работу не потерять! – брякнул Леша. – Начальство так наехало…

– Ну уж, потеря работы вам не грозит! – сказала я, не кривя душой. – Где они еще найдут таких умных, смелых и решительных работников?

Бахчинян первым повелся на мою лесть, поглядел маслеными глазами и заулыбался.

– И то верно, Леха, что это мы скисли? Мало нас начальство ругало, что ли?

– Премии не дадут, – хмуро сказал Творогов, все-таки он немножко зануда.

– Да что за дело у вас такое сложное? Рассказали бы…

– Да слушай уж, – вздохнул Творогов.

Ночной клуб «Эсмеральда» находился в первом этаже большого современного здания неподалеку от старинной пожарной части на Большом проспекте Васильевского острова. Верхние этажи этого здания занимал торговый центр. Этот центр закрывался в восемь часов вечера, и тогда охрана клуба запирала дверь, соединявшую центральный вход с ведущими наверх эскалаторами.

В тот день все шло как обычно.

После полуночи клуб был полон посетителей. Кто-то играл в боулинг, кто-то выпивал в баре или ужинал в ресторане, кто-то слушал выступление приезжего рэпера, остальные отплясывали на нескольких танцполах и веселились, как могли.

Двое охранников дежурили на входе, трое прохаживались среди публики, еще двое скучали в помещении кассы.

Примерно в половине второго в главном зале неожиданно началась драка. Охранники попытались разнять дерущихся, но в потасовку ввязались уже человек десять, и старший смены по переговорному устройству связался с кассой и попросил одного из тамошних охранников прийти на подмогу товарищам.

Один охранник покинул свой пост, оставив там напарника наедине с кассиром.

Через две минуты на центральном пункте охраны заработала тревожная сигнализация. Сигнал шел из кассы.