Белый город - Марго Па

В общем и целом видео-гипноз не должен был нарушать обычного хода человеческой жизни: потребитель видел рекламные сны, в попытке стать счастливым скупал необходимое клиенту количество продукта, затем воздействие постепенно ослабевало, пока не забывалось совсем. Если потребитель хотел получить еще денег на свои расходы, то снова подключался к рекламе во сне, и ситуация повторялась. Смысл технологии заключался в том, что рекламодатель платил не телеканалам и газетам за размещение рекламы, которую потребитель не заметит, переключит, выбросит, а непосредственно самому потребителю за его гарантированную любовь к продукту. Бюджет строился по принципу пирамиды страховых компаний. В итоге потребители скупали товаров на бо льшую сумму, нежели сумма расходов, которую требовали возместить.

Человек заполнял анкету, исходя из его ответов и потребностей, компьютерная программа определяла его пол, возраст, семейное и финансовое положение, социальный статус и подбирала рекламные ролики специально для него. Приятного просмотра! Что скрывается внутри самого обычного видеофайла с рекламным роликом – догадаться невозможно, и только ночью подсознание снова и снова возвращало вам красочные картинки, заставляя испытывать во сне невообразимое доселе чувство радости и счастья. Солнце сияло в мыслях, с лица не сходила блаженная улыбка, ноги искали короткую дорожку в магазин.

Сергей протестировал сто участников. Один из них не поддавался гипнозу вообще, пришлось купить ему билет на обратный поезд в Уфу и помахать рукой вслед. «Минус один процент – прекрасный результат», – радовался Сергей. Но оставались еще двое подопытных. После первого же просмотра видеофайла у них началось расстройство психики: с утра до вечера, без остановки ребята жевали рекламируемое печенье и пухли на глазах. Никакие доводы в пользу разумного потребления не действовали. Совершенно непонятным образом их сознание воспроизводило гипно-код самостоятельно. Код пожирал мозг, как вирус компьютерную программу. Казалось, они медленно сходят с ума. Карточный домик Сергея дал трещину. Не выдержав напряжения, Игорь воспользовался связями своего влиятельного отца, и обоих участников эксперимента доставили в лечебницу на тихой окраине Москвы. Тогда Сергей впервые в жизни увидел, как у друга дрожат руки. А потом в больницу попала еще одна женщина, тоже из их подопытных.

– Серег, твои эксперименты пора завязывать! Она упала в обморок посреди улицы. Сейчас в больнице с истощением, откачивают. Я только что оттуда!

Игорь кричал так, что, не смотря на толстый слой звукоизоляции, стенки студии сотрясались, как картонные.

– Ну и что? Сейчас многие от анорексии лечатся. Причем тут мы?

– Мы – мы! Насмотрелась твоих сонных роликов. Ты же знаешь, для глянца вместо моделей пятнадцатилетних девочек снимают. Как может тридцатилетняя тетка тягаться с подростком?

– Да плевать мне, что с ними станет. Мне главное, чтоб эксперимент удался, и технологию запатентовать можно было. Девяносто шесть процентов – это результат!

– Ты уже и патентовать собираешься?

– Конечно! А зачем, по-твоему, мне это нужно? Мне власть нужна в компании!

– Это рискованно! Не все эксперименты удались. Что будет, если все всплывет? Да, и кто патентовать сырую технологию будет?

– Будут, если хорошие дивиденды пообещать…

С патентом проблем не возникло, чиновники от денег никогда не отказываются. Председатель правления тоже долго колебаться с принятием решения не стал: компании нужно на корпус опережать конкурентов. Команда Сергея заработала слаженно с первых же дней: менеджеры продавали новую технологию воздействия клиентам, пиарщики раскручивали Интернет-ресурс, продакшен-отдел занимался производством новых видеороликов, согласно его инструкциям. Сам же Сергей полностью сконцентрировался на профайлах потребителей, надеясь вовремя укрепить свой карточный домик, предугадать появление возможных зомби, закрыть им доступ к проекту. Но с каждым днем их становилось все больше и больше. Он уже безошибочно угадывал имена жертв рекламы во сне в заголовках криминальных новостей. Кто-то сошел с ума, кто-то лег в больницу с тяжелым пищевым отравлением, кто-то угодил в тюрьму за ограбление… А их родственники каждое утро брали палки, камни и плакаты: «Долой рекламу! Верните наши сны!» в руки и приходили митинговать под окна его офиса. Журналисты то и дело поднимали шум в новостях о массовом зомбировании. Колесо времени крутилось все быстрее и быстрее. Победа запахла керосином. Персональное небо за окнами углового кабинета уже не радовало, а часы на белой стене напоминали бомбу замедленного действия. Немного успокаивала лишь мысль о том, что корпорация с миллиардным оборотом, треть, а то и половину прибыли заработавшая на его технологии, прикроет его тылы даже при самом безнадежном раскладе.

Еще месяц назад Сергей думал о том, что сможет отшлифовать технологию, и все пойдет как нужно. Но число жертв росло, не поддаваясь какому-либо анализу. И в этом последнем забеге он уже сам на себя не поставил бы ни цента. Он лишь ждал развязки, упрямо вверившись тем безоблачным девяносто шести процентам успеха вопреки роковым четырем, которые пытался вымести, вытравить, выплеснуть, выжечь из своей жизни. Но числа были еще упрямее: если выполнил задуманное даже не на девяносто шесть, на девяносто девять и девять десятых процента, то считай, что ничего не сделал, ибо мир целостен и не делится на части.

Бомба взорвалась вместе с очередным выпуском вечерних новостей.

– Час назад в супермаркете скончался мужчина от передозировки алкоголя. Он разбил витрину и пил залпом сразу из нескольких бутылок джина. Обстоятельства происшествия выясняются. Если он был подвержен видео-гипнозу, и видел рекламу алкоголя во сне, Правительство официально запретит использование технологии, а виновные предстанут перед судом, – сообщил корреспондент, сдвинув густые брови на переносице.

Черный вестник начала конца.

Сергей торопился домой и не ответил на последний телефонный звонок, выходя из офиса. Зря! Возможно, звонили из милиции, возможно, уже сервер проекта арестован, и все кончено…

Он нервно прошелся по кухне. Нужно сосредоточиться, подумать, найти решение…

В это время из комнаты Наташи зазвучало пронзительно грустное и упоительно нежное гитарное соло. Сергей в несколько прыжков преодолел расстояние между телевизором на кухне и дверью в ее комнату.

– Как ты можешь слушать музыку СЕЙ-ЧАС?! Ты хоть знаешь, что происходит? Наш проект заморозят! Тебе что – все равно? – заорал он на непривычно высоких нотах в распахнувшуюся с грохотом дверь.