Только однажды - Джил Лэндис

Джемма, обогнув матрас, уже в сотый раз пересекла комнату. Она подтянула порванный рукав платья и прижала ладонь ко лбу.

Хантер Бун ушел, якобы за снаряжением. Он вышел еще до рассвета, предварительно заставив ее поклясться, что она не откроет дверь, пока не услышит его голос. Последний раз она видела его со спины, когда он вылезал в окно, заявив, что не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что она осталась в комнате одна.

Теперь, спустя, казалось, целую вечность, ее буйное воображение старательно доказывало ей, что является скорее проклятием, чем даром. Неужели Бун бросил ее, забрав последние деньги? Джемма не знала, что расстраивает ее больше – мысль о том, что он больше не вернется, или что ей все-таки придется действительно отворить дверь и столкнуться с подонками, наполнявшими таверну.

Церковные колокола отбивали время. Церковь была не так уж далеко. Если бы ей удалось безопасно выбраться из этого грязного притона и каким-то образом пробраться одной по улицам, она могла бы найти прибежище и защиту в храме. Объяснила бы свою ситуацию и попросила приютить ее в монастыре, хотя бы до приезда отца. А уж там у нее оставалось бы несколько месяцев, чтобы покаяться в своем опрометчивом, безрассудном поступке.

Забыв о зловонном смраде, насыщавшем воздух, Джемма глубоко вздохнула и поперхнулась, ощутив тошноту. Ее пустой желудок взбунтовался. Ей просто необходимо выйти. Джемма обернулась и отыскала пропахшую плесенью шерстяную накидку, все еще мокрую. Завернувшись в нее, она натянула на голову капюшон и завязала шнурки, вспоминая о золотой пряжке на элегантном бархатном плаще, который обменяла на эту рвань. Можно было бы использовать то дорогое, изысканное украшение, чтобы оплатить обратный путь из этого заведения.

Джемма уже положила руку на засов, запиравший дверь изнутри, как вдруг фейерверк воспоминаний о событиях прошлой ночи вспыхнул в ее мозгу и выстроился в единую линию, подобно костяшкам домино. Письмо от Моро, темноволосая женщина в тени собора, жуткий ужас при уличном нападении, встреча с Хантером Буном. Все это было так драматично, так захватывающе – в точности как в рассказах дедушки и в ее самых разнузданных мечтах. Но теперь, не имея другой пищи, кроме воображения, мечты ее угасли. Она одна в этой грязной, ужасной комнате – на задворках логова самого дьявола.

Когда Джемма уже готова была отодвинуть засов и припуститься бежать, с той стороны двери раздался торопливый осторожный стук. Хантер приглушенным шепотом требовал, чтобы она открыла дверь. Немедленно!

Джемма подняла засов и едва успела отскочить в сторону, как в комнату ввалился Хантер. В руках он нес, помимо неизменного длинного ружья, узел с одеждой из грубой ткани унылого серо-коричневого цвета. Он кинул сверток Джемме.

– Раздевайтесь. – Ружье он поставил в угол комнаты.

– Не стану я этого делать! Где вы пропадали? Разве вы не понимаете, что я с ума сходила от беспокойства? Думала, что вы сбежали с моими деньгами и не собираетесь выполнять свою часть сделки.

– Я тоже очень рад снова вас видеть.

– Я не думала, что вы оставите меня в этом… этом свинарнике… так надолго. Я умираю с голоду. Что вы так на меня уставились?

– Любуюсь на умалишенную.

Бун скрестил руки на груди и молча стоял, ожидая, когда она разденется. Он заполнял собой всю комнату.

– Я так понимаю, вы хотите, чтобы я надела все это, – сказала Джемма, показывая ему узел, который держала в руках.

– Вы ведь не на танцульки собрались. Нельзя пускаться в путь в этом бальном платье.

Внезапно загубленное платье стало очень важным для нее. Это была последняя, пусть и пришедшая в негодность, частичка родного дома.

– Это не бальное платье. Это…

– Рваное и непрочное, оно не продержится и полдня, когда мы отправимся в путь. К северу отсюда гораздо холоднее. – Хантер ухватил ее за рукав и потер между грубыми пальцами дорогой материал. Затем взглянул на ее туфли. – Там есть башмаки, завернутые в остальные вещи. Наденьте и их тоже.

Джемма крепче вцепилась в узел и слегка вздернула подбородок.

– Пожалуйста, выйдите отсюда.

– Кое-кто из пьянчуг в таверне уже зашевелился. Я останусь здесь.

– Вы действительно собираетесь так стоять, пока я переодеваюсь?

– Советую вам начать.

Джемма страшно покраснела. Она уже примирилась с тем, что ей пришлось провести ночь наедине с этим мужчиной. Но по-настоящему раздеться и заниматься таким сугубо интимным делом, как переодевание, в его присутствии… Это что-то немыслимое!

– Прошу прощения, я не могу этого сделать.

– Может быть, вам стоит еще раз хорошенько поразмыслить насчет нашей поездки?

– Просто потому, что я не могу раздеться перед вами?

– Нам предстоит провести в тесной компании многие недели. Мы будем вместе есть, вместе передвигаться. Я собираюсь узнать о вас больше, чем вы сами знаете о себе, к тому времени, как мы доберемся до Санди-Шолз.

– Недели? Я не знала, что это займет так много времени. Я…

– Вы еще можете передумать.

Хантер пристально посмотрел на нее. Все сомнения, терзавшие Джемму во время его отсутствия, мгновенно промелькнули в ее мозгу. Так просто было согласиться с ним и все отменить.

И упустить приключение.

– Нет, я не передумаю.

– Тогда вам следует привыкнуть беспрекословно выполнять то, что я сказал. От этого довольно часто будет зависеть ваша жизнь.

– Сомневаюсь, чтобы моя жизнь зависела от того, стану ли я переодеваться перед вами.

Хантер тяжело вздохнул, без слов давая понять, что всякому мужскому терпению есть предел. Джемме хватило ума больше не спорить.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Только, пожалуйста, отвернитесь.

Хантер отвернулся, жалея, что не может не замечать звук с той же легкостью, с какой избавился от необходимости созерцать ее переодевание. Слыша позади себя шуршание шелка, он не мог не представить себе, как серебристо-голубая материя соскальзывает с ее плеч, затем с ее пышных грудей – и растекается соблазнительной лужицей у ее ног. Кончики его пальцев еще сохраняли ощущение тонкой шелковой ткани. Он мог поспорить, что ее кожа окажется столь же шелковистой на ощупь, если не более гладкой.

Все утро, пока он ходил по делам, Хантер твердил себе, что крупно об этом пожалеет. Перспектива провести по меньшей мере четыре недели наедине с этой привлекательной, несносной, постоянно выводящей из себя и определенно соблазнительной молодой женщиной его пугала. Кто она такая на самом деле? Почему настойчиво стремится отправиться вверх по реке? Хантер сомневался, что хоть когда-нибудь она откроет ему правду.