Марсианский стройбат (Войны Марса) (СИ) - Михаил Белозеров

Он замолчал на трагической ноте. Его лицо сделалось скорбным – то ли от алкоголя, то ли от тяжёлых мыслей. Трудно было понять, сколько ему лет – пятьдесят или все сто. Сергею все аборигены казались на одно лицо – ну кроме Зовущего, конечно. Его он считал глубоким стариком, который на удивление ещё двигается.

– Но дело даже не в этом, – сказал Мамиконов, ставя свою мензурку на тумбочку, – дело в том, что мы с Парийским пришли к одному и тому же выводу. Эти низкие колебания направлены исключительно против людей. На аборигенов они не действуют.

– Да, не действуют, – гордо выпятил впалую грудь Зовущий и щёлкнул зубами. Он наливал себе больше, чем всем остальным. Движения его очень скоро стали размашистыми.

– Ничего не понял, – помотал головой Сергей. – Что это значит?

Он не удержался и съел сразу три куска мяса.

– Э-э-э… – напомнил Петров, – это закуска, а не еда, – и придвинул тарелку к себе.

– Так точно, – согласился Сергей и заставил себя переключиться на жалкие листики мха.

Он готов был сожрать мясо одним махом. Но перед этим надо было выпить, что он и сделал со страшной поспешностью. Самогон, обжигая губы, потек по подбородку. На мгновение перехватило дыхание. Напиток был крепок. Пашка постарался.

– Точно подобраны под частоту биения сердца, – сказал потом Мамиконов, вытирая жирные губы ладонью. – Это значит, что о нашем появлении знают и что нас выживают.

Зовущий закивал головой:

– Пока ещё только таким образом.

– Кто?! – безмерно удивился Сергей. – Да ладно тебе. Кому мы нужны на этой мёртвой планете?!

– Ну не такая уж она и мёртвая, – веско заметил Зовущий и, махнув рукой, едва не задел по носу Петрова.

– Э-э-э… – предупредил Петров.

– Вы не всё понимаете, – не обратил на него никого внимания Зовущий. – Боги-пришельцы имею тысячи лик. Ещё по одной?

– Наливай, – разрешил Мамиконов и беспечно подмигнул Сергею. – Нам ещё есть, в чём разбираться. Правильно, сталкер?

– Правильно, – согласился Сергей, с жадностью поглядывая на мясо. – Только не называй меня сталкером. Какой я, к чёрту, сталкер?! Я уже и забыл, что это такое, и как выглядит Зона.

– Если человек был сталкером на Земле, он останется таким до конца дней своих и на Марсе. Вот и о нашем полковнике Бастрыкине поговаривают, что он тоже там побывал.

– Что, в Зоне?! – удивился Сергей.

Не походил полковник на сталкера.

– Хм… Говорит, что был самым первым, кто освоил Чернобыльскую Дыру.

После Калиты, гордо подумал Сергей, потому что Калита, как главный механик ЧАЭС, был самым первым военным сталкером и привлёк к этому делу Сергея. Пока меня не забрали в армию, вспомнил он.

– Слушай, – сказал Сергей, выпив ещё самогона. – Ведь против низкочастотного излучения мы бессильны.

– Не скажи. Вот это… – Петров гордо постучал пальцем по бутылке с самогоном, – нас и спасёт. От него увеличивается частота работы органов.

– Да, да, мы уже проверили, – довольным тоном сообщил Мамиконов.

Пришёл Давыдов, и, совсем как на Земле, всех выгнал из палаты:

– Ну обнаглели… ну обнаглели… – ворчал он. – Ничего не боятся. Нет на вас командиров. Ну-с? – спросил он Сергея. – Как мы себя чувствуем?

– Нормально, – ответил Сергей, стараясь не дышать на врача.

– Ребра не болят? Поднимите руки. Так болит? А так? – Давыдов постучал пальцами по груди, прислушиваясь к звуку.

На его лице лежала печать подземелий. Если Сергей и все остальные были бледнолицыми, то Давыдов – серолицым, всего лишь вполовину светлее серокожих гоблинов. Кожа его без солнца давно стала больной, и выглядел он неважно.

– Всё нормально, – ответил Сергей. – Хоть танцуй.

– Ну и ладушки, – одобрил Давыдов, как лошадь, переступая копытами. – Да не смотри ты так на мои ноги. Не было других, пришили эти.

– А-а-а… извиняюсь… – промямлил Сергей, краснея.

– Я уже привык. Завтра тебя выпишем.

– А сегодня? – спросил Сергей.

– А сегодня – спать. Сил набираться. Уже завтра они тебе могут пригодиться.

– А что будет завтра? – спросил, одеваясь, Сергей.

– Не знаю, – признался врач. – Но чует мое сердце, слишком долго затишье длилось. Да и Мирон с чем-то вернётся.

– Кто такой Мирон?

– Капитан Парийский.

Ах, ну да, вспомнил Сергей. Врач Давыдов ещё не дошел до двери палаты, а он уже запихал в рот остатки мяса вместе со всеми насекомыми. Запить только нечем было. Кто такой в самом деле капитан Парийский, он так и не понял.

***

Капитан Мирон Парийский вернулся к исходу ночи, когда Сергей, уморённый самогоном и разговорами, видел третий сон о Дрониной. В этом сне у них было не всё так, как на самом деле, а сплошное счастье от начала до конца.

Мирон разбудил доктора Давыдова и Андрея Лобастова – своёго заместителя по экспедиции, и они уже вдвоем пришли в подвал к Мамиконову, который, понятное дело, не спал, а, как обычно, до утра гулял. Один Пашка Марфин ещё держался. А остальные: вольнонаемный специалист, каратист и альпинист – Петров, гоблин Зовущий и муран по имени Турес мертвецки пьяные валялись под столом. Лицо у мурана было жёлтым от маски из каких-то минеральных веществ.

Пашка деловито говорил:

– Ну как тебе мое изобретение? Теперь нас никакая лихорадка не возьмёт!

– Это точно! Молодец! – хвалил его Мамиконов. – Отличное лекарство изобрёл, только не лихорадка, а излучение по имени «зу-бан-ка-а-а…»

– Как? – переспросил, покачиваясь, Пашка.

– «Зу-бан-ка» – по складам произнёс Мамиконов и, увидев членов самой первой экспедиции, вскочил и закричал: – О-о-о! Вот с кем мы выпьем, а потом повоюем!

Лобастов, Давыдов и Парийский решили выпить с ними. Пашка отправился спать под стол, а Мирон абсолютно трезвым голосом сообщил такое, отчего Мамиконов тотчас протрезвел.

– На нас готовится нападение. Пора уходить.

– Откуда вы знаете? – спросил Мамиконов и внимательно посмотрел на капитана Парийского.

Казалось, что командира первой экспедиции выковали из цельного куска железа. У него были крепкие черты лица, которые, однако, смягчали ярко-голубые глаза. Мамиконов знал, с чем сравнивать – на его «командирских» часах был циферблат точно такого же цвета.

– На другой стороне города Сен-Пала, в старой его части, снова концентрируется облако Глобула.

– Что за Глобула? Откуда?

– Ну, «зубанка» по-вашему

– Так это оно шипит?

– Похоже.

– Одно время не было. Вроде как всё успокоилось. Каждый раз, когда оно появляется, на аборигенов начинается охота по всей планете. У нас было два ядерных реактора. Один обнаружили и разбили люди чёрного склона – крикунов. Ничего не боятся. Даже радиации. Мы потом нашли с десяток трупов с признаками лучевой болезни.

– Что же нам делать? – спросил Мамиконов, снова вскакивая. – Бежать?!

– Это само собой, – согласился Лобастов. – Убежать-то мы успеем. Но можем и не убегать. Похоже, что облако о нашем существовании ещё не знает. Что такое три человека на всю планету – ерунда! Этим надо воспользоваться. Ведь если облако обнаружит ваши наземные базы, пардон, наши базы, оно их уничтожит в два счёта.

Верхняя губа у Лобастова нависала над нижней, и от этого у него был немного смешной, беззащитный вид. К тому же Лобастов носил древние очки в роговой оправе и выглядел, как старый учитель истории.

– А зачем её уничтожать?

– Понимаешь, какая складывается картина. Похоже, облако Глобула расширяется чисто механистически, захватывая новые пространства, само не понимая, что оно делает. Потом уменьшается или вообще пропадает. Оно словно пульсирует с очень низкой частотой и приходит к нам каждые пять лет. Такая частота называется космической. Но теперь нам кажется, что амплитуда её увеличивается. Через несколько десятков лет оно достигнет орбиты Земли и будет выплевывать всё что угодно. Можно себе представить, что произойдёт с цивилизацией.

– А мне кажется, что с одной стороны оно сознает, что делает, с другой – нет. Но морали у неё нет. Это точно, – добавил капитан Парийский, – ведь крикуны – сущие звери.

– Может, это чёрная материя? – предположил Мамиконов, который иногда шарил по Интернету и был начитан.

– В шестидесятых у нас такого понятия не было, – признался капитан Парийский.

– Ну чего тогда тянете резину?! – возмутился горячий Мамиконов. – Говори, что надо-то?

– Нам нужны твои люди.

– Что за вопросы?! – возмутился Мамиконов. – Эй, вставайте! – пнул Петрова и Марфина.

– Пошёл, знаешь куда?! – возмутился Марфин поудобнее устраиваясь на ботинке Мамиконова.

– Мои люди отдыхают, – трезвым голосом сообщил Мамиконов. – Может, пока выпьем?

– Это можно, – согласились Парийский и Лобастов. – Мы сто лет не пили. А что у вас есть?