Без утайки. Повести и рассказы - Сергей Чевгун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, капитан! Мне долго еще сидеть?
Я ожидал услышать что-то вроде: «Сиди, пока тебе „ласточку“ не сделали!», но ошибся. Вместо этого из соседней комнаты донесся слабый стон.
– Дежурный!..
Я ударил плечом в решетку. Ригель щелкнул, и дверь распахнулась. Вот что значит – замки английские! Чаще их надо смазывать, господа…
Неверной походкой канатоходца я приблизился к двери в соседнюю комнату. Иного выхода отсюда не было – только через дежурную. Или же – возвращаться обратно в камеру, к шершавой стенке и на жесткую скамью. Я осторожно приоткрыл дверь и увидел давешнего капитана, лежавшего у стола в луже крови. Заметив меня, он шевельнулся, и тут же закатил глаза.
Молоток валялся на полу, разом превратившись из вещдока в орудие преступления. Капитан умирал, но все еще тянулся руками к разбитой голове, словно бы пытаясь удержать ладонями ее содержимое. Фуражка по-прежнему лежала на столе; казалось, кокарда тускнеет и покрывается пленкой окисла.
Удивительно, как я не сошел с ума прямо здесь же, в дежурной части. Я рванул из узла с тряпьем первое, что попалось под руку. Это был мятый пиджак. Я хотел сунуть его капитану под голову, но тут же испуганно одернул руку, представив себя в окружении тех, кто неминуемо должен был сюда войти – сейчас или через минуту. Сердце шепнуло: «Ведь ты – невиновен?..» А душа – закричала: «Беги!»
От двери, распахнутой в коридор, тянуло сквозняком свободы. Внезапно ожившая рация прохрипела: «Ивановка, на связи?» Сделала паузу – и снова: «Ивановка, почему молчишь?!» Здесь что-то случилось со мной, какое-то легкое помрачнение, многократно усиленное воображением. Я вскочил и как был, с пиджаком в руке, бросился в коридор.
Вертушка на выходе взвизгнула: «Стой, кому говорю?!» И попыталась ударить меня железным поручнем.
Она еще что-то скрипела мне вдогонку, но я был уже далеко.
Первую сотню метров я бежал, удивляясь, почему спине так холодно и мокро. Потом до меня дошло, что в городе хлещет дождь. Так что чужой пиджак пришелся весьма кстати. Я быстро надел его и даже поднял воротник, но тут же подумал, что от возможного преследования меня это вряд ли спасет. Увидел какой-то двор и нырнул в него, в тайной надежде выйти на соседнюю улицу.
Мне повезло: двор и в самом деле оказался проходным. Мало того, проскочив его, я оказался в двух шагах от трамвайной остановки! Тут же, как по заказу, появился вагон, в котором я и укрылся от наступающих сумерек и дождя.
– Следующая остановка – «Медтехникум», – скучным голосом сказал динамик. Вагон тронулся с места, и кондуктор двинулась через пустой салон, намереваясь взять с меня за проезд в полной мере.
Машинально я полез было за деньгами, но тут же вспомнил, во что одет, и карман тревожить не стал. Да в таких пиджаках деньги едва ли водятся….
– Платить будем?
Я демонстративно сунул руку в карман, всем своим видом показывая, что не располагаю даже медным гривенником. Пальцы скользнули по ткани и провалились за подкладку. А там…
– Ну так что? – это опять кондуктор.
Я медленно потянул руку из пиджачных глубин…
Тысячерублевые купюры, скрученные в тугой рулончик и перевязанные черной ниткой! Вот что держал я сейчас в своей руке. Первой моей мыслью было: «Я сплю!» И тут же пришла другая мысль: «Интересно, а сдача у нее найдется?»
– А еще зайчиком прикидывается, – усмехнулась кондуктор. – Может, помельче дашь?
К счастью, трамвай уже начал притормаживать. Я рывком поднялся с места и вскоре снова оказался под дождем.
Маячить на остановке было глупо и небезопасно. В любой момент к одинокой измокшей фигуре могла подъехать милицейская машина, и очередной сержант наверняка потребовал бы предъявить документы. Такая встреча в мои планы не входила. К тому же эти деньги…
Не вынимая руку из кармана, я покатал в пальцах рулончик и попытался представить, сколько тысяч в нем может быть. Двадцать, тридцать? Да мне бы и десяти хватило…
Я быстро пошел по извилистой скользкой дороге к многоэтажным домам, машинально перепрыгивая через лужи. Дождь растерял свою силу, и теперь сыпал за воротник мелким горохом. У первой же многоэтажки я оглянулся и юркнул в ближайший подъезд. С минуту постоял, привыкая к относительной безопасности, потом вынул деньги и начал их пересчитывать.
На втором десятке одинаково новых бумажек пальцы мои задрожали, и я стал считать втрое быстрей. Тридцать пять тысяч. С ума сойти можно!.. Пять тысяч я сунул в рубашку, остальные запрятал в задний карман брюк. Все еще дрожавшими пальцами торопливо пробежался по пиджаку, но больше ничего интересного в нем не нашел. И честно говоря, не расстроился.
Однако радостное возбуждение уже уходило от меня. Зато появилось тоскливое ощущение загнанного, но пока еще не пойманного. Три вещи не давали покоя: часы «Orient», мои анкетные данные и мой сегодняшний ночлег. С первым пунктом я попрощался и забыл его, третий – отложил на потом. А вот анкетные данные при всем желании не изменишь…
Быть может, ориентировка на гражданина Миронова В. П. давно разлетелась по всему городу. И на вокзале, в аэропорту, при выезде из города недоверчивые взгляды уже просеивают честных граждан сквозь сито примет: на вид лет 35—40, роста среднего, спортивного телосложения, волосы темные, был одет…
Здесь я скинул пиджак. Попытался было сунуть его за батарею, но передумал. Вспомнил, что в ДЧ меня привезли в рубашке. К тому же на улице дождь…
Я выглянул из подъезда: ну да, продолжает сыпать. Ладно, дело житейское…
Ночь приняла меня, как родного: с деньгами, без паспорта, но в пиджаке.
На лестничной площадке я наскоро привел себя в порядок: смахнул с брюк комочки грязи, как смог, пригладил пиджак. Придал лицу беззаботное выражение и позвонил в знакомую квартиру.
Через минуту я уже сидел за неприбранным столом и скупо врал о причинах своего опоздания. Моей фантазии хватило лишь на затянувшееся свидание и позднюю электричку, которая доставила меня с городской окраины буквально десять минут назад. Впрочем, экс-именинник ко мне с расспросами не приставал, сказал только:
– Сколько сейчас, знаешь? Первый час ночи! За это время мог бы и пешком дойти, – и принес из кухни явно припасенные на утро полбутылки коньяка. – Держи. Штрафную. Ну и я… за компанию. Давай.
Я выпил и навалился на остатки салата, не забывая то и дело тревожить вилкой тарелку со шпротами. Ломтик сыра мелькнул и пропал вслед за пластиком ветчины, а селедка под зеленым горошком была чудо как хороша. Если что и мешало мне сейчас полностью отдаться еде и питью, так это воспоминание о минувшем вечере. Похоже, Сашка это заметил, но вопросов задавать не стал.
– Еще? – Он взялся за бутылку. – Здесь, правда, немного…
Он выжал остатки, и я снова выпил. И закусил.
Славный город Дербент повернул мои мысли от прошлого к будущему. Шальные тысячи заверещали в кармане так, что в ушах зазвенело. Пережитое в ДЧ требовало сатисфакции в крупном размере. Я вынул из рубашки пять тысяч и деловито пришлепнул их к столу:
– Саша, не суетесь! Сейчас что-нибудь сообразим.
– Откуда?..
– Долго рассказывать. Да и… не интересно.
– А все-таки?.. – Сашкино лицо, обычно скучновато-расслабленное, как-то вдруг отвердело.
Я молча достал сигареты. Отступать было поздно, а Сашку я знал уже лет пять – с тех пор, как вернулся из Ухты.
Короче, я рассказал ему – все. Хотя хватило бы и половины.
Под утро бутылка коньяка постыдно показала нам голое донышко. Пришлось откупорить вторую. Мы были пьяны, развязны и бестолковы. Если бы не суббота, Сашке наверняка засчитали бы прогул. Что касается меня, то ни о какой работе я уже не думал. Разбуженное воображение, взяв разбег еще там, в дежурке, окончательно вышло из-под контроля и ударило по прямой.
В промежутках между двумя рюмками «КВ» я представлял себя, отчаянно отстреливавшегося из пистолета. Его я купил… ну, скажем, у не знакомого мне Лёмы. Стрелял я неважно, и это меня ужасно злило. «Будешь в следующий раз знать, как на патронах экономить! – ругал я себя после очередного промаха. – Нужно было гранаты на все деньги покупать!..»
Расстреляв с десяток обойм, я бросил это шумное занятие и начал срочно гримироваться: наклеил усы и бороду, перекрасился в жгучего брюнета и подался к ближайшей границе. Загранпаспорт мне достал все тот же Лёма. При этом он честно предупредил, что за подлинность турецкой визы не ручается. «В крайнем случае, отсидишь пару лет в Стамбуле, – успокоил Лёма. – Жратва у них, конечно, хреновая, да и пацаны по-русски не понимают. Но ты не кипешись, у меня там вертухай знакомый есть…»
– А может, тебе все-таки в милицию пойти? – в десятый раз спрашивал у меня Сашка.
– И что я им скажу? – в десятый же раз отвечал я ему. – Что к капитану даже близко не подходил? Так они мне и поверили!
