Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана

Николас кивнул. Не терпелось узнать, как называется его дар.

– Мидрир – зверолорд. Управляет животными и птицами, а ещё может оборачиваться в свой тотем – волка. Его дар принадлежит к стихии земли. Опосредованный дар этой стихии – мертвошёпт. Такие Сумеречники могут ненадолго призывать души умерших и разговаривать с ними. Очень удобно, когда нужно найти убийцу, а свидетелей нет.

– Только все мертвошёпты немного… кукукнутые, – Мидрир покрутил пальцем у виска. – Лучше не связывайся с ними!

– Мидрир! – шикнула на него Риана.

– Каждый дар накладывает на характер Сумеречника свой отпечаток. Идеала не существует. Не стоит поддаваться предрассудкам, особенно когда сам далеко не безупречен, – покачал головой Гвидион и продолжил: – Риана, как ты знаешь, целительница. Она лечит с помощью огня. Мёртвого с Тихого берега не вернёт, но с большинством ран и болезней справится. Прямой дар этой стихии – огнежар в противоположность созидательному целительству обладает огромной разрушительной мощью. Одним взглядом огнежар может спалить весь лес в сухую погоду.

Николас завистливо присвистнул:

– Вот это дар! Самый непобедимый!

– Скорее уж проклятье, – скучающе заметил Мидрир.

– Вынужден согласиться. Огнежар трудно поддаётся управлению. Носители часто обжигаются сами и обжигают окружающих. Чтобы овладеть им в совершенстве, требуются годы тренировок. И лишь немногие выживают.

Николас сглотнул и потупился. Оказывается, это может быть опасным, а не просто… страшным.

– А вы из воды создаёте иллюзорные миры, – поспешил он поделиться своей догадкой.

– Да, я – морочь. Всё, что связано с иллюзиями и скрытностью – моя работа. Опосредованный же дар стихии воды – ясновидение. Им обладают белоглазые вёльвы-горевестницы. Они предсказывают будущее и предупреждают о бедствиях.

– Почему тогда они не сберегли орден?

– О! Норикийцы как раз уверены, что вёльвы сделали всё, что смогли. Именно благодаря им многие Сумеречники успели скрыться в золотом Дюарле.

– Жалкие трусы! – прорычал Мидрир.

– А какой же дар у меня? – не выдержал Николас. – Моя стихия ветер?

– Да, ты – ветроплав. Это очень редкий дар, раньше его называли королевским, потому что он едва ли уступает огнежару в разрушительной мощи, а управлению поддаётся намного проще и не причиняет вреда носителю. Только почти всех ветроплавов вырезали во время Войны за веру. Лучезарные считают этот дар самым опасным.

– Почему? – удивлённо моргнул Николас.

Даже зверолорд может таких дел натворить, что Николасу и не снилось с его мелкими воздушными ударами.

– Потому что дар Лучезарных тоже принадлежит к стихии ветра – это мыслечтение, – взгляды взрослых сделались далёким и тяжёлым, будто они погрузились во времена, когда отовсюду доносился лязг оружия, а кровь заливала остров. – Лучезарные полностью управляют помыслами своих подданных, от них нельзя ничего утаить. Единственные, кто может противостоять их внушению – это ветроплавы. Мыслечтение бессильно против тебя. Было бы у нас больше таких, как ты, мы бы не проиграли.

Николас недоумённо нахмурился. Дед ведь тоже был ветроплавом и всё равно сдался.

– Теперь ты осознаёшь свою важность?

Он поднял взгляд на наставника и кивнул.

– Тогда ешь, ешь побольше и набирайся сил.

За тарелкой сытного супа с курицей последовал салат из мелко нарезанных овощей, сухариков и козьего сыра. С пюре из тушёной репы Риана подала те самые мясные шарики. Николас опасливо потрогал один ложкой.

– Это хаггис, – подсказала целительница.

Мидрир потянулся за стоявшим на тумбе рядом чучелом. Лохматый зверёк походил на барсука с пышной чёрно-белой гривой и внушительными верхними челюстями.

– Хаггис – страшное животное. По ночам режет овец не хуже, чем волки. Левые или правые ноги у него длиннее – это позволяет ему быстро бегать вокруг круглых гор и холмов. Иногда хаггисы нападают и на вредных маленьких мальчиков, хр-р-р-р!

Он уткнул морду чучела в щёку Николаса. Тот отшатнулся.

Под внимательными взглядами взрослых мальчик всё же отковырну кусок и, преодолевая брезгливость, засунул в рот.

– Всё вы врёте! – заключил Николас, сглотнув. – Это же обычные бараньи потроха с жиром!

– Волчонок! – Мидрир перекривил выражение его лица и расхохотался.

Видимо, он пытался растопить лёд, но Николас фыркнул и отвернулся. Нет, оборотень плохо отзывался об отце, такое нельзя забывать. Риане пришлось пощекотать мальчика за бока, чтобы он хоть немного повеселел.

После сытного ужина Николаса уложили спать на лавке в закутке, отделённом от гостиной плотной занавеской. Сон сморил его, едва голова коснулась подушки – слишком много открытий было в этот день.

***

Казалось, не прошло и часа, как его разбудил Мидрир.

– Утренняя прохлада – лучшее время для тренировки, – бодро заявил он, будто и не выпил накануне целую бочку сидра.

Николас зевнул и потянулся. Где он? Это же явно не родная усадьба в яблоневом саду. Чего от него хотят? Мидрир взял его за подбородок огромной, похожей на волчью лапу, рукой.

– Ты ведь не боишься матёрого волка?

Ничего он не боялся, скорее, не доверял. Но Гвидион назвал Мидрира лучшим мастером меча на острове. Придётся слушаться его, чтобы стать сильным.

– Мой предыдущий учитель сказал, что я безнадёжен, – сознался Николас, с вызовом глядя ему в глаза.

– У-у-у, видимо, он таким образом расписался в своей несостоятельности, – Мидрир плутовато облизнулся. – Собирайся живей. На месте разберёмся, насколько всё плохо.

Едва Николас оделся, оборотень потянул его на улицу.

Горизонт расцветился сизыми полосами за горами на востоке. Низины холмов укутывал густой туман, холодная роса мочила ноги. Повезло, что они надели высокие сапоги, иначе бы собрали всех пиявок.

Выйдя на лесную дорожку, Мидрир побежал трусцой – пришлось догонять. За час, пока не рассвело окончательно, они добрались до узкого русла быстротечной горной реки Тейты. Она шумела и билась о каменистые пороги, словно стремилась скорее добраться до океана на западе. На большой поляне через неё было перекинуто толстое бревно вроде мостика.

Николас без сил повалился на землю, но Мидрир схватил его за руку и поставил на ноги.

– Нет времени лениться! Разомнёмся и начнём тренировку.

– Никаким разминкам кроме пары упражнений на растяжку меня не учили, – честно ответил Николас.

Мидрир поцокал языком, поминая мастера Лэйтона недобрыми словами. Но после нескольких десятков приседаний и отжиманий, поворотов и наклонов, серии смешных дыхательных упражнений, он всё-таки допустил Николаса до фехтования.

Мальчик потянулся за мечом учителя в красиво вышитых ножнах.

– Рано пока, – Мидрир бросил ему длинную жердь, очищенную от коры и сучков.

Николас замахнулся на пробу. Она была намного легче, чем деревянный меч, и упруго отвечала на каждое движение. Можно бить то одной, то другой стороной и крутить, как хочется, не боясь поранится.

– Эгей, тише! Шмель ты неуёмный, сейчас же по голове себе загреешь. Сделай лучше боевую стойку.

Николас угрюмо исполнил повеление.

– Тут не исправлять, а начинать всё сначала надо. Выше нос! Мы ведь даже ещё не начинали. Вот если через год-два у тебя ничего получаться не будет, можно начинать переживать.

Мидрир переставил его ноги шире и развернул корпус боком.

– Не опускай подбородок и не горбись! Ты сам себя закрепощаешь. Согни ноги в коленях и пружинь. Тут главное переступать очень быстро: вперёд-назад-вбок. Понимаешь? Не меньше половины дела – это то, как быстро ты шевелишь ногами и увёртываешься, наступаешь и отступаешь.

До изнурения Николас скакал по поляне, отрабатывая мудрёные переступы и скрестные шаги, прогибался, уходил назад перекатами, крутился на месте. Не просачкуешь, когда ты единственный ученик и учитель не отводит от тебя взгляда. Где запнёшься, исправит и ещё десять раз повторить заставит, пока не закрепится. Только после они вернулись к палке.