Наследство Уиндемов - Кэтрин Коултер

Дукесса явно решила не затруднять себя ответом. Выражение ее лица никак не изменилось. “Как она грациозна и прекрасна”, — думал Марк, наблюдая за ней. Ее изысканная манера держаться казалась все более непостижимой. Раньше ее холодные сдержанные манеры выглядели всего лишь занятными, если не сказать смешными, ведь тогда она казалась просто выскочкой. Теперь же этот аристократизм был к месту, она наконец заняла подобающее положение. Марк вспомнил, какой он застал ее в саду у коттеджа — раскрасневшейся, с завитками волос, прилипшими к влажному от пота лбу. Невероятно, что она могла быть такой. Сейчас Дукесса была похожа на мраморное изваяние, и казалось не правдоподобным, что она может ощущать вкус вина или переживать за Баджи.

Фанни только было остановила вожделенный взгляд на подносе с лимонным кексом, как, заметив нахмурившееся лицо тети Гвент, поспешно опустила глаза.

— Может быть, попробуешь яблоки, они такие чудесные, я уже расправилась с одним, — предложила тут же Дукесса.

Безразлично пожав плечами, Фанни поймала яблоко, брошенное Марком. Марк попытался улыбнуться Дукессе, но та даже не смотрела на него.

— По-моему, уже слишком поздно, — заметила тетя Гвент. — Девочкам пора отправляться в постель.

Антония закрыла было книгу, чтобы встать и уйти, но раздумала и решила вдруг обратиться к Дукессе.

— Оказывается, ты наша сводная сестра, Марк сказал нам об этом. Вовсе ты никакая не кузина из Голландии.

— Да, ты права. После того как ваша дорогая мама умерла, папа женился на моей маме и признал меня своей законной дочерью.

— Подумать только, ты была бастардом, — простодушно отметила Фанни; ни малейшей искры коварства не показалось при этом ни на ее лице, ни в голосе. — Как это странно! Я помню, как мы с Антонией спорили, откуда ты. Из Голландии или из Италии? Нам было очень трудно определить это, поскольку ты никогда не говорила ни на одном из этих двух языков.

— Да, я была бастардом, до прошлого мая, если быть точной.

— Дорогая, нет никакой необходимости так громко заявлять об этом, люди могут подумать, что ты совсем не стыдишься своего неблагополучного рождения, — одернула ее Гвент.

— Я не вижу ничего постыдного в своем рождении, мэм.

— И все же… — хотела возразить ей Гвент, но была прервана Антонией:

— Теперь ты сможешь найти себе мужа, настоящего джентльмена, а раньше ты не могла претендовать на это, так как не считалась леди.

— Подумать только, — мечтательно произнесла Фанни, вгрызаясь в сердцевину яблока. — Ты была дитя любви, как это романтично!

— Все это вздор, — сказала Антония. — Главное, что теперь ты можешь, находиться здесь по собственному желанию, а не из-за прихоти Марка. И он не может приказать тебе покинуть этот дом.

— Кажется, никто здесь не собирается злоупотреблять своими правами, — перебила племянницу Гвент. — Хотя я и могла бы запретить тебе постоянно пережевывать это бессмысленное чтиво.

— И все же, тетя, Марк с каждым днем становится все более строгим, изобретает новые правила. Возможно, и сегодня, когда мы с Фанни отправимся в постель, вы, тетя Гвент, вместе с ним выработаете еще одно. Но мы с Фанни продолжаем дружить с вами, тетя, потому что понимаем, что у вас нет других обязанностей, кроме нашего воспитания, не то что у графа. — Она вдруг перевела взгляд на Дукессу. — А ты еще не собираешься в Лондон?

— Да, это вполне возможно. Почему бы мне не отправиться туда сразу после рождественских праздников?

— И Марк даст тебе денег? — поинтересовалась Фанни, поглядывав на лимонный кекс и покусывая яблоко. — Там ведь все так дорого!

— Увидим, — раздраженно отозвался Марк. — А теперь девочки отправляются в постель. Не волнуйтесь, мы с тетей Гвент не станем изобретать новых деспотических правил для вас. Тетя Гвент тоже может идти отдыхать, если пожелает. А Дукессу я бы попросил ненадолго задержаться, если, конечно, она не против.

Дукесса, застыв, стояла, медленно поглаживая рукой мягкую, покрытую парчой поверхность кресла.

— Я слушаю, Марк. О чем ты хочешь поговорить со мной?

— Почему ты сказала, что решила отправиться в Лондон?

— Потому что я, возможно, сделаю это. После рождественских праздников.

— Тебе понадобятся деньги?

— Нет, можешь не беспокоиться об этом.

— Следовательно, ты не испытываешь финансовых затруднений? Я уж было решил, что именно они и привели тебя сюда. Надеешься, что сможешь продержаться на свои средства и в Лондоне? Но тебе наверняка понадобится там какая-то поддержка.

— Со мной будет Баджи.

— Ты не должна ехать, я запрещаю. Тебе придется дождаться, когда я сам поеду туда, возможно, это произойдет в марте. Тетя Гвент тоже поедет с нами в роли твоей компаньонки. Ты станешь королевой сезона. И если ты найдешь джентльмена, которого одобрю и я, то получишь приданое и сможешь выйти замуж.

— Как все это глупо, Марк. Умоляю, умерь свою страсть распоряжаться и приказывать. Это так не идет тебе. Не строй из себя тирана.

— То, что говоришь ты, это еще большая глупость. Никакой я не тиран. Ты просто наслушалась сегодня Близнецов. Дукесса, ты даже не представляешь, сколько всяких прощелыг в Лондоне, способных на разные вольности в отношении леди. Они могут сделать это так неожиданно, что ты едва успеешь понять, что произошло. Я не хочу, чтобы это случилось. Не забывай, что теперь ты носишь фамилию Уиндемов. Ты поедешь в Лондон со мной, и я сумею осадить всех этих негодяев.

Она ответила ему с неожиданной нежностью в голосе:

— Послушай, Марк, если ты не остановишься, то должен будешь всех знакомых женщин перевезти под конвоем на стажировку к бристольским целителям. Говорят, это очень строгая секта, они там приняли обет никогда не смотреть на собственное тело без одежды. Не представляю, как они принимают ванну? Но благодаря такому целомудрию они, говорят, приобретают особую ясность и мысли, и Духа, становятся очень активными и всегда достигают своей цели. Возможно, все это и неплохо, Марк, но не имеет никакого отношения ко мне, я не нуждаюсь во всех этих…

— Не стоит так преувеличивать. Я лишь хотел предложить тебе свое опекунство. Не волнуйся, оно продлится не слишком долго, скоро ты сможешь стать совсем самостоятельной.

— Не думаю, что твое опекунство мне необходимо.

— Черт возьми, какие у тебя могут быть аргументы против этого? Каким образом тебе удавалось содержать себя? Тут замешан мужчина, не так ли? Теперь он ждет тебя в Лондоне? Зачем ты тогда явилась сюда? Чтобы тут же исчезнуть? Думаешь, отец одобрил бы твое поведение?

— Как много вопросов, Марк. Можно, я начну с первого?! Очевидно, ты веришь, что леди — существа, ни в чем не разбирающиеся и ни на что не способные, и никак не можешь допустить, что одна из них нашла самостоятельный путь.