Крушение «Кантокуэна» - Андрей Жариков

По замыслу советского командования, 6-я гвардейская танковая армия наносила удар совместно с другими армиями Забайкальского фронта в обход с юга мощного Халун-Аршанского укрепленного района противника в общем направлении на Чанчунь. А затем, действуя впереди общевойсковых армий, танковые войска уже на пятый день должны спуститься на Маньчжурскую равнину и, развивая наступление, установить связь с наступающими навстречу войсками 1-го Дальневосточного фронта. В этом случае основные силы Квантунской армии окажутся окруженными. Но пока нужно преодолеть пустыню Гоби, а затем «перепрыгнуть» через Большой Хинган.

Командовал 6-й гвардейской танковой армией Герой Советского Союза генерал-полковник А. Г. Кравченко. Еще в 1922 году Андрей Кравченко получил удостоверение красного командира из рук М. В. Фрунзе. До войны он закончил военную академию, командовал танковыми частями. Свои командирские способности А. Г. Кравченко проявил во многих сражениях на фронтах Великой Отечественной войны и был в ряду прославленных командармов.

Под его командованием танковые войска прошли с боями сотни километров, немало встречалось трудностей, но такой преграды танкисты-гвардейцы еще не видывали: впереди горы Большого Хингана.

В накаленном солнцем танке душно, на броне — как на сковородке. Вода в бочках горячая. У некоторых воинов от жары открылось носовое кровотечение, врачи то и дело отправляли заболевших солдат и офицеров в полевой госпиталь. Жара и тучи пыли оказались для танкистов коварным противником. Командование приняло решение останавливать движение в полуденную жару.

К перевалам Большого Хингана танки генерала Кравченко подошли на рассвете. Первым стал преодолевать горный подъем по одному маршруту 5-й гвардейский танковый корпус. За семь часов десятки танков со скоростью пешехода поднялись на перевал, и воины ощутили прохладу. Был объявлен привал. Нужно было отдохнуть и привести в порядок боевую технику.

Спуск на Центральную Маньчжурскую равнину оказался более коварным, чем подъем на перевал. Хлынул ливневый дождь. На крутых участках танки и колесные машины спускались на тросах. Медленно и небезопасно. Рядом глубокие расщелины. Малейшая оплошность — и нет танка.

Преодолев Хинганский хребет сквозь горные теснины, советские войска широким фронтом растекались по Маньчжурской равнине. Однако погода не позволяла наращивать темпы наступления.

Высохшая земля размокла, как сухарь в воде. Колонны автомашин с горючим и боеприпасами безнадежно отстали. Танкисты испытывали острую нужду в топливе. Колонны растянулись на многие километры. Одна надежда — на авиацию. На подвижных командных пунктах танкистов постоянно находились оперативные группы авиаторов 12-й воздушной армии маршала авиации С. А. Худякова. Они не только нацеливали бомбовые удары по японским гарнизонам и узлам сопротивления, но и обеспечивали танковую армию горючим и боеприпасами.

Используя успех танкистов Забайкальского фронта, общевойсковые армии наступали быстрыми темпами, охватывая с юга всю группировку японских войск в Маньчжурии. Подобного окружения миллионной группировки вражеских войск в истории войн еще не было.

Положение японских войск оказалось незавидным: средства телефонной и радиосвязи выведены из строя, авиация парализована, транспортное сообщение нарушено… Командование самураев было лишено возможности маневрировать резервами и оказать столь желаемое сопротивление на перевалах через Большой Хинган да и на подготовленных оборонительных рубежах. Ответные действия японских гарнизонов были слабыми и неорганизованными. Враг, бросая все имеющиеся боевые части и резервы, пытался, но уже не мог задержать продвижение советских войск.

Наступление 1-го Дальневосточного фронта маршала К. А. Мерецкова развивалось также успешно. Войска 1-й Краснознаменной армии генерала А. П. Белобородова и 5-й армии генерала Н. И. Крылова, проломив на широком фронте полосу пограничных укреплений противника, преодолевая обширные болота, озера, тайгу, сопки, спешили выйти в район Чанчуня, чтобы соединиться с ударной группировкой Забайкальского фронта и тем самым, как и намечалось, взять в кольцо Квантунскую армию.

Под ливневым дождем, сокрушив мощные долговременные сооружения японцев, войска 2-го Дальневосточного фронта генерала М. А. Пуркаева вместе с пограничниками и моряками форсировали реку Уссури и Сунгари, также успешно продвигались вперед, рассекая группировки врага ударами с севера.

По западным отрогам и долинам, сбивая внезапными лихими атаками вражеские заслоны, быстро продвигалась на юго-восток военно-механизированная группа советско-монгольских войск. Советский конник и монгольский цирик мчались рядом на своих горячих боевых скакунах с обнаженными клинками, наводя на врага ужас…

Быстро вошли в солдатский разговор слова: цирик (солдат) и батор (богатырь).

— Привет, цирик-богатырь! — говорил русский солдат.

— Сайн байну, солдат-батор! — отвечал монгольский воин.

В пустынных и горных районах после изнурительных жарких дней не прекращались дожди. Дороги и степи превратились в непролазное месиво. Даже на едва заметных подъемах машины буксовали, сползали вниз. Всюду — застрявшие грузовики, артиллерийские тягачи и даже танки.

Обступив со всех сторон застрявшую машину, солдаты сталкивали ее в сторону, чтобы не попала под танк. Дороги в горах стали опасными. Того и гляди, сорвешься с крутизны на каменные гряды или в ревущий дождевой поток. А это — конец. Шансов выбраться живым нет.

Еще совсем недавно вода, мелодично булькая во фляге, была спасением и солдат берег каждую каплю, а теперь одно желание — избавиться от воды. Хотя бы на час выглянуло солнышко, чтобы отогреться и просушить одежду…

Когда вытаскивали застрявший грузовик, ефрейтор Колобов потерял в грязи левый сапог. Да что там сапог, едва сам не оказался под гусеницами. Залез в кузов грузовика в одном сапоге…

— Эй, водитель! — крикнул Колобов на полном серьезе, перевалившись через борт. — Одолжи левый сапог… Зачем тебе сапоги в кабине?

В ответ из кабины — хохот. Колобов — ротный балагур. Не поймешь, когда он шутит, а когда говорит всерьез. Что ни скажет, все смешно получается, а сам при этом не улыбнется.

— Что ни говорите, братцы, а на танке лучше, — вмешался в разговор сержант Котин. — Подогревает, и не приходится подталкивать. А тут неизвестно, кто на ком едет: мы на машине или она на солдатах.

— Кому как, — возразил Колобов, — а я чуть не испекся на танке. Только и думал, как бы во сне не свалиться.

— А как же мы без тебя жить будем? — послышался голос повара. — Кому котелок завещаешь?

— Не беспокойтесь, братцы, — не унимался Колобов. — Меня если и сам черт проглотит, я выход найду. Я что хочу сказать: на танке трудно. Сидеть неудобно. А здесь все же кузов, брезент над головой, и ветерком продувает, и не боишься, что свалишься, как старый дед с печки.

И опять хохот. Без таких весельчаков в роте скучно было бы. Но на этот раз Колобова сдерживала тряска. Машина на ухабах подпрыгивала, и ефрейтор, не дотягиваясь до лямок под тентом, чтобы держаться, плюхался на колени сидевших солдат.

Позади скалистые вершины гор, поросшие кустарником сопки, побелевшие солончаковые долины и необъятная степь. Вдали сливаются с небом синеватые хребты, справа показались хлебные поля.

У Колобова заныло в груди. Он вспомнил свою родную Рязанщину. Там в августе самая жаркая погода в поле. И на огороде дел много. В это время созревают огурцы, помидоры. Он ощутил на губах привкус кваса из ржаных отрубей с душистыми огурцами и укропом. Что может сравниться в жару с домашней окрошкой и кусочком вяленой рыбы? А до чего вкусный хлеб выпекает его жена…

Трем автомашинам с солдатами удалось опередить танки, и под вечер, когда опять задождило, они выскочили на шоссе. Вдали виднелись подернутые беловатой дымкой крыши. Еще через пять — десять минут открылись небольшие неуклюжие шалаши. «Неужели в них живут люди?» — подумал Колобов, хотел что-то сказать, но из шалашей ударили пулеметы.

Котин и Колобов первые выскочили из кузова и, отбежав от дороги метров на десять, прижались к липкой земле и открыли огонь из ручного пулемета.

Еще не все солдаты покинули грузовик, как вражеский снаряд угодил в радиатор подошедшего командирского грузовика. Взметнулся белый пар. Капитан, сидевший в кабине, был убит, водитель — ранен.

Котин заметил еще одну вспышку орудийного выстрела. Полоснул из пулемета. Неожиданно «шалаши» оголились, и обнажились вражеские танки. Их было десять. Они быстро приближались к грузовикам, а за ними шла пехота.

Котин вставил новый диск и ударил метко по вражеским солдатам. Дружно заговорили пулеметы с третьего грузовика.