Крушение «Кантокуэна» - Андрей Жариков

— Благодарю вас, — завершил разговор Главнокомандующий. — Вызывайте Забайкальский, — обратился он к Иванову.

— Генерал-полковник Морозов у телефона. Доброе утро! — послышался в трубке спокойный приглушенный голос Маршала Советского Союза Малиновского. Он уже ждал своей очереди для доклада. — Здесь со мной на командном пункте Андрей Григорьевич (он не назвал командующего 6-й гвардейской танковой армии генерал-полковника А. Г. Кравченко) и командование монгольских войск.

Родион Яковлевич немногословен. В своем первом устном докладе о действиях Забайкальского фронта маршал Малиновский сообщил приятную новость: приграничные укрепленные районы противника повсеместно прорваны. Решительно и успешно действуют советские пограничники и передовые отряды в составе танковых и артиллерийских частей. 17, 19, 53-я армии и 6-я гвардейская танковая армия стремительно, не встречая серьезного сопротивления, развивают наступление на Хингано-Мукденском направлении. На правом крыле фронта действия главных сил надежно обеспечивает конно-механизированная группа советско-монгольских войск…

Едва закончили докладывать командующие фронтами, поступили сообщения о действиях авиации и флота.

Самолеты нанесли удары по военным объектам в Чанчуне и Харбине, по железнодорожным узлам, аэродромам, колоннам войск противника.

Движение неприятеля на дорогах парализовано ударами авиации, Тихоокеанский флот закончил постановку минных заграждений, а его бомбардировщики и торпедные катера нанесли удары по вражеским кораблям и портам Северной Кореи…

— Ну что, товарищи, — сказал А. М. Василевский, положив трубку, — все идет по плану, и даже сверх того. Думаю, что наши танковые войска уйдут вперед далеко от стрелковых дивизий… Готовьте, Семен Павлович, донесение в Ставку, — обратился Василевский к генералу Иванову и достал из кожаного футлярчика трубку, которую курил, когда выпадала свободная минута и было хорошее настроение.

Александр Михайлович Василевский был щедро одарен полководческим талантом. Еще до назначения Главнокомандующим войсками на Дальнем Востоке его имя стояло рядом с именами прославленных полководцев Великой Отечественной войны. Он начал военную службу в царской армии в 1915 году. А когда свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, навсегда связал свою судьбу с Рабоче-Крестьянской Красной Армией.

В своих мемуарах Александр Михайлович писал: «1917 год явился рубежом в жизни не только России, но и всего человечества. Перед миллионами граждан встал вопрос: с кем ты? По какую сторону баррикад? И вот тут-то оказалось, что «единая и сплоченная масса» защитников старого строя резко размежевалась. Одни ушли в стан белогвардейцев, другие — а их было довольно много — в ряды защитников Советской власти. Среди них был и я».

В Красной Армии А. М. Василевский начал службу помощником командира взвода и дошел до поста Министра обороны СССР.

Перед началом Великой Отечественной войны, закончив Академию Генерального штаба, Василевский служил в аппарате Генерального штаба. Вдумчивый, хорошо знающий основы военного искусства, умеющий безошибочно разрабатывать оперативные документы, исполнительный и неторопливый, он обратил на себя внимание видных военачальников Г. К. Жукова, Б. М. Шапошникова.

Он принимал участие в разработке планов контрнаступления под Москвой, окружения и уничтожения крупных группировок немецко-фашистских войск на Волге в районе Сталинграда, в районе Орла и Курска, в Белоруссии.

Полководческие способности Василевский проявил в руководстве фронтами и координации действий войск в наступательных операциях в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования.

На заключительном этапе войны маршал Василевский был назначен командующим 3-м Белорусским фронтом.

Богатейший опыт, полководческие способности и высокий авторитет военачальника позволили Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому уверенно и безошибочно управлять военными действиями Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке.

Лишь первые часы начала боевых действий трех фронтов, флота и авиации Главком Василевский был на своем командном пункте. Едва выглянуло из-за сопок солнце, он уже находился на аэродроме. Самое время быть на месте событий, на главном направлении…

У солдата главное направление там, где он выполняет боевую задачу. И нет у него второстепенных и вспомогательных ударов. Он отвечает сам за себя и помогает в бою товарищу. Успех, победа или смерть — таков девиз солдата в наступательном бою. Иногда обходится без тяжелых боев. Так случилось и на том направлении удара, где наступала рота капитана Мякова. После того как пограничники и передовые подвижные отряды одной из армий уничтожили вражеские пограничные кордоны, пехота пошла вперед, не встречая сопротивления. Где-то далеко слева гремела артиллерия, справа прошла группа советских самолетов, а здесь все спокойно. Всюду всхолмленная и обожженная солнцем открытая степь. Лишь кое-где в безводных долинах видны низкорослые кусты пепельного цвета и небывало густая пыль, поднятая танками и автомашинами. Серые тучи накрыли колонны войск, у которых нет ни начала, ни конца, и безжизненная даль едва просматривается.

Солнце палит нещадно, а тени под ногами не видно. Жаром отдает от танков и самоходных орудий, не притронуться рукой к металлу боевого оружия, и кажется, вот-вот вспыхнут моторы автомашин и цистерны с горючим. Когда механизированные колонны обгоняют пехоту, рев заглушает человеческие голоса.

— За всю войну с фашистами не глотал столько песка, — пытался шутить ефрейтор Колобов, низкого роста, бойкий, неуемный.

Пыль попадала в глаза, хрустела на зубах, забивалась в волосы, лезла за ворот и вместе с потом раздражала спину. Посерели лица, одноцветным — пепельным — стало обмундирование.

Ночью вдали гремело, вспыхивал небосвод, но это была не молния, а творил свое дело «бог войны» — артиллерия.

Когда растянутая колонна войск достигла вершины пологого холма, слабый ветерок свалил тучи пыли в сторону. Открылись синеватые очертания гор и поросшее лесом отлогое предгорье. Отчетливо просматривались вдали извилистые шлейфы пыли, не покидавшие механизированные войска. Был объявлен большой привал. Солдаты садились на высохшую, колкую траву и, поболтав флягой над ухом, с жадностью проглатывали остатки воды. Многих клонило в сон.

— Повезло нам, — сказал ефрейтор Колобов, развалившись на спине и положив под голову скатку. — Небо какое… Ни единой тучки.

Сержант Котин, вытирая ветошью ручной пулемет, не понял причины восторга ефрейтора.

— Это почему же нам «повезло»?

— Сразу видно, не бывал ты под бомбежкой в степи, — стал пояснять Колобов, согнув короткие ноги в коленях. — Партизанил в лесах, укрывался, как ежик под елками, и фашистские бомбовозы тебе — хоть бы хны… Ты знаешь, что здесь будет, ежели бомбежка? Ни кустика, ни канавки…

— Думаю, что бомбежки не будет, — послышался голос командира роты. — Видали, сколько зениток стоит на всем пути… Истребители наши постоянно стерегут небо.

Вскоре приехала кухня. Сразу же выстроилась очередь за наваристым кулешом с бараниной. Но едва появился грузовик с резиновой емкостью, наполненной водой, как очередь за кулешом исчезла. Все бросились к грузовику. Воду набирали в котелки, во фляги.

После обеда, когда солдатам было предоставлено время на подготовку к маршу, в небе появились два самолета ПО-2. Самолеты развернулись над войсками и пошли на посадку.

Сначала приземлился один самолет. Взвилась красная ракета, и тогда рядом плавно сел второй. К самолетам побежали офицеры. Один из них — командир дивизии. Высокий, статный полковник. В новенькой гимнастерке, затянут ремнем, на ремне маленькая кобура с пистолетом. Три боевых ордена. Из самолета вышли люди. Все в комбинезонах.

— Э! Глядите, это же маршал Малиновский! — выкрикнул Колобов. — Он, ей-ей, он!

— Не мели, — осадил его сержант Котин. — Малиновский — маршал. Он где-нибудь на КП.

— И верно… И все же Малиновский. Он мне орден Славы вручал. А у меня память цепкая.

Пока сержант и ефрейтор спорили, командующий фронтом и полковник приблизились к машинам штаба. Сразу же разнеслась, размножилась, как эхо, команда:

— Становись!

Не прошло и двух-трех минут, как полки дивизии выстроились у дороги, образовав живой квадрат.

Маршал Малиновский вышел на середину в сопровождении командира дивизии и, повернувшись на месте направо, затем налево, слегка наклоняя голову, словно приветствуя строй, заговорил громко, четко произнося каждое слово:

— Товарищи солдаты и офицеры! Сыны Советской Родины! Японские войска сегодня атакованы на суше, в воздухе и с моря. На нашем Забайкальском фронте боевые действия начались мощным броском передовых отрядов. Успешно нейтрализованы вражеские войска прикрытия. — Малиновский, поворачиваясь во все стороны, стал говорить громче. — Но, товарищи воины, главные события впереди…