Вдовец (СИ) - Лав Агата

Кирилл молча открывает дверцу и спускается с подножки. Идет к седану Итана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирилл делает пару шагов в сторону седана, из которого по-прежнему не выходит Итан, а потом разворачивается и направляется ко входу в дом. Нагнувшись, он нажимает на доску, и та подается назад. Я ничего не вижу за его широкой спиной, но, видимо, Кирилл достает ключ, потому что следом он подходит к калитке и отпирает ее.

Дверь он бросает раскрытой нараспашку, оставляя смутное приглашение, а сам исчезает из поля зрения. Я подбираю с сиденья его телефон и тоже выхожу из авто. Я ведь хотела увидеть дом, и именно изнутри, его стены и комнаты, зачем-то сравнить с тем местом, в которое Кирилл привез меня.

И второй дом выглядит хуже, мне чертовски повезло не оказаться здесь сразу. Я бы билась в истерике, потому что дом старый и неуютный. Что-то висит нехорошее в воздухе и я непроизвольно ежусь.

— Прости, что сорвался, — вкрадчивый голос Итана выхватывает меня из потока мыслей, и я вдруг замечаю, что он стоит неподалеку. — Тебе пришлось ехать с ним.

— А ты сорвался или специально?

Смотрю на красивое лицо Итана и пытаюсь понять его. Что он за человек? Избалованный жизнью и деньгами молодой мужчина? Эгоист, который привык брать всё, что хочет, и плевать на других и их судьбы? Или это только внешнее, как дорогой брендовый пиджак и вызывающий спортивный седан, приковывающий к себе внимание намертво в городском потоке…

— Если бы я готовил признание, я подобрал бы другие слова. Но дело уже сделано.

— Ты любил ее?

У меня вот точно сорвалось, я не собиралась задавать столь прямой и личный вопрос, но в его глубоких глазах вдруг что-то шевельнулось и я не сдержалась. Итан держится расслабленно и то и дело мягко улыбается, но я начинаю ощущать его внутреннее напряжение. Ему ничуть не легче, чем Кириллу.

— Прости, это не мое дело… Пока мы ехали Кирилл успокоился, но у него есть оружие.

— Вряд ли, он не умеет…

— Не знаю точно при себе или осталось в машине.

Итан машинально кивает, хотя до сих пор не может поверить, и обходит меня, чтобы войти первым.

— Итан!

Грубый голос Кирилла как раз накатывает из-за забора, подгоняя. Впрочем, на Итана это не производит никакого впечатления, он не прибавляет в шаге, не замедляется, а продолжает идти в том же темпе. Меня же отпускает покалывающая пальцы тревога, все-таки за его широкой спиной спокойно. От него исходит мужская непоколебимая уверенность в каждом жесте и слове.

Да, он сказал лишнее Кириллу, но готов и ответить.

— Я находил записки во дворе, — произносит Кирилл, когда мы подходим к ступенькам, ведущим к входной двери, на которую наварены железные пласты, — он выпускал ее на прогулку.

И он коротким жестом обводит небольшой двор.

— Хочешь говорить об Альбине? — произносит Итан, а потом оборачивается и показывает мне ладонью, чтобы я держалась подальше. — Ты вообще меня слышал?

Он останавливается, широко расставив ноги, и смотрит перед собой.

— Я хочу сдержаться, — Кирилл отвечает после паузы, во время которой оглядывается по сторонам.

— Отлично, — тихо протягивает Итан и качает головой, словно не верит, что другу не надоело. — Кир, очнись, я спал с твоей женой…

— Саша права, — Кирилл резко перебивает его, — мне нужно найти убийцу. Тогда мне полегчает, а если я разобью твое лицо или еще что хуже, меня отпустит на минуту, может быть, на две.

Итан издает противный смешок и начинает резкими шагами приближаться к Кириллу.

— Блять, — он шумно выдыхает, сбрасывая полыхнувшее напряжение, но у него ни черта не выходит. — Как я устал от этого дерьма.

— Итан, пожалуйста…

Я рукой сжимаю пустой воздух, не поспевая за ним.

— Да пошел ты! — взрывается Итан. — Ты не хочешь драки? Я хочу! Да, черт возьми, это я хочу разбить твою поганую рожу! За всё, что ты тогда сделал!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Дневник жены. 20 июля.

Я пьяна. Нет, я не пила, но по моим венам течет горячая кровь, такая горячая, что я чувствую себя пьяной… Счастьем, самой жизнью. Я соскучилась по наэлектризованным ощущениям и проваливаюсь в них с головой.

Вдруг вспоминаю, какая я на самом деле. Вспоминаю улыбку и плавные движения, я ведь могу танцевать в каждом шаге, я чувствую свою силу, мягкую чарующую силу женщины. Черт, это чистый кайф! Я красива и молода, я любима и влюблена, и вокруг порывы жизни, а не спертый отравленный воздух.

Я стою в центре гостиной и понимаю, что комната переменилась. Я перестала злиться по каждому пустяку и вновь вижу, как здесь уютно и красиво. Помню, как подбирала детали и спорила с мужем за каждый сантиметр, терпя его доводы о простоте и лаконичности. Мужчины любят пустые стены и предметы мебели наперечет. Им не жалко денег, но им жалко свой дом, в котором не дай бог станет тесно.

— Попалась, — Кирилл обхватывает меня со спины и запирает в объятиях. — Я почти не вижу тебя, надо срочно пересмотреть наши графики.

— Ты любишь свою работу.

— Но жену больше, — Кирилл наклоняется и находит мои губы, нежный напористый поцелуй сносит меня, так что я вдруг чувствую его сильные мускулистые руки, которые удерживают меня, — несравненно больше… Я соскучился по тебе, а по твоему соблазнительному телу больше всего.

Он тоже перестал меня раздражать. У меня чувство, словно я вернулась из отличного отпуска, который подарил перезагрузку и позволил выдохнуть полной грудью.

— Я чувствую, — усмехаюсь и подаюсь назад, надавливая на него, — давай вечером?

— Нет, не вечером…

Он пытается добиться своего напором, но я давно знаю, как обороняться от его рук. Я с легкостью разворачиваюсь и целую его в губы, глубоко и влажно, чтобы он забылся.

— Я не хочу быстро, — выдыхаю, оторвавшись от него на миллиметр. — Хочу, как было раньше, помнишь? Ты думал обо мне весь день, предвкушал и грязно фантазировал, а потом был со мной всю ночь.

Кирилл все же догоняет меня, вырывая еще один поцелуй и запуская руки под платье.

— Тише, тише…

— Ты же пожалеешь вечером, я совсем изголодаюсь.

— Я люблю, когда ты голодный.

Он смеется мне в висок и отпускает, потом нахально подмигивает, одним взглядом обещая устроить мне бесконечный вечер, и берет мою руку в ладони. Кирилл касается губами моей кожи, легко и нежно, и у меня перехватывает дыхание. Я не подаю вида, прячась за широкой улыбкой, но вновь едва стою на ногах. И ведь он не менялся, как и наша гостиная, он почти всегда был таким, с красивыми жестами и ухаживаниями, целовал мои руки, ноги, как делают все влюбленные мужчины, говорил жаркие или трепетные вещи… Просто я вдруг вспоминаю об этом, припоминаю собственного мужа.

Кирилл отходит к столу, с которого берет стопку бумаг и начинает перебирать их, проскальзывая взглядом по заголовкам. Но он не читает, я замечаю по его позе, что он ждет момента, чтобы сказать что-то еще. Наконец, он решается и поворачивает голову в мою сторону. Он не ожидал, что сразу наткнется на мой внимательный взгляд, и отвечает мне легким кивком и обаятельной улыбкой.

— Что? — он бросает пробный камень.

— Ты хочешь что-то сказать.

— Скажи за меня.

— Я не знаю что, — меня легонько колет тревога, когда Кирилл забывает беззаботно улыбаться и начинает смотреть серьезно, будто готовит переход к тяжелому разговору. — Тебе придется самому.

Только не это. Я хочу просто забыть. Вычеркнуть.

— Ты переменилась, — произносит он спокойно и разворачивается, облокотившись на плоскость стола, — я вижу и понимаю почему.

— Тогда поделись, мне интересно.

— Нам стоило поругаться, а не начинать идиотскую молчаливую войну. Еще тогда стоило выяснить отношения, пусть и на повышенных тонах, да хоть криком. Лучше бы ты ударила меня…