Меховой интернат - Эдуард Успенский

— Спасибо, дорогие учительницы! Я все слышал! — Он стал трясти руки Люсе и Кире. — Теперь они долго не приедут. Я им вслед не стал даже забыванты включать. Вот это обманизм! Высший класс!

Звери от восторга встали на партах на передние лапы. А Мохнурка Великолепный выскочил из печки и, растопырив лапы, побежал к Кире обниматься. Еле-еле Фьюалка успела перехватить его и снова направить в печку.

— Я себе генеральскую форму сошью! — закричал Мехмех в восторге. - Брюки красные, пиджак с погонами и фуражку.

Но Кира вдруг обиделась:

— Я всё правду говорила. Есть такие школы.

— Конечно, есть! — согласился Меховой Механик. — И пушки есть, и самолеты, и бомбы. Этого добра у людей хватает.

— А у вас ничего такого нет? — спросила Кира. — И военных нет?

Бурундуковый Боря потянулся к Кире с вопросом:

— Девочка Кира, а что такое военный?

— Это такой… дядя в брюках… с погонами… со звездочками… с фуражкой…

— А военный дельфин тоже со звездочками?

— Нет, он без звездочек…

— Значит, он не военный?

— Нет, он военный… — запуталась Кира. — Просто он мокрый… Он выполняет команду военных.

— Какую?

— Например, взорвать, подводную лодку. Он берет в зубы бомбу и плывет к чужому кораблю. Бомба прилипает, а потом через час взрывается. Раз! — и корабль потонул.

— Зачем? — спросил Бурундуковый Боря.

— Он, наверное, старый был, ненужный! — пояснил Сева Бобров.

— Как ненужный?! Нужный! — закричала Кира.

— Зачем же его тонуть? — спросил Иглосски.

— Он же не наш, вражеский!

— А враги наши? — спросил Боря.

— Наши, а то чьи же, — сказала Кира.

— Раз враги наши, значит, и корабль наш, — уяснил Иглосски.

Кира совсем запуталась. Люся тоже.

— Девочка Кира, — сказал дир. — У нас в стране никогда не бывает войны. И они ничего про нее не знают, не видели.

— Я видел, я видел! — закричал Мохнурка. — У дяди Кости по телевизору. — Он снова выскочил на середину с головешкой: — Руки вверх! Трах-тах-тах! Сейчас я всех пересчитаю! Ура! — Он показал таким образом свою полную осведомленность в военном деле.

— Пожалуйста, расскажите им про войну, — попросил дир. — Дайте им пару уроков.

Кира с Люсей посмотрели друг на друга. Нет, с этим делом им ни за что не справиться. Тут нужен кто нибудь из мальчишек. Лучше всего Киселев. Он у них в классе самый военизированный мальчик. А может быть, и дедушка Киры Тарасовой. Он не только про войну знает, но даже и сам воевал.

— У нас один мальчик есть, — сказала Люся. — Его фамилия Киселев. Он в смысле войны очень образованный. У него даже карты всех военных сражений есть.

— Вот и хорошо! — сказал дир. — Посражаемся.

— Как посражаемся? — удивилась Люся.

— А так, в карты. Пики, трефы, бубны. Меня дядя Костя научил. Мы с ним часто по вечерам в карты играем.

Видно, и сам директор Меховой Механик ничего не знал про войну, несмотря на свое высокое военное звание — генерал-барсук, начальник военной школы ЗРШ при ГГШ.

Такой потрясенной и тихой родители Киры Тарасовой никогда свою дочь не видели. И она ничего им не рассказала. А кто бы ей поверил? Родители знали ее как облупленную. Только поражались, как у них такая воспиталась? Лампасы… генералы… пожары… парашютные войска… медведи в скафандре… конгресс водопроводчиков в Женеве так и сыпались на их головы. Им только звериной школы не хватало!

Междуглавие седьмое. КОГДА КУКУШКА КУКУЕТ В НОЧИ

И эвкалиптовых листьев Люся достала, и учиться стала лучше. И преподавательницу обманизма нашла. И в доме порядок. И все же на душе у нее неспокойно было.

А в этот вечер еще папа с мамой стали ссориться.

Начала мама:

— В доме картошки нет. А ты газету читаешь.

— Я сейчас же исправлюсь, — сказал папа. — Не буду читать.

— Ты лучше картошки принеси.

— В семь часов вечера? Такая срочность? Картошка — это валидол?

— Нечего ехидничать, — говорила мама. — Мне ребенка кормить нечем.

— Мама! — закричала Люся. — Если ты будешь на папу ругаться, я вообще есть не буду.

Ночью Люся не спала. За окном дождь хлестал по подоконнику.

Тарабанил просто зверски.

На кухне куковала кукушка. Гордость папы. Он ее из Чехословакии привез.

Эта кукушка была как градусник по психозу. Обычно ее Люся не замечала. Как только в доме появлялись волнения, кукушка начинала проступать. А если Люся была чем-то сильно расстроена, кукушка орала как оглашенная. И уже не через час, а через каждые пять минут.

Сегодня эта кукушка разбушевалась, хоть по трубе стучи! (Если в одной квартире сильно шумят, соседи по трубе стучат. Это знак - утихомирьтесь! Прекращайте ваши тан-цы-скаканцы! Вы нам мешаете!)

Постепенно Люся успокоилась. Успокоилась и кукушка. Она почти шепотом прокуковала двенадцать. И Люся уснула.

Глава седьмая. В МОСКВУ С НЮХОСКОПОМ

И вот ей кажется, что кто-то стучит в окно.

"Это же град!" — подумала Люся.

Но стук повторился. В окно явно стучали. Кто-то хотел войти в дом с улицы, с подоконника.

Люся выпрыгнула из-под одеяла. Подошла к окну. Из окна на нее глянула белая усатая морда.

— Снежная Королева! — ахнула Люся. Она встала на письменный стол и открыла форточку. Горностай полыхнул белым мехом и проскользнул в комнату. Следом сверкнула лаковая молния, и перед Люсей возникла Фьюалка.

— Боже ты мой! — ахнула Люся и обняла мокрых зверей. — Это же третий этаж.

Она сбегала в ванную и принесла махровую простыню.

— Давайте я вас вытру! Как вы сюда добрались? Как вы меня отыскали? Что у вас там нового?

Выяснилось вот что. Не зря у Люси тревожилась душа. Потому что в интернате были следующие события.

В двенадцать часов дня порыв ветра сломал старую березу на углу дачного поселка. На березе был добродуш. Он выключился. И охотник Савельев Николай, по-интернатски Темнотюр, что значит Небритый, почувствовал себя ужасно. Руки затряслись, все разонравилось. Он выбрался из-под веток и сказал:

— Я еле жив, а тут бегают пушные звери. Поймаю и продам пару. Куплю себе валерьянки сто флакончиков. Тогда мне сразу станет легче.

У него с собой всегда был мешок и веревка. Мало ли, вдруг где-нибудь трубы валяются или шлаковата. И с этим мешком он стал подбираться к двухэтажному зданию интерната.

В это время ежик Иглосски и Сева Бобров в две лапы несли на помойку ведро с картофельными очистками. Они подошли к помойке, и вдруг из помоечного ящика выскочил небритый дядька.

— Попались! — закричал он.

Схватил Севу за шкирку и запихнул в мешок. Иглосски удалось отскочить.

— Еж, еж, еж! Цып, цып, цып! — говорил дядька и подкрадывался к малышу.

Он прыгнул, чтобы сцапать Иглосски, но ежик свернулся в клубок из стальных игл. Темнотюр искололся до крови.

— Караул! Помогите! — закричал он. И кинулся бежать. Однако мешок с Севой Бобровым не бросил.

Добродуш на березе, не работал, но забывант был в исправности. И мысли в голове у охотника стали путаться:

"Что я хотел сделать? Продать пару и купить сто флакончиков… Поддать пару… поддать… и купить сто балкончиков…"

А Сева Бобров болтался у него за спиной в мешке и думал: "Укусить или не укусить?"

Он знал, что кусаться невежливо. Но и сидеть в этом противном мешке долго не собирался. Сева решил пока подождать.

Темнотюр бежал в сторону станции, а Иглосски прибежал к Мехмеху:

— Боброва украли! Бобров в мешке. Темнотюр украл Боброва!

Мехмех собрал всех малышей и сказал:

— Севу Боброва украл Темнотюр. Он несет его куда-то в мешке.

Давайте позовем Севу ультразвуковым кричаньем.

Малышня подняла головы вверх и тихонько так заскулила.

Звук становился все тоньше и тоньше. Наконец он совсем исчез.

Но сами звери его слышали.

— Так, — сказал директор. — Теперь послушаем ответ. Все затихли и напряженно слушали.

— Слышу, — сказал Снежная Королева. — Он отвечает, что он около станции.

— Ты и ты! — показал Мехмех на горностая и на Лаковую Молнию. - Бегом к станции. Только возьмите вот это на всякий случай… Знаете,

что это?

— Ручной добродуш.

Горностай и Фьюалка скрылись. Еще секунду их видели здесь, и вот они уже во дворе. Так они быстро передвигались.

— Можно я тоже? Можно я тоже? — заговорил Мохнурка. — Я под ним яму вырою.

— Больше нельзя никому. Всем быть на месте. Кара-Кусеку - обскакать все добродуши и проверить. Неисправные заменить.

Он, как наседка, собрал всех зверей в кучу и ждал новостей.

— И что было дальше? — спросила Люся. Темнотюр стоял на платформе.

Он продавал Севу Боброва. Тут же, не отходя от кассы.

Покупателей было не очень много. Всего один — сторож при станции.