Меховой интернат - Эдуард Успенский

Правда, потом у станции оказалось, что были Снежная Королева и Лаковая Молния. Просто они бесшумно скользили спереди и сзади, как невидимое прикрытие.

А Мохнурка болтал, что ему кажется, что Мехмеху кажется, что, кажется, есть какая-то опасность для интерната. Со стороны Темнотюра и проверяльщиков. И что Мехмеху это кажется зря. Потому что погода прекрасная, особенно ночью. Темнотюр просто пьяница. И вся его компания такая. А выясняльщики просто выясняют и проверяют.

На станции Люсина охрана спряталась в темень.

Подошла электричка.

В пустом вагоне было тепло и уютно. Две бабушки вязали на спицах.

Люся пристроилась к ним и задремала.

Жахтриль она решила не есть. А показать завтра в школе своей задушевной подруге Кире Тарасовой.

Междуглавие четвертое. ТАМ МОХНУРКА, ЗДЕСЬ КИСЕЛЕВ

С жахтрилем вышла история.

Люся вынула его из сумки с учебниками и положила в стол. И пошла к ребятам. А когда вошла в класс на урок, жахтриля не было.

— Кто взял жахтриль? — спросила она у Киры Тарасовой.

— Не знаю, не знаю, — сказала Кира. — Я видела здесь только фиолетовый кошелек, набитый вареньем.

— И где он?

— Его Киселев у меня выхватил.

— Эй, Киселев, отдай жахтриль!

— Нет у меня.

— Отдай, тупица.

Люся допустила ошибку. Потому что разозлилась. Киселев разозлился еще больше:

— Сама ты тупица! Брюква несчастная!

Я вижу, на третьей парте бушуют страсти, — сказала, входя, учительница Ирина Вадимовна. — Поэтому я прощу Брюкину пойти к доске.

Люся безрадостно отправилась за отметкой. Урока она не выучила.

— Если я правильно помню, — сказала Ирина Вадимовна, — мы проходили склонение числительных. Прошу просклонять "полторы бочки варенья".

Люся горестно начала:

— Именительный — кто, что? Полторы бочки варенья. Родительный - кого, чего? Полторы бочки варенья. Винительный — кого, что? Полторы бочки варенья. Творительный — кем, чем? Полторем бочкем вареньем. Предложный — о ком, о чем? О полтором бочком варенья.

"Что-то я не так делаю", — поняла Люся под конец. Потому что у нее все расплылось, появились какие-то загадочные бочкомы и полторемы.

Что такое домком, Люся знала. Это домовый комитет. А что такое бочком? Это комитет по бочкам?

— Блистательный ответ, — сказала учительница. — Я буду вам очень благодарна, если вы все это запишете на доске.

Люся стала записывать полторемы и бочкемы, Ирина Вадимовна сказала:

— Получается так, что дикий человек пришел сюда в класс и пытается изъясняться на малознакомом русском языке. "Чем вы гордитесь?" - "Полторой бочкой варенья". — "Чем, чем?" — "Полторем бочкем". Прэлестно!..

— Кто скажет, как правильно? — спросила учительница у класса.-

Ну-ка, Тарасова, чем мы гордимся?

— Полторами бочками варенья.

— Спасибо. Тоже дикая девочка. Не полторами, а полутора. Неужели так трудно запомнить одно простое правило. В именительном, винительном пишем полторы. В остальных падежах мы пишем полутора. Садись, Брюкина, два.

Невеселая девочка-учительница Люся побрела на свое место. Она еще таила надежду, что Ирина Вадимовна не поставит двойку в Большой Бумажный Получальник. Но Ирина Вадимовна вписала туда эту несчастную получалку.

Более того, она еще попросила у Люси малый домашний получальник, то есть дневник, и вписала двойку туда.

Зато когда Люся вернулась за парту, она увидела в столе жахтриль.

Половина содержимого в нем была на месте, а половина была аккуратно срезана ножом. И не было самого главного — жахта. То есть косточки.

Жахт оказался очень удобной штукой. Он был каплевидной формы и скользкий. Если зажать его между пальцами и надавить посильней, он мог выскочить как из пушки и шлепнуть кого-то в лоб со страшной силой. И еще рикошетил в соседа.

— Бьем по Трофимову и в угол к Спальникову! — сказал Киселев и щелкнул косточкой.

Косточка скользнула по затылку Трофимова, изменила направление и шлепнула Спальникова в щеку, Спальников тотчас же схватил косточку, облизал ее и выстрелил в Киселева.

— Отдай! — закричала Люся Киселеву. — Отдай, а то как тресну!

— Она, видите ли, треснет! — сказал Трофимов. — Она, видите ли, хрустальная! Девочка-ваза!

— Девочка-ваза! Девочка-ваза! — подхватил Киселев. — Ваза наподобие унитаза. — И он запрятал косточку в карман.

"Ах, так! — подумала девочка-ваза. — Не буду у тебя отбирать жахтриль! Посмотрим, что выйдет".

И вот что вышло.

Шел себе Киселев из школы. Банку гуталинную гонял. Шел и радовался. Как маршал в отпуске.

Как раз автобус подъехал, двери открыл. И не надо Киселеву в автобус. И денег нет. И едет автобус в другую сторону. И все равно Киселев — прыг туда! Как хорошо проехать мимо зоопарка! И места свободные в автобусе есть. Так и приглашают.

Едет Киселев, Москву осматривает. Все ли в порядке? Все ли пешеходы идут куда надо? Все ли памятники на местах правильно стоят?

А билета Киселев не берет.

Ликует, радуется. Как маршал в отпуске.

А тут контролер появился. Откуда он возник, опытный Киселев не понял. Такое впечатление, будто он шапку-невидимку снял и сразу перед Киселевым вырос. Который в это время расслабился и за порядком в городе следил.

— Ваш билетик.

Засуетился опытный Киселев, стал по карманам шарить, на пол смотреть:

— Где-то тут он только что был.

Да контролер тоже, видно, опытный попался, бывалый:

— Был, да сплыл. В таком случае тоже штраф платят.

Ничего не нашел Киселев. И взял его контролер за руку и вывел из автобуса милиционеру сдать.

Милиционер посмотрел на Киселева и говорит:

— Давай дневник. Если есть пятерки, отпустим тебя. Если нет, придется родителей вызывать.

Но контролер не согласен:

— При чем тут родители? При чем тут пятерки? Если он без билета ехал, пусть штраф платит — три рубля.

Милиционер задумался и возразил:

— А при том, что этот молодой человек такой большой денежной бумажки и в глаза не видел. Три рубля — шутка ли! Какого они цвета?

Киселев не помнил, какого они цвета, но очень боялся сказать правильно. Тут на его счастье в кармане у него что-то как жахнет! Даже дырка сбоку получилась — брюки продырявились.

И выскочила на улицу большая черная… как бы это сказать… клякса не клякса, дырка не дырка. В общем, небольшая ночь. Местного значения. Метров на двадцать в диаметре.

Милиционер хвать Киселева за руку. Контролер — хвать.

Вся улица замерла. Машины, пешеходы и троллейбусы — все остановились.

А когда тьма рассеялась, на середине тротуара стоял контролер и держал за руку милиционера. Стоял милиционер и держал за руку контролера. А Киселева не было.

Испарился. Изжахтрился.

А три рубля, между прочим, зеленого цвета.

Междуглавие пятое. ПАПО-МАМОВСКОЕ СОБИРАНИЕ В ЛЮСИНОЙ ШКОЛЕ

Учительница Ирина Вадимовна вела родительское собрание. Папо-мамовское собирание, говоря по-интернатски.

— В общем, если не принимать во внимание успеваемость, наши ребята учились хорошо. Что касается поведения, здесь хвастать нечем.

Спальников принес в класс будильник. На всех уроках его стал заводить.

Между прочим, когда у него спросили, откуда у него возникла такая идея, он сказал: от папы. В молодости папа с друзьями так поступали.

Они всем классом приносили в школу будильники и звенели. Я очень благодарна товарищу Спальникову-старшему за наставления сыну. Они сильно облегчают нам учебный процесс. Но мне помнится, в послевоенные годы кое у кого из детей и патроны в карманах встречались. И если товарищ Спальников найдет в своих архивах гранату, пусть он не дает ее сыну в школу. Нам здесь только противотанковых гранат не хватает.

Теперь о Карине Мариношвили. У меня такое ощущение, что она в школу ходит, как на танцы. Зато на танцы ходит, как в школу. Когда она собирается на школьный вечер, она серьезная девочка, вдумчивая и танцует на вечерах, как десятиклассница. А когда она идет на арифметику, она не готова, несобранна, уроки не учила. Единственно, что ногти накрасит и брови. И туфли наденет на высоком каблуке. Но для учебы этого мало. И если родители Карины такие обеспеченные люди, не надо это демонстрировать в школе. У девочки есть шуба. Французские сапоги. Затемненные очки на пол-лица. У нас сейчас не каждая учительница может так одеваться, как она. А о детях и говорить нечего.

Кто здесь из родителей Мариношвили?

— Из родителей никого нет. Есть из бабушек. Это я.

— Вам не кажется, что вы балуете девочку? — спросила Ирина Вадимовна. — Вы где работаете?

— В Большом театре.

— Это и заметно. Ваша внучка ходит в школу как из дома моделей. Не каждая семья может так зарабатывать. Не надо все это выставлять напоказ.