Искатель. 1985. Выпуск №5 - Леонид Панасенко

Вы не догадываетесь, как он реагирует?

— Да ну его, — говорит, — увольте. Надоели эти истории. Одно и то же, ничего интересного. Я ведь здесь восьмой год. Скажите лучше, как вас зовут?

— Саша, — говорю. — А фамилий моя Буров.

— Вот и познакомились, — говорит он. — А меня Роберт. Роберт Миронов.

— Стойте, — говорю я. — Случайно не вы одно время геройствовали у Антареса?

— Да, бывал.

— Все равно не вы, — говорю я. — Тот Миронов возит сейчас экскурсии к гигантским планетам. Хоть вы действительно на него похожи.

— Еще бы, — говорит он с печальной улыбкой. — Но не падайте в обморок, если встретите еще парочку похожих на него штурманов Мироновых.

Пока мой мозг производит бессмысленную мыслительную работу, Роберт лже-Миронов скрывается за ближайшим баобабообразным деревом и вскоре вновь появляется, волоча сеть, напоминающую рыболовную.

— Берите за другой край, — говорит он мне. — Надо прикрыть яму, а то мало ли что. Еще выпрыгнет.

Я берусь за сеть, которая изготовлена из каких-то местных растений и весит поэтому килограммов пятьдесят. Лже-Миронов ловко кладет поперек ямы несколько извилистых, похожих на длинные корни жердей, потом мы натягиваем сеть поверх импровизированной решетки. Лупоглазое чудище снова начинает горланить и брызгать слюной. Но наша миссия окончена, и мы можем с достоинством убираться.

Мы идем по упруго-гладко-волнисто-зеленому ковру сквозь лес в направлении, противоположном выходу Роберта лже-Миронова, продолжая давно уже начатое мною движение. Над головами просвечивает сплошная кровля слившихся клейких крон, через каждые 30–35 метров поддерживаемых блестящими подпорками монументальных красных стволов. У самой земли ствол непропорционально широк — в двадцать обхватов, но потом он конусообразно сужается, чтобы затем, пройдя горловину, вновь расшириться неправильным асимметричным конусом. Таким образом, ствол зрительно напоминает среднюю часть песочных часов, в районе шейки облитую коричнево-красной краской. Верхнее расширение компенсирует, видимо, отсутствие ветвей.

Вскоре выявляется парадоксальная штука — чем ближе, по моему подсчету, подходим мы к границе леса, тем гуще стоят стволы. Я обращаю на этот факт внимание своего спутника.

— Ничего удивительного, — говорит мне Роберт лже-Миронов. — В домах то же самое. Середина пуста, по краям стены. Чем же природа глупее нас?

— Интересно, — говорю я. — А как же мы выберемся из леса? В деревьях прорубив окно?

— Зачем же? — говорит мне лже-Миронов. — Давно прорублено. Кстати, почему бы еще в скафандре?

Как вам это нравится? Кончается уже час с тех пор, как мы с ним встретились. Порядочки, нечего сказать.

— У меня лишь обычная биопрививка. Ее, вероятно, недостаточно? — неприятным для себя голосом говорю я.

Он смотрит на меня и откровенно смеется.

— Обычная прививка! Ничего себе! У меня, например, никакой нет.

Почему так всегда бывает — если меня кто-то в кои-то веки раз оставит — в дураках, то он ни за что не остановится на достигнутом, так что получается не единичный случай, а целая серия? За что мне такое наказание?

Но нет худа без добра — я отстегиваю шлем, вдыхаю туземный воздух со всеми его непривычными запахами, минут пять осматриваюсь и принюхиваюсь, потом снимаю и скафандр, тщательно, как парашют, укладываю его в рюкзак и в одном белье топаю рядом с лже-Мироновым по еле заметной тропке, а потолок леса все опускается, но в конце концов мы выходим на свет, такой яркий, что можно смотреть, только прищурившись, и я вижу в поле перед собой целую толпу дальних звездолетов, стоящих там на приколе.

7. Накануне

Техник-хранитель Рон Гре был в отчаянии. После того как его чуткое тело несколько дней подряд не подавало сигналов тревоги, он понял, что случилось непоправимое. Кожа Рона Гре не чувствовала ничего и сейчас, и можно было подумать, что с подопечным все в порядке, Рон Гре так и считал эти несколько суток, но ошибался, потому что наладить биоконтакт никак не удавалось, и здесь вполне могла скрываться причина отсутствия тревожных сигналов.

И Рон Гре проверял аппаратуру. Она насчитывала более десяти миллионов связей и деталей, которые могли нарушиться и выйти из строя. Хорошо, если удастся обнаружить неисправность. Но страшно подумать о противоположном исходе. Ведь он будет означать, что биоконтакт с подопечным потерян навсегда и Рон Гре провалил важный эксперимент. Вряд ли лысый Роооз похвалит тогда своего техника.

За спиной Рона Гре зашуршало, что указывало на то, что кто-то проник в лабораторию. По идее это мог быть только лысый Роооз. Рон Гре обернулся.

Это и был лысый Роооз. Но прежде чем Рон Гре успел представить разнос, который последует — а налицо установка, вывернутая наизнанку, — Роооз заговорил, причем довольно необычно.

— Здравствуйте, любезнейший, — сказал Роооз. — Проводим, получается, запрещенные опыты?

— Вам виднее, — дипломатично ответил Рон Гре.

— Виднее, любезнейший, — подтвердил лысый Роооз, кивая кубическим черепом. — Мы, кажется, склонны к далеким выводам? С огнем играем помаленьку, не так ли? А теорию игр, получается, подзабыли?

— Не изучали, — миролюбиво сказал Рон Гре. — Я же всего-навсего техник.

Лысый Роооз очень удивился.

— Техник? А где хозяин установки? — На ладони Роооза возник памятный кристалл. — Некто Роооз?

Рон Гре не успел решить для себя, что делать, как в лаборатории появился еще один, совершенно незнакомый.

— Я здесь, — сказал он. — А почему вы не явились на пункт обмена? Вы похитили мое тело! Я буду жаловаться в Бюро Наказаний!

Лысый Роооз самодовольно усмехнулся.

8. Табор аборигенов

И вот лже-Миронов проводит меня через взлетное поле, среди кораблей (некоторые жутко запущены), потом сквозь этот их городок, больше всего напоминающий трущобы проклятой древности, потому что сделаны домики из чего придется, и мне даже становится понятно, куда делись куски оболочки, которых не хватает на некоторых звездолетах. Нет, думаю, голубчики, моей-то обшивкой вам при всей вашей «автономии» поживиться не удастся, потому что корпус нашего корабля после встречи с метеоритами годится разве что на изготовление решета. А Роберт лже-Миронов подводит меня тем временем к самому хилому домишку, и мы вместе входим внутрь. Там нас встречает штурман Николай Криницкий, которого я довольно хорошо знаю, хотя он и учился на год раньше меня, и который — я в последнем уверен — работает сейчас смотрителем где-то на глубоководных плантациях.