Заговор мерлина - Диана Джонс

Он поднялся на ноги и, прихрамывая, побрел обратно к воротам.

– Да ну ее на фиг, эту кобылу, – сказал он очень серьезно. – Наверное, она очень старая – вон у нее вся морда седая.

Услышав это, я чуть не лопнула от смеха. Грундо ужасно обиделся и объяснил, что, раз кобыла такая старая, она за свою жизнь наверняка научилась всяким хитрым уловкам. Это меня рассмешило еще сильнее. Через некоторое время и сам Грундо осознал, насколько это смешно. Он говорил, что было ужасно странно остаться сидеть в воздухе, и все гадал, как же кобыла проделала с ним такую штуку. Мы полезли на холм за домом, все еще хихикая над его приключением.

Повсюду, куда ни глянь, были всё горы, горы, горы. Те пики, что мы приняли за дракона, потерялись среди других гор.

– Как ты думаешь, они действительно часть дракона? – спросила я, когда мы, скользя и оступаясь, спускались вниз с другой стороны вершины. – Это все-таки звучало довольно безумно – то, как дед это сказал.

Мысль о том, что мой дед, возможно, сумасшедший, всерьез меня обеспокоила. Зато это объяснило бы, отчего мама так его боится.

– Он не сумасшедший, – уверенно ответил Грундо. – Про валлийского дракона все слыхали.

– Ты уверен? – спросила я. – Дедушка ведет себя совсем не так, как обычные люди.

– Ну да, но он ведет себя так, как вел бы себя я, если бы не был воспитан при дворе, – сказал Грундо. – Я его вроде как признал. Внутри он такой же, как я.

Когда я это услышала, у меня слегка отлегло от сердца. За холмом простиралась огромная, поросшая вереском болотистая пустошь, и мы сбежали на нее, а ветер трепал наши волосы, и облака неслись над головой. На пустоши мягко пахло водой. И никаких тебе ни дорог, ни автобусов, ни людей – только время от времени большая птица пролетит над головой. Мы нашли место, где из-под земли, булькая, вытекала вода. Ручеек впадал в небольшое озерцо, затянутое мерзкими зелеными водорослями. Никто из нас до сих пор не видел настоящего природного родника, и он нам ужасно понравился. Мы пытались заткнуть его руками, но вода просто пробивалась сквозь пальцы, холодная как лед.

– Наверное, колодец во Внутреннем саду сэра Джеймса наполняется из такого же родника, – сказал Грундо. – Только этот родник, кажется, не волшебный.

– Ой, не надо! – воскликнула я. – Я даже вспоминать не хочу обо всем этом. Все равно мы ничего сделать не можем, что бы они там ни замышляли.

Я раскинула руки навстречу ветру, пахнущему водой.

– Я уже лет сто не чувствовала себя такой свободной! – сказала я. – Не порти мне настроение.

Грундо встал, чуть не по щиколотку утонув в сыром мху и болотной растительности. Он пристально взглянул на меня.

– Мне не нравится, что ты преувеличиваешь, – сказал он. – Меня это раздражает. Но ты действительно выглядишь лучше. Когда мы едем с королевским кортежем, ты всегда напоминаешь мне замерзшую лужу, в которую кто-то ступил, – лужу с белыми ломкими краями. Я иногда боюсь о тебя порезаться.

Я была ошеломлена.

– А на что же я тогда должна быть похожа?

Грундо пожал плечами.

– Не могу объяснить. На что-нибудь вроде… Что-то вроде дерева – какого-нибудь хорошего дерева.

– На дерево?! – воскликнула я.

– Я имею в виду – на что-то, что выросло естественным образом, – пояснил Грундо. – Что-то теплое и живое.

Он поднял ногу – и раздалось такое жуткое чавканье, что я не выдержала и рассмеялась.

– Сам ты дерево! Вон, уже прирос! – сказала я, и мы побрели дальше, направляясь к скальному выступу, который виднелся вдалеке.

Придя туда, мы уселись на той его стороне, что была повернута к солнышку, так, чтобы скала прикрывала нас от ветра. Мы долго сидели и молчали, и наконец я сказала:

– Насчет того, чтобы не говорить про сад сэра Джеймса, – это я не всерьез. Я просто чувствую себя такой беспомощной…

– Я тоже, – сказал Грундо. – Я вот все думаю: может, старого мерлина нарочно убили, чтобы новый мог вовремя занять его место и попасть в сад?

– Даже подумать страшно! – сказала я.

Но теперь, когда Грундо об этом сказал, я тоже не могла об этом не думать.

– Но ведь мерлину полагается быть неподкупным! – сказала я. – Это дедушка его нашел!

– Ну и что, мог и он обмануться, – возразил Грундо. – Твой дедушка Хайд – всего лишь человек, хотя он и магид. А почему бы тебе не попытаться рассказать об этом второму дедушке?

– Дедушке Гвину? – спросила я. – А он-то что может? И вообще, он же валлиец!

– Ну, он устроил изрядный переполох в канцелярии гофмейстера – и всего лишь затем, чтобы привезти тебя сюда, – ответил Грундо. – Так что навести шороху он может. Подумай об этом.

Я думала об этом все время, пока мы бродили по пустоши, но это было не так долго, потому что совсем скоро мы обнаружили, что солнце клонится к западу, взглянули на часы и обнаружили, что уже шестой час. Мы повернули назад – и заблудились. Пустошь была окружена зелеными буграми, все они были вершинами гор и все выглядели одинаковыми. Когда мы наконец нашли нужный бугор, обогнули его и вышли к усадьбе, нам едва хватило времени умыться и переодеться, прежде чем пора было спускаться к чаю.

– Нравится мне, как тут кормят! – шепнул Грундо.

На столе стояли четыре сорта хлеба, два пирога, шесть сортов варенья в одинаковых вазочках, сыр, масло и сливки. Следом за нами в столовую вошла Ольвен с большим чайником, а как только мой дед произнес свою раскатистую молитву, она вернулась с тарелками колбасы и жареной картошки. Грундо просиял и взялся за дело. Мне пришлось остановиться, не добравшись до пирогов, но Грундо все лопал и лопал и пил чай чашку за чашкой почти целый час. За едой он весело болтал, как будто мой дед был вполне обычным человеком.

Мой дед наблюдал, как Грундо ест, со слегка ошеломленным видом, однако, похоже, не возражал, чтобы с ним разговаривали. Он даже время от времени рокотал что-то в ответ Грундо. Я была почти уверена, что Грундо так много болтает нарочно, затем, чтобы я могла присоединиться к разговору и рассказать дедушке Гвину про то, что мы подслушали во Внутреннем саду. Но я не могла. Я понимала, что он только посмотрит на меня вот эдак, приподняв брови, и не поверит ни единому слову. Я просто съеживалась внутри себя от одной мысли о том, что придется заговорить.

Я думала о том, сколько же раз моя мама сидела за столом вот так, молча. А Грундо тем временем отрезал себе третий кусок пирога, тщательно отмерив нужную толщину.

– У меня внутри осталось места еще на двадцать пять градусов пирога, – объяснил он, – а потом вернусь к содовому хлебу с вареньем. А Ольвен для вас готовит потому, что вы вдовец?

На это дед посмотрел в мою сторону. Я видела, что он недоволен. Недовольство исходило от него, как холод от замерзшего пруда.

– Энни тебе сказала, что я вдовец? – спросил он у меня.

– Она говорила, что никогда не знала своей матери, – ответила я.

– Рад слышать, что она настолько честна, – сказал дед.

Я уже подумала было, что он больше ничего не скажет, но он, видимо, поразмыслил и сделал дополнительное усилие.

– Мы… – сказал он, помолчал и сделал еще одно усилие: – Мы расстались.

Я чувствовала, что ему больно, тяжело говорить об этом. И внезапно я разозлилась.

– Ох, как же я ненавижу все эти разводы и расставания! – вскричала я. – Мой дедушка Хайд со своей женой тоже развелся, и я никогда не видела ни ее, ни тетю, которая живет вместе с ней. И эта тетя тоже развелась, и та тетя, что живет с дедушкой, и мой кузен Тоби от этого очень страдает. Половина двора в разводе! И даже король почти не видится с королевой! Ну зачем люди так поступают?!

Дедушка Гвин смотрел на меня очень внимательно. Это был такой взгляд, который чувствуешь физически. Я ощущала, как его глубокие темные глаза раскрывают меня, заглядывают внутрь моего мозга. Он задумчиво сказал:

– Зачастую сама природа людей, именно то, что свело их вместе, позднее заставляет их расстаться.

– Ну да, возможно, – сердито сказала я, – но от этого не легче. Вон, спросите у Грундо. Его родители тоже расстались.

– Развелись, – буркнул Грундо. – Мой отец ушел.

– Ну, его-то как раз можно понять! – сказала я. – Уйти от Сибиллы было, возможно, самое разумное, что он сделал в жизни. Только надо было ему и тебя с собой забрать.

– Ну надо же! – сказал дедушка Гвин. Он говорил так, будто мои слова его забавляли. – Похоже, наша ледяная Арианрод наконец-то растаяла.

Я почувствовала, как мое лицо залилось краской от корней волос и до шеи, потому что дедушка явно увидел меня такой же, как Грундо. Так значит, я замерзшая лужа, да? Я к тому моменту была так взвинчена, что напустилась на него, точно на Алишу.

– Кто бы говорил! Если я когда и видела оживший мраморный айсберг, так это вы!

Теперь стало ясно, что мои слова деда и впрямь забавляют. Его лицо расслабилось, он почти улыбался.

– Ничего смешного! – рявкнула я. – Я вижу, каким образом вам удалось запугать мою мать! Большую часть времени вы делали вид, будто на нее не стоит обращать внимания, а потом насмехались над ней!