Гроза - Алана Инош

– О!… «Будто бархатной тряпочкой». – Оксана придвинула к себе блокнот, страницы которого были вдоль и поперёк исчёрканы корявым почерком, быстро записала. – Надо будет куда-нибудь ввернуть этот перл.

– Ты слушай, слушай, не отвлекайся.

Люба тем временем открыла Яндекс и прошерстила интернет на предмет перевода песни. Поисковик выдал несколько вариантов, но того, который Валерия прочла в тот вечер, с нежной тоской глядя ей в глаза, среди них не было.

– Ну, вот примерно о чём в этой песне поётся. – Разочарованно вздохнув, Люба открыла первый попавшийся текст. – Тот самый перевод я не могу найти: наверно, это Лерин собственный.

Оксана прослушала песню, прочла перевод, глубокомысленно покивала головой.

– Пожалуй, если это пропеть бархатным голосом под гитару, в красивых сапогах и белой рубашке, когда вокруг стоит приятный майский вечер, то женский восторг будет обеспечен. Наверно, она как-то задела тебе голосом сексуальную чакру, поэтому у тебя сейчас такая истерика: «Люблю её, хочу её, жить без неё не могу!»

– Умеешь ты всё опошлить, – надулась Люба, отойдя к окну.

– Поручик Ржевский – моё второе имя, – невозмутимо выгнула бровь подруга.

Зачем-то взяв с полки рецептурный справочник, она вырвала из блокнота листок и принялась что-то писать, а Люба утопала взглядом в дождливой тоске города. Её чувства после Оксаниного «психоанализа» лежали, словно вскрытые и распластанные на прозекторском столе.

– На, влюблённая женщина, держи рецепт. – Оксана протягивала ей листочек с каракулями.

– Боже, что это? – Люба всмотрелась в строчки, которые будто писал правой рукой обкуренный в хлам левша, покрутила листок так и сяк. – Поздравляю, Черепанова, у тебя идеальный врачебный почерк!

– Ну дык, – пожала плечами та. – Стараемся.

Кое-как Люба всё-таки разобрала эти иероглифы. Подогнанный под правила фармакологического оформления «рецепт» в переводе с латыни гласил следующее: «вино 750,0 мл; фрукты 1000,0 г; кровать 1 шт». После «MDS» было написано уже по-русски: «1 раз в день на ночь, и гори оно всё огнём. Если имеет место простое страдание х-нёй, забить на всё и прекратить выносить мозг и себе, и врачу».

– И в какой аптеке вы посоветуете мне всё это приобрести, доктор? – просмеявшись и вытерев выступившие слёзы, спросила Люба.

– С этим рецептом – лучше в магазин, – был ответ.

Потом они пили чай с пирожными, болтая обо всём подряд.

– Ну вот закончишь ты учёбу, на работу устроишься, допустим… – Откусив половинку «картошки», Люба отхлебнула чай. – Допустим, даже по специальности. И что, будешь всё так же слушать метал, ходить в чёрном и краситься, как готесса?

– Я себе никогда не изменю, – гордо вскинув подбородок, ответила Оксана.

– И как ты во всём этом прикиде собралась людям зубы лечить? – фыркнула Люба. – Входит такой пациент, а тут – ты с чёрными волосами, чёрной помадой и с пирсингом, а в кабинете играет Nightwish. Или нет, лучше Savatage. Я даже знаю, какая песня – «Hall Of The Mountain King». Там такой смешок есть дьявольский – как раз в тему! И ты такая улыбаешься, а у тебя во рту вампирские зубы. «Присаживайтесь, пожалуйста… На что жалуетесь?» Ну и всё, привет, конечная остановка. Пациента выносят.

– Это было бы круто! – Оксана издала зловещий хохоток – совсем как в упомянутой песне, которую она тут же нашла и включила.

Смех этот, наверно, должен был наводить жуть и осыпать кожу мурашками, но сейчас он у них ничего, кроме истерического гогота, вызвать не мог. А когда вокалист зашёлся в воплях, словно под пытками в гестапо, Оксана гыгыкнула:

– Это пациент орёт под бормашиной!

– Садистка ты, – рыдала от смеха Люба. – Хоть ультракаин ему вколи…

– Не-ет, – по-вампирски оскалилась Оксана. – Только новокаин, только хардкор!

– Короче, нельзя тебя подпускать к людям… – Икая и трясясь, Люба сползла под стол. – Ты не человеческий доктор! Иди уж в ветеринары…

– Не, мне зверушек жалко.

В сметанном эквиваленте Люба в этот день получила литров пять смеха – даже боль в сердце забылась. Разглядывая в автобусе мятую бумажку с «рецептом», она чесала в затылке…

– Рокерша, выручи, а? Обеспечь мне алиби перед предками… Если вдруг спросят, подтверди, что я была у тебя.

Раскалённый, душный «пазик» катил по пыльной улице, на коленях у Любы трясся пакет с бутылкой «киндзмараули», увесистой веткой розового винограда и комплектом чистого постельного белья. Также там своего часа ждали ароматические свечи и два хрустальных бокала.

– Алиби? Хм… А что мне за это будет? – В голосе Оксаны слышалась коварно-лукавая ухмылка.

– Ну, я не знаю… Проси всё, что угодно! – Говоря «всё, что угодно», Люба мысленно молила, чтобы подруга не слишком оригинальничала с желаниями.

– Что бы такое попросить? М-м… – мечтательно промычала Оксана, заставляя Любу внутренне сжиматься. – А сфоткай свою ненаглядную в нижнем белье, а? Хоть посмотреть на это чудо-юдо твоё распрекрасное.

– Ну нет, Черепанова, – твёрдо отказалась Люба. – Никаких голых фоток, это непорядочно. Проси что-нибудь другое.

– Ну вот, а говорила, «что угодно», «что угодно», – разочарованно протянула на том конце линии Оксана. – Очень жаль, тогда ничем не могу тебе помочь.

– Отлично, и не надо. – Люба нажала кнопку разъединения и с рассерженным сопением бросила телефон в сумочку.

Тот уже через пятнадцать секунд зазвонил.

– Мать, ты чего психанула? Шуток не понимаешь, что ли? – Довольный смешок-хрюк, и Оксана уже серьёзно добавила: – Ладно тебе… Я и так тебя прикрою, без ответных услуг.

– Вот за что я тебя люблю, Рокерша, так это за твоё искромётное чувство юмора… весьма своеобразное временами, – вздохнула Люба. И благодарно улыбнулась, расслабленно наваливаясь на спинку сиденья: – Спасибо тебе. Я перед тобой в долгу.

– Давай, удачи тебе там. Чтоб со щитом, а не на щите! Слу-ушай… – Голос подруги пробасил в динамике с внезапной вспышкой энтузиазма. – Я так в тебя верю, что решила раз в кои-то веки закончить рассказ хэппи-эндом. Вампирша Адель и её «жертва» Кристина будут жить долго и счастливо, о как! Ну… пока Адель нечаянно не выпьет любимую досуха, не рассчитав меры.

– Тогда это уже не хэппи-энд получается, – усмехнулась Люба.

– Ну, Рокерша была бы не Рокерша, если бы не омрачила ложкой дёгтя даже счастливый конец. Трагедия – это моя стихия, гы-ы! – Смешок раздался на том конце линии, и Люба даже представила себе безжалостно-свирепую мину, которую сейчас, наверно, скорчила Оксана. – Но это случится только через энное количество лет, после долгой жизни душа в душу, так что можно считать этот «энд» вполне себе «хэппи». Посвящаю этот рассказ тебе, и попробуй только со своей дамой сердца не слиться в пэйринге! Пусть сила моей творческой воли вам в этом поможет!