Школяр - Дмитрий Таланов

— Так, — согласился Ян.

— Ты про мертвецов давай! — настойчиво напомнила Анна.

— Этот Бергтор был мертвецом, — убежденно проговорил Филь.

Анна вылупилась на него, потеряв дар речи, на её лице читался протест.

— Не было там ничего про это, — возразила Мета решительно.

— Почему «этот» Бергтор? — негромко спросил Ян.

Фил покопался в памяти, припоминая детали.

— Потому что был другой Бергтор, который умер, заразившись веларой. Сердары подозревали, что он набрел на неё сам, желая стать сверхчеловеком. Ну, они его допросили, не сумели выходить и похоронили. А в допросном листе нергала после казни Бергтора был вопрос «Тебя впустил в замок тот Бергтор, который умер?».

— Я помню этот вопрос, — сказал Ян. — Я подумал — тот, которого казнили.

Мета несогласно покачала головой:

— Сердар не станет путать «казнен» и «умер», у них в вопросах смерти точная терминология. Вспомни их «Историю Заселения», которую приносил отец!

Анна вздохнула:

— В общем, Филь, ты связал их. Увидел, что демонов впустил Бергтор, который раньше умер, и тебя стукнуло. А коли обе его смерти крутятся вокруг демонов, то кто его оживил, как не демон. Ну понятно… А когда жил этот твой второй Бергтор?

— Тогда же, когда первый, триста лет назад, — сказал Филь.

— А, тот! — облегченно воскликнула Мета. — Но мы думали, что это один и тот же!

— Да, Филь, это ты ахинею спорол, — сказала Анна, снисходительно улыбаясь.

Филь разгорячился:

— А вы просмотрите всю пачку зараз, как я это сделал! Большей части записей там по восемьсот лет, и вдруг среди них — листы с Бергторами. Вот ответьте мне, зачем Схизматику сцеплять их вместе?

Ян нахмурился, Анна с Метой спали с лица. Все трое выглядели так, словно кто-то умер.

— Чтобы узнать, как оживлять мертвецов! — ответили они хором замогильным голосом.

— 5 —

«Не лишенный дисциплины ума, Флав позволил себе забыть, что значит быть ребенком. В особенности ребенком с пытливым умом, которых, в большинстве своем, он набрал в Алексу…»

«Нам что, всё это приснилось?» — разочарованно думал Филь, глядя на профессора Фабрициуса, появившегося в понедельник на занятиях после обеда.

Профессор был свеж и бодр. Припомнив, как он сам чувствовал себя после двухчасовой скачки в почтовой кибитке, Филь совсем растерялся. «Деревянный демон», — подумал он, сунув руку в карман робы за Арпонисом.

Мертвые глаза собаки на жезле разрушили часть «деревянной» гипотезы. А Схизматик доломал её своим видом: судя по цветущему цвету лица, профессор был сделан из плоти и крови. К тому же сегодня он был необычайно добр, а с добрыми демонами Филю не доводилось сталкиваться.

Профессор похвалил Филя за полную ахинею, которую тот написал о лечении ангины (растерев свиной навоз с медом, намажь грудь горячим и избегай сквозняков) и попросил на следующее занятие сравнительный анализ способов лечения насморка.

Филь решил не терять времени, коли его фантазии приносят такие барыши, и воспользоваться испытанным средством, заменив свиной навоз на козий, чтобы не бросалось в глаза. Сравнение должно было происходить с вариантом добавления дегтя. Мед с навозом и дегтем должны были лучше действовать, только Филь не придумал еще почему. Вдохновленный, он успел к концу занятия набросать черновик, чтобы вечером бросить все силы на работу для Лонергана, которую надо было сдавать через два дня.

В приподнятом настроении он провел весь день, который не удалось испортить даже профессору Иллуги с его сухими абстракциями. За ремарку на игровом поле профессор отпустил Филя со сложной контрольной, которой все боялись как огня. Таким образом освободившись раньше времени, Филь радостными скачками понесся в дормиторий, решив не откладывать естествознание в долгий ящик и успеть сделать часть работы до ужина.

Пролистав полученную в библиотеке книжку Роджера Бэкона, он догадался, почему профессор Лонерган уважает этого ученого. Сам Лонерган отрицательно относился к Аристотелю, считая его тормозом науки, и за критику его учений был даже изгнан из университета Болоньи. Роджер Бэкон пошел дальше: он, не мудрствуя лукаво, заявлял, что «если бы мог, то сжег бы все сочинения Аристотеля».

Филь спустился вниз и снял с наружной стены дормитория масляную лампу, чтобы по совету из книжки провести маленький эксперимент. Заслуженного корыта на стене не оказалось и он подумал, что Якоб, видимо, передумал и забрал свою собственность.

Вернувшись, Филь открыл окно — печь внизу затопили, и в комнате сделалось душно. Игра с тенями от свечи и лампы заняла у него время до ужина, и он спохватился, только когда услышал за окном голос Яна:

— Я вынужден, к своему сожалению, объявить тебе, что ты свинья!

Филь кинулся к подоконнику: интонации Яна свидетельствовали, что тот опять собрался дергать волка за хвост. Но это оказался не волк, а всего лишь Ральф Фэйрмон. Филь поерзал, устраиваясь поудобней на подоконнике.

— Не тебе, Хозек, учить меня манерам, — воскликнул Ральф уязвленно. — Мой род куда древнее твоего, мы здесь чуть не с самого Основания!

Ян спросил потрясенно:

— Так ты один из сердаров, о которых так много говорят? Это ведь они здесь с самого Основания, все прочие были пригнаны ими из Старого Света, как расходный материал для борьбы с демонами.

— Не сердар, но тоже из породистой семьи, — вспыхнул Ральф. — И нас не гнали, мы сами пришли!

— Слово «тоже» здесь будет излишним, — поправил Ян. — Сердары никого не делят по породе и тут старались это изжить, но, видать, в твоем случае они потерпели поражение. Что лишний раз доказывает, что порода еще не признак ума, — он снисходительно усмехнулся, — скорее, его могила!

Наслаждаясь сценой, Филь подпер лицо ладонями. Ральф так смешно пыжился, что Филь не удержался и прыснул. Ральф бросил взгляд на открытое окно и пошел на Яна в атаку.

— Хозек, — рыкнул он раздраженно, — я тебя предупреждаю: будешь задевать мою семью, дело для тебя кончится трепкой! И дружок твой тебе не поможет, чье корыто я снял по указанию ректора!

— Трепкой? — отозвался Ян, пропуская всё остальное мимо ушей. — Не сильно ли сказано?

Филь решил, что сцена зашла далеко. Он с сожалением оторвался от подоконника и поторопился на улицу. Пока он бежал, распределение сил изменилось: теперь против Яна были Ральф и Курт Норман. За Яном, однако, тоже прибавилось сил: Мета с Анной стояли, приблизившись к нему вплотную с обеих сторон, как в день, когда Филь сам чуть было не подрался с их братом.