В катакомбах времени - Василий Владимирович Тарасенко

Он показал Тане язык и бодро скакнул в траву с воплем:

— Ой, кузнечик!

— Ты уже распугал всех животных в округе, — со смехом сказала ему вслед Таня.

— Не, — Фома помотал головой и снова скакнул, как лягушонок. — Еще один!

К семилетнему охотнику подошел Кирилл, они о чем-то пошептались, и Фома сунул что-то Кириллу в руку. Потом Кирилл подошел к Сане и спросил, показывая Фомкину находку:

— Знаешь, что это такое?

— Нет, — Саня еще раз с интересом глянул на кусочек прохладной зелени в руке этого, уже не казавшегося недовольным, мальчика.

— Это полевой янтарь. Сок травы, застывший от времени. Его очень редко находят.

— Интересно, — выдохнул Санька. — А что там, в небе?

— Где? — Кирилл вскинул голову, тряхнув сосульками нестриженых волос, и удивился. — Это воздушный змей. Ты разве не знаешь, что такое змей? Ребята сделали его из старых листов ватмана, что были в крепости…

Санька смутился. Он просто не мог знать, что такое воздушный змей. Ведь он жил в корабле, где подобным игрушкам просто не нашлось бы места. Кирилл вдруг улыбнулся, и Санька понял, что они обязательно подружатся. Снова прискакал растрепанный Фома, отнял у Кирилла янтарь и предложил:

— Пошли в крепость.

— Надеешься, что Алешка даст тебе запустить змея? — ехидно спросил Кирилл. — Думаешь, он уже забыл, как ты вчера спланировал со стены?

— И змея сгубил, недотепа, — добавил Сергей. — Лешка вчера весь вечер новый собирал…

— Я ему дам змея, — испуганно вскинулась Таня, отбросив одуванчики, которые собиралась вплести в венок.

— А чего?! — возмутился Фома и добавил: — А летать здорово. Сами бы попробовали.

— Я тебе дам, — рассердилась Таня и попробовала огреть его венком.

— Ха, — Фома отскочил на безопасное расстояние. — Ну, пойдем… Кушать хочется, аж в животе булькает… Маринка уже картошку спекла.

— Вот ты бы лучше помог ей, чем скакать по полю, — все еще сердито проворчала Таня.

— Хоть щас, — заявил Фома и поскакал по травам.

— Стой, куда! — Таня двинулась было за ним, но махнула рукой и сказала: — Айда, парни.

— Фома ее брат, — пояснил Кирилл. — Вот она и беспокоится…

Сергей сунул руки в карманы, глянул весело на всех и сказал:

— Пошли, Саня… Ребята в крепости уже ждут, наверное.

И они шумной компанией двинулись по полю, а потом устроили бесполезную охоту на Фому, оглашая бесконечное зеленое море криками и смехом… Солнечный день теплой рукой отодвинул прочь все беды и горести.

День пролетел незаметно, на развалины опустились сумерки. Санька успел познакомиться со всей ребячьей ватагой. Как оказалось, в замке были еще четверо ребят. Ехидный черт Алешка, бегавший по камням в расхлябанных кедах, в выцветшей майке с футбольным мячом на пузе и в многократно латанных шортах защитного цвета. Он знал развалины, как свои пять пальцев. «Десять лет, а серьезности ни на грош», — как заявила Алешкина сестра, одиннадцатилетняя Марина, одетая так же, как брат, и стриженная под мальчишку. Серьезный Вадик, мальчик с вечно ободранными коленями и поцарапанным носом. Его стриженные под ежик светлые волосы весело искрились на солнце. И уже под вечер к ребятам присоединился отдувающийся Михаил, притащивший к кострищу вязанку хвороста. Санька даже поежился, поймав на себе его пристальный изучающий взгляд, и понял, что этот кареглазый черноволосый мальчик с осунувшимся лицом и здоровенной гитарой за плечами — здесь главный…

Михаил утихомирил поднявшийся гвалт, поздоровался с Санькой, как будто тот всегда здесь был, распалил заново погасший костер, и все расселись по камням вокруг огня. Фома, не обращая внимания на протесты, закопал в угли несколько картофелин и довольно сказал:

— Рано, не рано, а она испечется и мы ее съедим.

Мишка водрузил себе на колени гитару, тронул пальцем струны и пропел:

На Саньку нахлынули недавние жуткие события, страх и мысли о папе. Даже глаза снова защипало. Он съежился и притих, глядя на новых друзей. Шумная ватага тоже притихла. Саня понял, что все они связаны одной большой бедой. Какой, Санька не знал потому, что не решился еще расспросить ребят, откуда они и что делают на развалинах замка. Но чужим Санька себя не ощущал. И тут бесшабашный, скакавший весь день Фома заплакал, ткнулся в бок сестре и притих. Таня молча погладила его по жестким волосам и прошептала в тишине:

— Маму вспомнил…

Санька неслышно встал и ушел в темноту — так сильно ему захотелось побыть одному. Сел на холодный камень, прижал к себе ноги и ткнулся в колени, роняя слезы и с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить натуральный рев. К нему, шебурша гравием, подошел Кирилл, сел рядом и прижался плечом к плечу, накинув на Саню край куртки…

Так они и сидели молча, пока их не позвали к огню, где уже опять зазвенел голос Фомы и слышались недовольные реплики Тани. Санька поежился, торопливо утер слезы и благодарно сжал теплую ладонь Кирилла. Тот пожал в ответ Санькину руку, вздохнул и они вернулись