Недоверчивые любовники - Шеридон Смайт

Понимая, что миссис Мерриуэзер может вернуться в любую минуту, Остин задал вопрос, который возник у него где-то в глубине сознания:

— У вас нет родни, которая могла бы пожить с вами до тех пор, пока?..

Тень промелькнула по ее лицу, вынудив Остина пожалеть о сказанном. Он никоим образом не хотел огорчать или расстраивать Кэндис. Ведь читал же он в той чертовой книжке, что любой стресс вреден для беременной женщины.

— Моя мать умерла, когда мне было восемь лет. Остался отчим, но мы с ним редко общаемся.

Остин почувствовал, что ей не хочется говорить об этом. Ну и хватит с него. Он просто хотел что-нибудь узнать о жизни женщины, которая родит его ребенка. Этот факт он не упускал из виду более чем на несколько секунд. Однако воодушевляла ли его по-настоящему эта идея? Черта с два!

Безумие.

Проклятый Джек!

— Спасибо, что вы еще раз пришли мне на помощь.

Ну почему она держится и говорит с ним так доверительно? Остин понимал, что, так сказать, превысил свои полномочия, но ничего не мог с собой поделать. Да, он, пожалуй, чересчур спешил, но как иначе получше узнать ее? Уж конечно, не в ту минуту, когда миссис Мерриуэзер дышит ему в затылок.

— Вам надо почаще расслабляться. Вся эта напряженность нехороша для ребенка.

— Правда? А что вы вообще об этом знаете?

Остин мгновенно опомнился. В самом деле, что он знает? Нет, куда важнее, почему он это знает. Соображай скорее, Хайд!

— Ну, мне приходилось заниматься некоторыми изысканиями.

— Это вы уже упоминали раньше. Зачем?

Был ли в ее голосе намек на подозрение? Нет, скорее всего это его фантазии. Надо постараться, чтобы ответ прозвучал как можно убедительнее.

О, разумеется! Джек.

— Видите ли, я иногда помогал Джеку, когда тот занимался на подготовительном медицинском курсе. С фотографиями, отчетными работами и прочими делами. Он собирался стать врачом.

— Меня это не удивляет. Мистер Круз очень умный человек и прекрасный специалист в различных областях медицины.

Ему ужасно захотелось снять поцелуем маленькую складочку у нее между бровей. Господи, как она хороша! Остин откашлялся и постарался повернуть мозги к недавнему предмету разговора. Что это было? А, как и почему он стал интересоваться проблемой беременности.

— Во всяком случае, я полагаю, что у меня многое застряло в голове. Например, вам полезно смеяться.

— Правда?

— Да. И нельзя волноваться. И надо есть самую разнообразную пищу. Думаю, нам с вами стоило бы сегодня вечером отведать пиццу. Я угощаю. В моем обиталище — то есть в вашем, если быть точным, — над гаражом.

Сердце у него колотилось очень сильно, пока он ждал ее ответа на свое смелое приглашение. Она просто мучила его, неторопливо облизывая губы.

— Миссис Мерриуэзер…

— Эта женщина никогда не спит? — шепотом спросил Остин, не сводя взгляда с ее губ. Им не нужна помада. Соблазнительные губы. Созданные для поцелуев. — Вы не можете улизнуть?

Только они вдвоем. Заговорщики. Какой же он грязный пес.

Ладно, черт побери, побуждения у него самые чистые. Он хотел поближе узнать мать своего ребенка и хотел, чтобы она была здоровой.

Кэндис выглядела очень взвинченной, но это неудивительно. Любой человек с ее проблемами испытывал бы стрессы. Он всего лишь хотел ей помочь. Что в этом плохого? Тогда почему он говорит шепотом и оглядывается на дверь?

— Ладно.

Остин широко раскрыл глаза.

— Вы согласны? Придете?

Она улыбнулась. Это была прекрасная, обаятельная улыбка, и сердце Остина растаяло. Чертов Джек.

— Почему же нет? Ведь я могу довериться вам, правда?

Какой отвратительный, гнусный пошляк…

— Мистер Хайд? — Нотка неуверенности прозвучала в ее голосе. — Могу я?..

— Конечно, разумеется. — Его собственная улыбка была вымученной и фальшивой. — Ведь я безопасен, не так ли?

Почти так же безопасен, как Джек со своими анализами.

Остин встал, надеясь, что выглядит не таким виноватым, каким себя чувствует.

— Пойду проверю кое-что, не помню, закрыл ли я воду под раковиной.

В ответ на ее удивленный взгляд он начал было объяснять, что чинил кран, но тут до их ушей донеслось разгневанное ворчание миссис Мерриуэзер. Голос ее звучал все громче по мере того, как она приближалась.

—…везде вода! Мне понадобится несколько часов, чтобы все убрать! Нечего сказать, мастер на все руки! Если он мастер, то я Синди Кроуфорд!

Кэндис в полном недоумении бросила взгляд на дверь.

— Что…

Остин шикнул на нее:

— Потом объясню. А сейчас мне лучше потихоньку смыться.

Рука Кэндис дрожала, пока она накладывала на губы тонкий слой помады.

Мистер Хайд смотрел на ее губы.

Кэндис пригляделась к своему отражению в зеркале — может, он заметил какой-то дефект? Ховард никогда не критиковал ее губы — то была одна из немногих вещей, которые он не критиковал. Разве что советовал убедиться, что губная помада свежая и не размазывается.

Нет. Никаких мыслей о Ховарде. Не теперь.

Кэндис достала из коробки салфетку и стерла с губ помаду. Крепко сжала их и напомнила себе, что ее не касаются ничьи суждения ни о ее губах, ни о других частях тела. Важно только то, что думает она сама. Кроме того, помада привлечет внимание к губам, и если мистер Хайд найдет что-то неприятным…

Ее отражение в зеркале внезапно исказилось. Господи, что она делает? Собирается улизнуть из спальни, ждет, пока миссис Мерриуэзер поднимется к себе, гадает, что подумает мистер Хайд о ее губах. Ожидает новой встречи с ним.

Наемный работник.

Она не страдала снобизмом, этого никогда не было. Родилась в бедной семье, работала, чтобы содержать себя. Ховард же был снобом, и за годы брака она вынуждена была усвоить его взгляды. Это сказывалось до сих пор.

Но Ховард умер, и Кэндис напоминала себе, что его принципы так и не стали ее собственными. Теперь она могла думать по-своему, и ей это нравилось. Глядя в зеркало, она распрямила плечи и смягчила выражение губ. Вот так. Теперь она больше похожа на прежнюю Кэндис, такую, какой была до встречи с будущим мужем. До смерти матери. До того как осознала, что отчим ее ненавидит.

Мистер Хайд славный, смешливый и, кажется, вполне безопасный. Правда, он хорош собой, даже очень; его красота вызывает дрожь, и дрожь опасную. Он большой. Смуглый. Он похож на льва.

Но он не страшный. Нежный. Она была в этом уверена. Кэндис подозревала, что он почувствовал ее одиночество, но в этом тоже не было ничего опасного, ведь они поддерживают отношения на платоническом уровне — как с мистером Хайдом.

В напоминание себе она так и станет называть его: мистером Хайдом.

Довольная собственной рассудительностью, Кэндис разгладила несуществующую морщинку на белой шелковой блузке и натянула юбку скучного серого цвета. Нужно было бы пройтись по магазинам и купить одежду по собственному вкусу. Но она все еще терпеть не могла выходить из дому. Ее неизменно узнавали и преследовали. Может, заказать вещи по каталогу? Она нахмурилась. И приобрести такую же элегантную, унылую одежду, какую она носит сейчас?