Бессемер - Михаил Лесников

Но если отечественное военное ведомство отказывается испытать новый снаряд, то изобретателю остается произвести эти испытания самому. Участок Бессемера на Бакстер Стрит на время превращается в импровизированный миниатюрный полигон. Бессемер отливает у себя в мастерской небольшую мортирку (чтобы снаряды ложились возможно ближе) и производит из нее стрельбу новым снарядом, заряжая ее очень малыми дозами пороха. По его словам опыты оказались вполне удачными. Снаряды получали при полете вращательное движение.

Покупателя на новый товар приходится искать за пределами Англии. Но он недалеко — всего только по ту сторону канала. Это — Франция, блестящий и гораздо более удачливый союзник Англии в неудачной севастопольской кампании.

Предложение чужому государству военного изобретения, да еще во время войны, — поступок не совсем патриотический. Может быть именно так и расценило его английское правительство. Оно почему-то упорно отказывало как в описываемое время, так и впоследствии, лет двадцать пять спустя, в разрешении Бессемеру принять и носить предлагаемую ему французским правительством — сначала Наполеоном III, а потом республиканским правительством — награду — орден Почетного Легиона.

Во Франции дело Бессемера с новым снарядом пошло успешнее, чем в Англии. Нашлись французские и английские друзья, которые довели его до самого Наполеона. Неслучайно, превозмогши свой страх и отвращение к морским переездам — Бессемер жестоко страдал от морской болезни — очутился он поздней осенью в Париже на прощальном обеде, даваемом в честь отправлявшихся под Севастополь французских офицеров, не случайно был он там представлен принцу Наполеону — двоюродному брату императора, как изобретатель нового типа артиллерийского снаряда. Неслучайно в кармане у него оказалась деревянная модель снаряда, действие которого тут же было продемонстрировано при помощи закрытого с одного конца лампового стекла, внутри которого деревянный, плотно прилегающий к его стенкам снарядик, медленно падал, в то же время вращаясь под действием струи проходящего по желобкам на его поверхности вытесняемого воздуха.

Через несколько дней Бессемер получил аудиенцию у императора: Наполеон Маленький считал себя специалистом по артиллерийскому делу; Наполеон Маленький не пренебрегал ничем, что могло бы вплести лишний листок в его пока еще очень жидкий победный лавровый венок.

С аудиенции у императора Бессемер ушел, имея в кармане императорское предписание артиллерийскому начальству об оказании ему всяческого содействия в производстве нужных опытов. Но французские артиллеристы оказались тоже тяжеловаты на подъем.

«Я нашел, — пишет Бессемер, — что в Венсене добиться изготовления нужных мне снарядов гораздо труднее, чем сделать их у себя в мастерской в Лондоне».

Через несколько недель Бессемер снова в Париже, но теперь с партией снарядов (на их изготовление была получена субсидия от Наполеона III). Они цилиндрической формы, весят 24 и 30 фунтов и сделаны в калибр 4 3/4-дюймовой пушки, стреляющей двенадцатифунтовыми ядрами.

22 декабря на Венсенском полигоне происходила пробная стрельба. Она прошла удачно. Снаряды делали круглые пробоины в деревянных мишенях, а спиральные царапины, сделанные острыми краями этих пробоин на покрытой черным лаком цилиндрической поверхности снаряда, показывали, что снаряд вращается при полете.

«Все это прекрасно. И снаряд вращается с достаточной быстротой, и идет он острием вперед, но можно ли доверять нашим орудиям. Нужно считать далеко небезопасной стрельбу тридцатифунтовыми снарядами из двенадцатифунтовой чугунной пушки. Главный вопрос заключается в следующем: можно ли изготовить пушку, которая выдержала бы стрельбу такими тяжелыми снарядами».

Так оценил результаты испытаний французский специалист, которому было поручено руководство ими, капитан Минье, изобретатель ружья новой системы и большой авторитет в стрелковом деле.

«Это простое замечание, — пишет Бессемер, — было искрой, которая породила одну из крупнейших революций XIX века. Оно сразу направило мое внимание на действительную трудность положения. Я отлично помню, как в тот холодный декабрьский вечер, когда я один возвращался в Париж, я в душе решил, если возможно завершить так хорошо начатое дело, выработав способ получения чугуна более высокого качества, могущего выдержать большие напряжения, необходимо возникающие от увеличения веса снаряда. Я не имел тогда ни малейшего представления, как приступить к этой новой и важной проблеме, но уже самый факт, что тут надо было что-то открыть, сделать что-то важное, уже этого одного было достаточно, чтобы подстрекнуть меня. Передо мною был открытый путь — достичь имени и богатства, а риск заключался только в затраченном времени и труде, если бы моя попытка окончилась неудачей...».

Через несколько дней после этого на аудиенции Наполеон обещал поддержку Бессемеру в этой новой работе. К новому году Бессемер сидел уже снова у себя на Бакстер Стрит, с головой уйдя в проектирование и подсчеты — ведь перед ним стояла желанная цель — «слава и богатство».

«Послушайте, Клэй, мне очень хочется, чтобы вы пошли сегодня утром на заседание одной из секций, там будет над чем посмеяться.

— Очень жаль, но я уже приглашен на сегодняшнее утро, а то я с удовольствием пошел бы с вами.

— Вам непременно надо туда пойти. Знаете ли вы, из Лондона приехал какой-то чудак читать доклад, как делать железо без применения топлива. Ха, ха, ха...

— А вот мы с этим джентльменом как раз туда и отправляемся.

— Тогда идемте».

Такова дословная запись разговора, происходившего 13 августа 1856 года за утренним завтраком в столовой гостиницы одного живописного курорта западной Англии, Челтенгэма, в графстве Глостерском. Молчаливым свидетелем его был третий джентльмен, с которым Клэй собирался итти на заседание.

Курорт, куда съезжались для того, чтобы лечить расстройство пищеварения, и вопросы металлургии, казалось бы, имели мало общего, кроме разве географической близости Челтенгэма к двум важнейшим районам английской металлургической промышленности — Южному Уэльсу и Южному Стаффортширу. Однако Челтенгэму суждено было войти в историю металлургии, а дню 13 августа 1856 года стать знаменательной датой ее развития.

Разговор происходил между директором Мэрсейских заводов в Ливерпуле, Клэем, и Джэмсом Пальмером Буддом, владельцем одного из крупнейших металлургических заводов Южного Уэльса в Исталайфера (одиннадцать доменных печей).

А встретились эти два металлурга, и еще третий джентльмен, приятель Клэя, в гостинице Челтенгэма потому, что в Челтенгэме происходил очередной годовой съезд «Британской Ассоциации», по доброй традиции устраивающей эти собрания в особенно интересных и приятных для пребывания местах.