Обозначенное присутствие - Чингиз Абдуллаев

– Вы давно знаете Мастана Халиловича?

– Давно. Еще до того, как познакомилась со своим нынешним мужем. Но Гасанов был женат и не собирался разводиться. А я не годилась на роль обычной содержанки. Меня не устраивало такое положение дел.

– Понятно. Как вы считаете, ваш супруг мог узнать о ваших прежних или нынешних отношениях с Гасановым?

– Нет. Он не знает. Но иногда его пытаются информировать. Доброжелателей всегда хватает. Муж у меня человек довольно эмоциональный, он даже нанял специальных детективов, чтобы они следили за мной. И не потому, что он мне не доверяет. Он просто боится за меня. Они меня скорее охраняли.

– Вам не кажется, что он мог узнать о ваших отношениях с Гасановым и таким образом решил отомстить другу своей супруги?

– Нет. Он бы обязательно сказал мне об этом. Он не тот человек, который стал бы молчать. Он бы обязательно мне все рассказал. И потом… мы с Гасановым раньше были близкими друзьями.

– А его сыновья? Я имею в виду сыновей вашего супруга. Ваши пасынки. Возможно, они о чем-то догадываются?

– Нет-нет. Это исключено. Старший вообще занят только своим бизнесом, и у него с отцом несколько натянутые отношения. А младший, Андрей, просто обожает своего отца и обязательно бы рассказал ему, если бы узнал о чем-то негативном. Мы с ним большие друзья, у нас ведь очень маленькая разница в возрасте. Нет. Вы ищете не там, где нужно. Ни мой нынешний муж, ни его дети, мои пасынки, не имеют к этой попытке убийства никакого отношения, я убеждена в этом.

– У меня будет к вам неделикатный вопрос, – предупредил Дронго.

– Вы и так уже проявили неделикатность, решив прийти в больницу и устроить неприятный для меня допрос. Вы даже не подумали, что можете меня скомпрометировать. Задавайте ваш неделикатный вопрос, я готова выдержать и его.

– Вы часто встречались с Гасановым после того, как вышли замуж за Сазонова? – спросил Дронго.

Она прикусила губу. Немного покраснела. Покачала головой.

– Нечасто. Я вообще не понимала раньше, как можно изменять, находясь в официальном браке… Два или три раза. Для нас обоих это были мучительные встречи. И я приняла решение прекратить их. Поэтому я и согласилась поехать к нему на квартиру. У нас там ничего не было. И не могло быть. На супружеской кровати. Я для этого слишком брезглива. Нет-нет, я, конечно, не ангел, но и не такая уж и стерва, как может показаться. Может, поэтому я вполне искренне отвечаю на ваши вопросы. В ином случае я бы не стала даже разговаривать с вами. Мы с Гасановым давно уже просто друзья и ничего больше. У нас там ничего не было, уверяю вас.

– Насколько я понял, он относится к вам очень хорошо?

– Да, очень хорошо. И я это знаю. Он всегда так ко мне относился. Но у него есть жена, а у меня муж. И я считаю, что нам пора прекращать все эти тайные и несерьезные встречи. Мы уже не дети. Ему за пятьдесят, а мне далеко за тридцать.

– И давно вы пришли к такому выводу?

– Недавно, – она взглянула ему в глаза, – полтора года назад умерла моя старшая сестра. У нее был рак груди. Врачи ничего не смогли сделать. Вот так живешь и не думаешь, что в один момент все может измениться. Она буквально «сгорела» за несколько месяцев. С тех пор я тоже изменилась. Возможно, не в лучшую сторону, но изменилась.

– Спасибо за ваши ответы, – он посмотрел на Эдгара и поднялся со стула, – выздоравливайте скорее. Теперь насчет аварии. Это действительно был ваш сосед?

– Да. Он так переживает… Каждый день присылает мне цветы и фрукты. Он ведь сам тоже сильно пострадал, лицо у него буквально разрезано и рука сильно покалечена.

– В его машине больше никого не было?

– Нет.

– А в вашей?

– Водитель почти не пострадал. Он был пристегнут. Только я, дуреха, ударилась, врезавшись в переднее сиденье.

– Теперь все. Поправляйтесь. И не попадайте больше в аварии.

Он повернулся, чтобы выйти из палаты.

– Подождите, – попросила Лиана.

Они оба обернулись, глядя на нее.

– Передайте ему мой привет, – сказала она негромко, – и попросите, чтобы он забыл мой номер телефона. Тем более что я собираюсь менять номер. Так будет лучше для нас обоих. Обещаете передать ему мои слова?

– Обещаю, – сказал Дронго, – и до свидания.

Они вышли из палаты. Медсестра улыбнулась обоим.

– Вы уложились точно в срок, – сообщила она, глядя на часы.

– Мы старались, – ответил Дронго, – мы очень старались.

Он не мог даже предположить, что уже завтра они с Эдгаром Вейдеманисом будут в этой больнице в качестве пациентов, когда жертвами очередного покушения станут именно они.

Глава восьмая

Обратно они возвращались в полном молчании. Вейдеманис сосредоточенно управлял машиной. Дронго раздумывал. Когда они наконец въехали в центр города, он спросил:

– Что ты об этом думаешь?

– Наши дурацкие стереотипы, – вздохнул Эдгар, – все как обычно. Кажется, уже сколько раз обжигались на этом, но опять поддаемся гипнозу стереотипного мышления. Даже такой опытный человек, как я.

– Ты мог сказать «мы», – заметил Дронго, – и не ошибся бы. Что мы знали об этой женщине? Приехала из Прибалтики, вышла замуж совсем молодой. Не сходила с обложек глянцевых журналов. Затем встречалась с олигархом, который лет на семнадцать старше ее. Ушла к кому-то другому. И вышла замуж за богатого высокопоставленного чиновника, годящегося ей в отцы. Какой образ возникает? Мы подобное часто видим на обложках журналов и в разных телевизионных ток-шоу. Симпатичная молодая хищница, которая ищет себе выгодную партию. Сколько этих успешных содержанок мы знаем по московской тусовке. Они выдают себя за журналистов, телеведущих, писателей, художников, но все это неправда. На самом деле – они всего лишь ищут себе богатого дурака, который будет оплачивать их расходы. Я иногда смотрю на этих женщин, которых и женщинами-то назвать трудно. Взгляды прожженных проституток, оценивающие и все понимающие, безумно дорогие наряды и аксессуары, какой-то свой особенный русский язык, состоящий из словаря Эллочки Людоедки и матерной площадной брани матросов с разбитого корабля. Абсолютный цинизм в сочетании с абсолютной развращенностью.

Мы уже привыкли к подобным дамочкам. И поэтому считаем всех молодых женщин, пытающихся устроить свою жизнь, похожими на них стервами. Даже если молодая женщина и пытается всего лишь найти свое счастье или устроить свою жизнь. В этом нет ничего плохого, если не возводить деньги и легкую жизнь в абсолют, считая, что только они могут принести счастье. Иногда я пугаюсь, глядя, как молодые и предприимчивые женщины находят себе мычащих и сопящих спутников жизни, которые не годятся им даже в привратники. Но они готовы жить и с такими чудовищами, чтобы устроить свою жизнь. Бывают и обратные примеры, когда состоявшиеся и нормальные мужчины готовы выбирать себе подруг с выдающимися телесами, вульгарных и бесстыдных, словно пародии на самих себя. Такова жизнь и московская тусовка начала двадцать первого века. Человек без миллиарда – заведомо неинтересный человек. Человек без миллиона – вообще не человек.

Кажется, я постепенно превращаюсь в обличителя современных нравов, – неожиданно сказал Дронго, улыбнувшись, – мир всегда таков, каким мы хотим его видеть и каким мы его делаем. Понятно, что Лиана сказала нам правду. Она, видимо, действительно хочет завязать с прежней жизнью. А если ее ревнивый муж не отзовет своих детективов, то он рискует потерять такое счастье. Хотя это уже не наше дело. И, судя по всему, она права. Ни ее муж, ни его сыновья не могли быть причастны к этому покушению.

– Других подозреваемых у нас пока нет, – напомнил Вейдеманис, – а может, политика? Ведь Гасанов тесно связан с московским правительством. А их сейчас очень прижимают. Все ждут падения московского мэра и гадают, каким будет последующий передел в столице.

– Слишком сложно для политиков, – возразил Дронго, – но важно совсем иное. Зачем в таком случае убивать несчастную прачку? Значит, она могла знать, кто мог совершить подобное преступление. А это уже не политика, а чистая уголовщина.

– Что будем делать?

– Через три часа нас ждет у дома Мастана Гасанова его помощник. Я попросил вызвать туда водителя и кухарку. По существу, они самые близкие к дому люди, которые могли знать и другие секреты. Нужно с ними переговорить. А завтра у нас будет самый трудный день.

– Родные Гасанова? – понял Эдгар.

– Правильно. Завтра у нас встреча с его близкими. Жена, брат, сын и дочь. Ты будешь смеяться, но я снова во власти стереотипов и поэтому оставил их на последний день. Представить, что кто-то из них может быть причастным к убийству своего отца, мужа или брата, для меня почти невозможно. Но я буду проверять их так же, как и всех остальных.

– Ты считаешь, что мы можем твердо исключить из списка подозреваемых в организации этих убийств Фаруха Ризаева и Ростислава Сазонова? А если первый разыграл специально для тебя спектакль? И не было никаких наблюдателей от милиции, а были его бандиты, которые просто таким образом обеспечивали его охрану. И его алиби, если хочешь. Он ведь мог узнать о том, что ты собираешься его навестить. Хотя бы от того же Джарджиева, во время поисков которого могли выйти и на кого-то из друзей самого Узуна Фаруха.