Невидимка - Герберт Уэллс

На и их пахнуло неприятным аптечным запахом. Глухо доносился говор, очень быстрый и тихий.

— У вас там все благополучно? — спросил Галль, постучавшись.

Тихий говор внезапно смолк; последовало минутное молчание, потом опять говор, свистящим шепотом, потом пронзительный крик: «Нет нет, ни за что!» И вдруг поднялась какая-то возня, упал стул, произошла как бы краткая борьба, — и опять молчание.

— Кой чорт! — воскликнул вполголоса Галль.

— Все ли у вас благополучно? — громко повторил он.

Ему отмечал голос викария, странно прерывистой интонацией:

— Со-вер-ше-енно… Пожалуйста, не прерывайте.

— Странно! — сказал мистер Генфрей.

— Странно! — сказал мистер Галль.

— Говорят: «Не прерывайте!», — сказал Генфрей.

— Слышал, — сказал Галль.

— И кто-то фыркнул, — прибавил Генфрей.

Они продолжали прислушиваться. Разговор продолжался вполголоса и очень быстро.

— Не могу! — вдруг сказал мистер Бонтинг, возвышая голос. — Говорю вам, сэр, не могу и не стану.

— Что это было? — спросил Генфрей.

— Говорит: «Не стану», — сказать Галль. — Нам, что ли, это он?

— Гнусно! — проговорил изнутри мистер Бонтинг.

— «Гнусно», — повторял мистер Генфрей, — я слышал своими ушами.

— Кто ж это теперь говорить?

— Должно, мистер Косс. Вы разбираете что-нибудь?

Молчание. Звуки изнутри неопределенные и непонятные.

— Словно бросают по комнате скатерть, — сказал Галль.

За прилавком появилась мистресс Галль. Галль начал делать ей знаки молчания и приглашения. Это возбудило супружескую оппозицию мистресс Галль.

— Чего это ты там подслушиваешь, Галль? — спросила она. — Неужто тебе больше нечего делать? Это нынче-то в самое горячее время?

Галль попытался все объяснить гримасами и мимикой, но мистресс Галль стояла на своем. Она возвысила голос. Тут и Гемфрей и Галль, оба довольно смущенные, сильно жестикулируя, прокрались на цыпочках назад к прилавку, чтобы объяснить ей, в чем дело.

Сначала она отказалась видеть что-либо особенное в том, что они ей передали, потом потребовала, чтобы Галль молчал, а всю историю рассказал ей Гемфрей. Происшествие она склонна была считать сущим вздором: может быть, просто передвигали мебель.

— Я слышал: «Гнусно», право, слышал, — сказал Галль.

— И я слышал, мистресс Галль, — сказал Гемфрей.

— Чего доброго… — начала мистресс Гилль.

— Тсс! — прервал Тедди Генфрей. — Никак это окно?

— Какое окно?

— Окно в гостиную.

Все трое стояли напряженно прислушивались. Глаза мистресс Галль, устремленные прямо вперед, видели и не видели длинный светлый четыреугольник трактирной двери, ослепительную белую дорогу и фасад Гокстеровой лавочки, пёкшейся на июньском солнце. Вдруг дверь Гокстера отворилась, и показался сам Гокстер, с выпученными от волнения глазами и сильно жестикулировавший.

— Караул! — заревел Гокстер. — Держи его!..

Он перебежал наискось четыреугольник двери к воротам Галлей и исчез.

В ту же минуту в гостиной поднялась суматоха, и послышался запиравшихся окон.

Галль, Гемфрей и все человеческое содержимое пивной, в беспорядке высыпало на улицу.

Они увидели, как кто-то махнул за угол по дороге к дюнам, и как мистер Гокстер исполнил в воздухе сложный прыжок, окончившийся падением на плечо и голову. По улице бежал к ним и толпился изумленный народ.

Мистер Гокстер лежал без памяти. Гемфрей остановился было, чтобы это констатировать, но Галль и два рабочих в распивочной тотчас бросилась к углу, издавая бессвязные восклицания, и видели, как мистер Марвель исчез за церковной оградой. Они, повидимому, пришли к невозможному заключению, что это и был сам Невидимый, вдруг обратившийся в видимого, и немедленно пустились ему вдогонку.

Но не пробежал Галль и двенадцати ярдов, как с громким криком стремглав отлетел в сторону, схватился за одного из рабочих и повалил его вместе с собою.

Что-то сшибло его с ног точно так, как это делается при игре в мяч. Второй рабочий обернулся, описав в воздухе круг, посмотрел с удивлением и, думая что Галль, оступившись, упал сам собою, побежал было дальше, но лишь для того, чтобы получить такую же подножку, какую получил Галль.

Тут первый рабочий с трудом встал было на ноги, но его огорошили сбоку ударом, который мог бы свалить и быка.

Когда он упал, поток людей, стремившийся из деревни, показался из-за угла. Впереди всех бежал владелец тира, дюжий парень в синей куртке. К удивлению своему, он не увидел на проселке ровно никого, кроме троих людей, пренелепо барахтавшихся на земле. Но тут с его шагнувшей вперед ногой случилось что-то, отчего он потерял равновесие и кубарем отлетел в сторону, как раз во время, чтобы сшибить с ног своего брата и компаньона, непосредственно следовавшего за ним. После чего на них стало спотыкаться и падать, стало давить их и осыпать ругательствами целое множество чересчур торопливого люда.

Между тем, когда Галль, Генфрей, и рабочие выбежали из дому, мистресс Галль, дисциплинированная многолетним опытом, осталась за прилавком у кассы. И вдруг дверь в гостиную отворилась. На пороге появился мистер Косс и, даже не взглянув на хозяйку, опрометью бросился с крыльца на угол.

— Держи его! — кричал он. — Не давай ему кинуть узел! Пока узел при нем, его видно!

Существование мистера Марвеля было ему неизвестно, так как Невидимый передал книги и узел на дворе. Лицо у мистера Косса было гневное и решительное, но туалет его оставлял желать весьма многого: он заключался в чем-то в роде крошечной белой юбочки, которая могла бы кое-как сойти разве только в Греции.

— Держи его! — ревел он. — У него мои панталоны и платье священника, все до последней нитки!

— Сейчас посмотрю, что с ним, — крикнул он Генфрею, минуя распластанного на земле Гокстера и огибая уголь, чтобы присоединиться к погоне, но быль тотчас сшиблен с ног в неприличнейшее положение. Кто-то, во весь опор мчавшийся мимо, со всего размаха наступил ему на палец. Он взвизгнул, попробовал встать, его опять повалили, он опять упал на четвереньки и сообразил, что участвует уже не в погоне, а в отступление. Все бежали назад в деревню. Мистер Касс поднялся, получил здоровенную затрещину в ухо. Пошатываясь, пустился он в обратный путь к трактиру, перескочив попутно через забытого и уже сидящего теперь на земле Гокстера.

Уже поднявшись на первые ступени крыльца, он услышал позади себя внезапный крик ярости, резко выделявшийся на общем фоне криков, и звонкую пощечину. В крике он признал голос Невидимого, и интонация его была интонацией человека, внезапно разъяренного сильным ударом.