Засланец божий 7 (СИ) - Гриб Роман

Поскольку салфетка с желанием должна догореть до конца боя курантов, бил Леха в молот часа два. Почему? А потому что, как выяснилось, зачарованный на долговечность и пожароустойчивость пергамент крайне неохотно горит. Но, пожары пожарами, а против реактивной плазменной струи из реакторного сопла советника с температурой горения около восьми тысяч градусов нашего Цельсия на конце струи он не выстоял. Правда, там и пепла почти не осталось, но главное — традиция!

А поскольку куранты закончили свой звон, настало время запускать салют.

Мой вам совет. Если надумаете как-нибудь гулять с министром обороны, генералом подрывной бригады, пироманьяком и просто укуренным в хлам минером, то подумайте сначала об укрытии на час салюта, или хотя бы о берушах. Нет, никто не пострадал даже. Но грохот стоял такой, что вороны с деревьев в лесу попадали. Вы когда-нибудь видели седую ворону? Жуткая картина, между прочим — стая седых от страха птичек.

Поскольку Леха опять начал проясняться рассудком, я психанул и, отыскав мундштук, переделанный ранее мною в трубку, придал ему свойство бесконечного синтеза веселяночного дыма. А чтобы упоротый в хлам воин не выронил ее изо рта, я приклеил ее к губе лейкопластырем классического образца. Знаете, тряпочный такой, он еще отрывается вместе с раной, которую он заклеивает. В этом и состоит его принцип — порезался, залепил пластырем, оторвал — порез остался на пластыре, а кожа чистая. Если не считать следов клея, которые еще месяц будут напоминать о произошедшем. Иного объяснения его суперклейкости я не вижу.

Итак. Куранты пробили, настала пора открывать подарки. А для этого их еще подарить надо. Эй, где дед Отморозок?! Ой, это же я…

Почесав затылок, я не стал особо думать. Как обычно, в общем. А просто силой мысли создал большой красный мешок. После чего напитал его своей маной и «благословил» Вакховым, исполняющим желания благословением, формулируя мысль так, чтобы мешок для каждого, кто запустит в него руку, синтезировал идеальный для этого человека подарок. И пока я это делал, Архимаг в образе жирной Снегурки открывал порталы во все населенные пункты примиряемых государств, приказывая всем собраться у нашей елочки. Ослушаться его никто не мог, поэтому пришли все.

Аааа, вот какая хронология появления этой убитой в щи толпы на поле…

Так, не отвлекаться. Леха то в итоге где? Так и висит на ветке?

Тааак… Вот я сижу на воздухе и протягиваю свой мешок бесконечно череде проходящих мимо удивленных людей и пыхаю на всех веселяночным дымом собственного синтеза… Все достают подарочки, многие открывают их тут же. Коробки скидывают под дерево. Бантики… Бантики от подарков кто-то придумал привязывать на пускающего дым и слюни паладина, болтающегося на цепи невысоко над землей. Ха! И все?! Его просто замотали в бантики? А я то переживал!

Глава 11

— Лех! Лееехаааа! Ты там как живой вообще? — разбирая висевшую на ветке кучу бантиков, звал я напарника. — А хотя че тебе будет-то, максимум — убитый в хлам…

Слой за слоем, бантик за бантиком я разгребал эту стихийнообразовавшуюся пятиметровую елочную игрушку. Даже не срывал их — смысла не видел. Просто пробирался внутрь, туда, к цепям. Пока не выпал из нее с обратной стороны. Плюхнувшись на землю, я с удивлением посмотрел сначала на Лехин кокон, а потом на елку. Снизу клубка из бантиков была аккуратная дырка, как в осином улье. Тут, внизу, на дереве, кусок коры неровной прямоугольной формы был неаккуратно приставлен к стволу. Верней, к нише, выдолбленной прямо в стволе. Вокруг этой импровизированной двери валялись кучи темной древесины, даже не вырубленной — вырванной нахрен кусками прямо из ствола секвойи. Из-за двери раздавалось недовольное кряхтенье. Через несколько секунд дверь упала на землю, и из ниши вышел паладин, встав ногами на край двери. За его могучей спиной удалось разглядеть криво выдолбленный из дерева толчок с торчащими во все стороны волокнами и занозами. Словно древесину тупо рвали зубами и когтями.

Хотя, почему — словно? Судя по торчащим из-под Лехиных ногтей древесным опилкам, так все и было. Видимо, очень сильно срать хотел. Кустов-то вокруг на километр не осталось — все хороводы из местных жителей вытоптали. Вот сразу видно воспитание! Я бы на его месте тупо с ветки посрал, как воробушек, и похер.

Несколько секунд Леха стоял с закрытыми глазами и шарил руками перед собой. Видимо, пытался понять, куда исчезла дверь. После чего прямо закрытыми глазами посмотрел вниз, на прижатую его ногами цель, пыхнул трубочкой, так и прилепленной к его нижней губе, и наклонился за дверью. Наверняка, он бы ее поднял очень легко, если б не стоял на краю этой доски ногами. Хотя, с его силушкой бога, мать его, тырской, он ее легко и поднял. Опрокинув себя обратно в толчок и криво приложив дверь обратно к проему. Изнутри послышалось гневное пыханье трубкой, а древо содрогнулось от удара. Видать, это он так расстроился и стукнул по стене, или по полу от огорчения. А я понял, что меня разбудило. Судя по всему, именно так минимум один раз он уже сделал и, когда он в прошлый раз вот так же гневно долбанул кулаком по стене, я и проснулся. А может и не кулаком, конечно. Может пнул, или башкой приложился.

Дверь в очередной раз упала на землю, из импровизированного сортира вышел Леха с закрытыми глазами и, встав на край двери, принялся водить перед собой руками. После чего, не открывая зенок, посмотрел на лежащую на земле цель, прижатую его сапожищами. Пыхнув трубочкой, паладин наклонился и рванул доску на себя, вновь улетая внутрь и прикрывая за собой проход. Повторное гневное пыханье и удар, сотрясающий всю секвойю.

Я решил помочь ему и, подкараулив, когда дверь опять начнет падать, подхватил ее и оттащил в сторону. А когда Леха, не открывая глаз, принялся водить перед собой руками, сунул ему ее прямо в руки. Довольно улыбнувшись, воин пыхнул трубочкой и попятился спиной обратно в нишу, закрывая дверь на этот раз аккуратно, вставляя ее в проем, словно пробку в бутылку. Если бы не ободранные по периметру края косяков и самой доски, можно было бы и не заметить, что что-то было. А из-за двери раздались звуки расстегиваемого ремня, через несколько секунд сменившихся на звуки радостного пердежа и облегчения.

— Пи! — раздался за спиной голос Пушистика, от которого я аж вздрогнул, от неожиданности.

Обернувшись, я увидел упряжку своих оленей. Тоже накуренные, судя по затуманенному взгляду питомцев. Не, ну ладно сани-платформа беззвучно летает, но эти то как так тихо подкрались?

— Пи! — повторил змеебой, а моего сознания коснулась эмоция нетерпения и требования, словно он хотел, чтобы я поскорее залез в телегу.

А вот щас даже интересно стало. Покачиваясь, я медленно подошел к летающей телеге. Грузовая прямоугольная платформа с выдвижными бортами. Даже держаться в полете не за что. Так что пришлось врубать творящую ульту и переделывать верхнюю часть корпуса в автомобильное кресло с ремнями безопасности. А бортики, хрен уж с ними — в сани, как у Санты. Мешок и так уже тут валялся, заброшенный сюда под конец вечеринки за ненадобностью. Так что его я пристегнул к заднему сиденью.

— Ну, показывайте, чего вы там хотели показать. — пристегнувшись, проверил я надежность ремней и обратился к своим зверькам.

— Пи! — кивнул Пушистик и повозка принялась набирать высоту.

По широкой спирали облетев елку-секвойю, упряжка взмыла в небеса и помчалась… Куда-то. К слову, я ж так и не сказал. Сейчас была ночь. Может, поздний вечер. А может, и ранее утро, конечно. Короче темно, и хер пойми, сколько времени. Звезд с луной не было — небо закрывали плотные облака. Внизу кроме магической гирлянды на елке, небольшая подсветка была лишь в нашем палаточном лагере неподалеку, да редкие костры в поле-торжище. Город Син Та был, казалось, мертв. Хотя, правильнее было бы сказать — убит в хламину. Почти все жители в данный момент вповалку лежали на поле в обнимку с гальсанцами.