Ребенок от мужа сестры (СИ) - Франц Анастасия

— А ты что смеёшься, негодница? — поднимает на меня взгляд компаньон.

— Ничего, — машу руками, продолжая умиляться этой парочке.

Мне приятно видеть такое общения Бальза с моим сыном. Как-то раз Сашка у меня спросил, где его папа. На короткий миг замерла, не зная, что сказать и как малышу всё объяснить. Понимала, что лучше всего сказать правду. Осторожно, так, чтобы не ранить его маленькое сердце, но правду. Когда-нибудь, может, такое случится, и он познакомится со своим папой. И я рассказала ребёнку всю правду.

Мой сильный мужчина, который в тот момент показал себя с серьёзной стороны, внимательно меня слушал и по-умному кивал головой, делая вид, что действительно всё понимает.

К новости о том, что у его папы другая семья, и мы ему не нужны, Алекс отнёсся без истерик и слёз. Маленькими ручонками обнял меня за шею, прижимаясь всё сильнее, и прошептал на ушко: «Я тебя люблю, мама. И я всегда буду тебя защищать. Нам никто не нужен».

От слов сына по щекам заструились слёзы счастья, мне было очень приятно, что у меня такой мужчина, который защищает свою маму от всего плохого.

— Ну что, собирайтесь, проказники, — проговорил Бальз.

Я только кивнула и отодвинулась в сторону, чтобы пропустить мужчину.

Собрались мы быстро, потому как я почти была готова, а мой маленький мужчина одевается сам. Он же взрослый, а не маленький мальчик.

По парку гуляли как настоящая семья. Впрочем, такой, наверное, мы и казались всем. Счастливой семьёй. Сашка резвился на детской площадке, мы же с Бальзом сидели на лавочке, разговаривали и смотрели за малышом. Потом ели мороженое, сладкую вату, но в какой-то момент на душе стало тяжело: мой маленький мужчина вдруг как-то поник, стал бледен и молчалив. В это время мы уже ехали в машине домой.

— Саша, как ты себя чувствуешь? — забеспокоилась за сына.

— Всё хорошо, мама, — ответил мне ребёнок, но я ему не поверила.

Лицо было бледное, измученное. Накатила тревога, не позволяя здраво мыслить. Первая мысль была, что Сашка заболел, поэтому я попросила Бальза заехать в аптеку, чтобы купить противовирусное, рецепт от врача у нас был. На улице стояла жара в последние дни. Холодного я старалась сыну не давать. Ума не приложу, где он мог заболеть.

По приезде домой Андерссон попросил меня звонить ему, если вдруг что-то случится. Я лишь только кивнула, попросила, как только приедет, чтобы прислал мне сообщение, что доехал. Всё же я беспокоилась и за него, потому как и сам мужчина выглядел в последнее время неважно, так как много работал.

Раздев Алекса, измерила температуру, которая оказалась критически высокой, отчего моё сердце, которое и так было не на месте, ещё быстрее забилось, предчувствую надвигающую беду. Тут же дала жаропонижающее, укутав в тепло, чтобы малыш пропотел. Сходила в ванную, вернувшись, аккуратно устроилась рядом с сынишкой.

Моему мальчику не становилось лучше. Быстро взяв телефон, набрала Бальзу и сказала, что нам срочно нужно в больницу. Материнским чутьём чувствовала, что медлить нельзя, и чем скорее мы попадём в больницу, тем лучше. Огневых не стала беспокоить. Завтра с утра позвоню им.

Андерссон приехал быстро. Пока аккуратно собирала мальчика, в некоторых местах на ручках заметила синяки, которых не было ещё днём. Ноги подкашивались от тревоги, в глазах мутнело. Мужчина помог перенести сына в машину. Всю дорогу до клиники держал меня крепко за руку, повторяя, что всё будет хорошо, но я почему-то не чувствовала, что всё будет так, как он говорил.

В госпиталь прибыли быстро. Бальз по дороге какому-то своему знакомому позвонил, и нас уже ждали. Как только приехали, Сашку увезли на обследование.

В груди чувствовала, как сильно печёт, раздирая всю меня от переживаний. Чувствовала, как по щекам текут непрошеные слёзы. Я буквально падала. Утыкалась в сильное плечо мужчины и тихо всхлипывала. Если с моим мальчиком что-то случится, не знаю, как я буду жить.

Меня крепко сжимали, гладили по голове, успокаивали, а я была где-то там далеко.

Когда вышел доктор, на мне не было лица.

— Мальчика мы оставим под наблюдением. Сделали все необходимые анализы. Через пару дней узнаем, что с ним. Сейчас малыш спит, и вам следует поехать домой, — сказал знакомый коллеги, но я отказалась, желая быть рядом с сыном.

Через три дня земля ушла из-под ног. Диагноз «лейкемия» заставил моё сердце остановиться.

Глава 13

Тея

Меня бьёт крупная дрожь, так что даже руки трясутся. Чувствую, как у меня начинается паника и истерика, которая накрывает меня как лавина. Сжимаю пальцами с силой колени, чтобы как можно больнее сделать себе, думая, что всё это сон, и вот сейчас проснусь, и у нас с Сашкой всё будет хорошо. Так сильно сжимаю, что ногти впиваются в кожу, чувствую лёгкую боль даже через джинсовую ткань, но я не просыпаюсь, всё так же находясь в этом кошмаре, в каком-то дурмане. Сердце уходит в пятки, а по щекам безмолвно текут тонкой струйкой слёзы, превращаясь в жгучий поток, что опаляет кожу на лице. В этот момент хочется кричать, бить стены, сделать хоть что-нибудь, чтобы разбить ту реальность, что окутала моего малыша этой болью.

Хочется лечь там вместо него, только бы мой проказник, мой сильный мужчина был здоров.

Губы что-то шепчут, проклиная всё и всех, а в первую очередь Бога, что дал нам всем такие испытания, моему ребёнку, который только-только начал жить, смеяться, познавать этот мир. Почему всё так несправедливо? За что?

Кричу в голос. Разрывая связки.

Чувствую, как сильные руки обхватывают меня, сдерживая, и я просто падаю безвольной птицей в чьи-то объятия. Они тёплые, нежные, но это ни капельки не успокаивает. У меня начинается истерика: кричу до хрипоты, комкаю пальцами ткань рубашки, задыхаюсь, хватая ртом воздух.

— Тише, тише, малышка, — слышу на ухо нежный голос Бальза, который старается успокоить меня, но я ещё сильнее срываюсь. — Тея, девочка моя… — чувствую, как ему больно точно так же, как и мне.

— Дайте ей успокоительное, — слышу ещё один голос, и меня осторожно отодвигают от мужчины, но я цепляюсь сильнее в свой спасательный круг, не желая ни на миллиметр от него отодвигаться, только он сейчас способен удержать меня на плаву.

— Тея, тебе нужно успокоиться, — нежно, осторожно. — Давай, выпей успокоительное, хорошая, милая моя, — Андерссон подставляет к моим губам стакан с какой-то жидкостью, но из-за слёз, что застилают мои глаза, не могу ничего разобрать. Всё плывёт. Я качаю головой, стараясь отпихнуть от себя непонятно пахнущее вещество как можно дальше, но партнёр давит на меня. — Давай, Тея, хватит упрямиться. Ты должна это выпить!

Хватаю двумя руками стакан, подношу его к губам и маленькими глотками пью. Ощущаю во рту ужасный, неприятный вкус, отчего морщусь, но продолжаю пить, понимаю, что сейчас мне это нужно.

Допив до конца успокоительное, отдаю стакан в чужие руки, пытаюсь посмотреть на мужчину напротив, но всё плывёт, не давая рассмотреть чёткий силуэт Бальза. Все те дни мужчина постоянно был со мной рядом, не отходя от меня почти ни на минуту. Лишь на короткий промежуток времени, когда он нужен был на работе, отлучался.

На следующий день, когда Сашу положили в больницу, я позвонила Рыжику с Матвеем, всё рассказала друзьям. Они тут же примчались и были со мной рядом. Если бы не все они, не знаю, что бы со мной было. Я почти не спала все эти дни, не ела, потому как кусок в горло не лез, стоило только подумать, что мой мальчик от меня далеко и страдает там один. Но к нему меня не пускали, потому как организм Алекса был истощён, и ему нужен был отдых.

Тихо всхлипывала, свернувшись в клубок у себя в комнате на кровати, пока мои друзья о чём-то разговаривали. Периодически заходила Ада, проверяя меня, но я притворялась спящей, а как только за ней закрывалась дверь — открывала глаза и смотрела в потолок.

Из горьких воспоминаний меня вырывают сильные руки, которые осторожно поднимают меня и куда-то несут. Вцепляюсь в рубашку мужчины, утыкаясь в шею.