Песнь Серебряного моря - Надежда Черпинская

– Беспорядки? – воскликнула Экталана. – А что такое беспорядки, по-твоему? Ведь это и есть хэос!

– Что значит хэос? – тихо переспросил Литей.

– Хэос значит война, – уже спокойнее пояснила девушка. – Это значит гибель и огонь, пожары и убийства. Это значит кровь и выжженные леса. Пустые деревни и убитые дети. Вот, что такое хэос! Вот, что надвигается на нас. Вот, о чём говорят королева Мара и мой отец. Они хотят предотвратить это, ибо уже видели, что есть война. И я вижу, каждый день вижу, снова и снова. Страшные картины войны, от которых кровь леденеет в жилах. Мой народ зовёт меня Гиланэль – Госпожа Скорби. И это воистину так! Трудно не лить слёз от тоски, когда видишь, что ждёт твой народ. Война – это скорбь. И она надвигается, ещё более жестокая, чем война с Каран Геланом, и более гибельная, и смертоносная, чем Великая Битва.

Столько боли было в её словах, а в глазах горело такое отчаяние, что Литею непреодолимо захотелось обнять княжну, прижать к сердцу и не отпускать, хотелось утешить, обогреть, унять её тревогу. Но он не посмел, хоть душа и сжималась от жалости и любви.

– Да, это будет страшная война, – кивнула Экталана собственным мыслям. – Тогда у эльфов и людей был один общий враг – чародей Катарас. А теперь… нет врагов, и все враги. Теперь эльфы и люди очутились по разные стороны. Больше мы – не союзники. Эта война против эльфов. Теперь мы должны стать врагами. Понимаешь ты, принц Литей, что происходит? Даже мы с тобой можем стать врагами, потому что я – эльф, а ты – человек.

Да, теперь он всё понимал. Вернее, ничего не понимал. Кому и зачем нужна эта война?

Вот у них, в Ринайграде, никому бы в голову не пришло устраивать такую войну. Какая может быть война между двумя расами, если страной правит полукровка, королева Лейндейла – человек, а её муж – эльф? Глупо. Воистину, глупость невообразимая!

Страшная глупость.

Потому что такая вот глупость может быть очень опасной. Она может погубить многие жизни. Ведь кому-то она придётся по душе.

Многое теперь открылось Литею. Он понял, почему случайная разбойничья стрела метила именно в госпожу Мару. Понял, почему та старалась не заострять на этом внимания. Понял, почему король Киралейн и князь Лиарин всё не возвращались домой с Юга.

И, только осознав всё это, Литей постиг смысл последних слов Экталаны, страшных слов…

– Нет! – встрепенулся Дарген. От волнения он забыл смущение и схватил её руку, заглянул прямо в бирюзовую бездну глаз. – Нет, мы никогда не будем врагами! Я НИКОГДА НЕ БУДУ ВРАГОМ ТЕБЕ! Я буду верен тебе, как рыцарь, как слуга. Пусть будет война, пусть ненависть сожрёт сердца моего народа и твоего народа, даже тогда я не стану врагом тебе!

– Но тогда тебе придётся стать врагом твоего народа, – печально улыбнулась Экталана.– Тебе всё равно придётся делать выбор, Литей. И, если ты останешься другом эльфов, тебе придётся отречься от людей, стать предателем, пойти против своих. Это страшный выбор, Литей. И я не желаю тебе такого пути. Ведь пока мы друзья, а такого и врагу не пожелаешь!

***

– Ну, что ж, теперь можно поговорить о делах, – рассудила Мара Джалина.

– Зачем ты их отослала? – спросил Великий князь. – Они уже не дети, Эрсель. К чему скрывать от них то, что они всё равно узнают?

– Твоя дочь, наверное, и так знает побольше нас обоих, – согласилась Мара, – но Литея не стоит пугать раньше времени. Я не хочу, чтобы он что-то истолковал неверно. Я пока сама многого не понимаю. А он ещё так юн.

– Не так уж юн! – не согласился Эктавиан. – Ты в его годы противостояла всей мощи Каран Гелана. Одна. Без поддержки родичей и Лиарина, да ещё и о маленьком Киралейне заботилась. А твой сын и вовсе с Катарасом бился и победил, когда ему даже десяти лет не было!

– Он – эльф, – возразила Мара непререкаемо.

– Пусть так, – кивнул Эктавиан, – но твой воспитанник далеко не трус, и сердце у него чистое, доброе. Он тебя больше жизни любит. Он – благородный юноша! Впрочем, в твоём роду, кажется, только такие и водятся…

– Не скажи! Дядюшка Дарген Дри был очень крут, а его правнучка Галла слыла настоящей бестией, – возразила Мара с усмешкой. И добавила серьёзно: – Больше жизни любит, говоришь? Как раз этого мне и не нужно. Хватит! Надоело мне, Эктавиан, что другие своими жизнями за меня платят. Прости, что я твои раны бережу, но я, кажется, начала понимать твою жену. Она была первой, кто осознал, но не последней. Как и Элинэль, я тоже верила в мир навеки. Чародеи повержены… Казалось бы, с кем теперь воевать? Да только зло живёт в каждом из нас, и его огнём не выжжешь, топором не вырубишь! Привыкла я за эти годы к благополучию. Привыкла быть благополучной королевой благополучной страны. Привыкла быть счастливой матерью и любимой женой. И стала принимать как должное благословение Небес. А напрасно! Не заметила, как беда подкралась. А теперь не знаю, как быть… Как хрупкий этот мир, как это счастливое благополучие удержать, спасти? Помоги мне, Экти! Помоги советом, если знаешь, что же нам делать, как быть?

– Слишком многого ты просишь от меня, – покачал головой Эктавиан. – Ответы на все вопросы ведомы только Творцу. А я всего лишь эльф. Я не старше тебя, и мудрость моя равна твоей, Эрсель. А может… твоя даже больше. На твою долю выпало больше скорби, а горе всех учит мудрости и терпению. Да и Зов Моря звучит всё чаще в моей душе, а он сбивает разум со светлых мыслей. Я не знаю, как нам быть. И будущее сокрыто от меня. Раньше я тоже видел и пророчествовал, как Экталана. Но отчаяние лишает эльфов магических способностей. Я не знаю, что нас ждёт. Знаю только, что уходит время Элдинэ – Звёздного Народа Элтлантиса, знаю, что Море зовёт всё громче и призывнее. Когда же я пытаюсь заглянуть в будущее, то вижу лишь пустоту. Может, это оттого, что будущего для эльфов просто нет? Может, и у меня нет будущего?

Великий князь замолчал.

– Но нельзя же просто сдаться!