Нырнуть без остатка - Катя Саммер

Ностальгия накатывает, и я злюсь. Сверлю глазами тщательно подклеенные углы давно изношенных обоев, зашитую местами наволочку и неумело покрашенный потолок. Тут даже телевизора нет. На полке под рубашками камуфляжная куртка лежит с нашивками «МВД России», и я тотчас вспоминаю пса – черного, как сама смерть. То есть Волка.

– И как ты очутилась в полиции, младший сержант Галл? – по двум желтым полоскам на погонах определяю я.

– Меня пугает твой интерес к моей жизни.

– Ты не выглядишь напуганной.

– Я умело притворяюсь.

– Не замечал, чтобы ты притворялась.

Рада смотрит прямо, чуть щурится. Я отвечаю ей тем же – могу вести эту игру вечно.

Когда она сдается и устало прикрывает глаза, мне удается лишний раз ее рассмотреть, заметить пушистые ресницы. Естественно красивые, не такие длинные, как у Лили.

Кривлюсь от случайного сравнения. Это лишнее. Ловлю ее невозмутимый взгляд. Она видит, что смотрю на нее, но не тушуется, отпивает подкрашенный кипяток, затем макает в него бублик.

– Все очень просто, – тем не менее отвечает на вопрос о полиции. – После детдома у меня было две дороги. Я свою выбрала.

Только открываю рот, когда перебивает.

– И не жалею.

Самоуверенная.

– Почему тогда терпишь таких соседей? – Киваю головой в сторону. – Что же доблестная полиция не реагирует, а?

– По моим наводкам он регулярно в спецприемнике сидит. Во всем виновата человеческая натура. Девушка, с которой он живет, каждый раз врет, что упала, ударилась, да что угодно!

– Бьет – значит любит?

Рада лишь кривит нос, о чем-то думает. Очень сложная девчонка, а меня всегда привлекали сложности. Всегда больше нравилось плыть с ветром на открытой воде, чем в Севилье в стоячем канале.

Чтобы не смущать ее, снова оглядываю комнату, подмечаю все новые детали – книжка под кроватью с затертым корешком, холод собачий.

– Хватит.

– Что? – спрашиваю невозмутимо.

– Я тебя не приглашала. Если что-то не нравится…

– Просто пытаюсь понять, как ты здесь живешь, – говорю честно.

– Прекрасно. У Гарри Поттера чулан и тот меньше был.

– Это даже чуланом сложно назвать, – бормочу я. – Разве вам не должны выдавать нормальные квартиры?

– Хорошо, хоть что-то дали. Многие, кто со мной выпустился, до сих пор ждут. Мне вовремя помогли.

Киваю, но ответом не удовлетворен. Все равно не понимаю, как здесь можно нормально существовать. Интересно, кто ей помог? Есть ли в ее жизни близкие люди? Должен быть хоть кто-то.

– Почему собаки?

Вопросы в моей голове не заканчиваются.

– А почему нет? Они лучше людей. – Кажется, замечает мой скепсис, потому что спешит продолжить: – Такой преданности среди людей нет.

– Если ты не встречала, не значит, что нет.

– Давай не будем, – усмехается Рада, но как-то с горечью. – Ты видел в интернете клип, как собака одиннадцать лет подряд возвращалась на место, где погиб хозяин? Люди забывают слишком легко и быстро.

В ее словах много личного. Я впервые слышу тревожные нотки в голосе и не могу остановиться.

– А почему учиться не пошла? – чуть меняю тему.

– Успею. Много еще вопросов в твоем списке или я расплатилась за телефон?

– Тридцать девять примерно, – отвечаю не думая.

Рада улыбается, и я неожиданно подвисаю. Выпадаю из реальности и понимаю, что за все время она к трубке так и не притронулась. Сидит до сих пор в плаще, одетая, как и я. В комнате холодно. У изголовья лежит тонкий плед. Как она вообще греется?

Только сейчас, когда не строит из себя железную, не болтает о серьезных вещах так просто, я осознаю, насколько она маленькая. Ей хотя бы двадцать есть? И подсознание сразу откликается, рисуя ее образ в форме и с собакой в поисках чертовой бомбы. Которая могла быть, которая могла унести жизни. Если этот случай, к счастью, оказался ложным, то, уверен, бывали и другие.

Черт, она же реально малышка.

Девчонка то же в трансе. Что она думает обо мне? Все губы в крошках от сушек этих дурацких. Смотрю на них – на губы. Рада не двигается. Кажется, даже не дышит.

Сначала делаю, потом думаю. Поэтому сперва протягиваю руку и вытираю ей щеку и уголок рта, а после прихожу в себя и застываю. Пальцы остаются на скуле, чуть поглаживают мягкую кожу. Чертовски хочется сжать их.

– Тебе пора, чай все равно остыл, – говорит и отворачивается к окну.

А я злюсь. Злюсь на самого себя. Взять бы и скинуть эту дурацкую чашку с затертым рисунком. Только закалка помогает сдержаться.

– Это не то, что ты подумала, – слишком низким голосом произношу, откашливаюсь. – Я не трону тебя.

– Я и не думала.

Она даже не смотрит в мою сторону. Я ругаюсь про себя, выхожу из комнаты и хлопаю дверью. В коридоре торможу и впечатываю ладонь в стену, потому что вижу ее спящего соседа с помятой рожей.

Черт.

Про себя выражаюсь крепче.

Черт.

Я смотрю на него и делаю звонок.

Глава 11

Рада

– Ты странная какая-то, – произносит Майя и глядит на меня неотрывно, изучающе.

Я же изо всех сил стараюсь не думать о вчерашнем чаепитии – пожалуй, с Безумным Шляпником и то прошло бы спокойнее. Пытаюсь не думать о том, как колотилось сердце, когда пальцы Горского погладили мою щеку, как тихо и пусто стало после его ухода.

Да, вот поэтому я не хочу сближаться ни с кем – чтобы спокойно спать! А не