Дикая война - Ерофей Трофимов

— Так половинное, — виновато вздохнул толстяк.

— В нашей жизни и это хлеб, — не согласился парень. — Меня другое беспокоит. С чего хунхузы именно два этих подворья атаковать решили?

— А сам как думаешь? — хитро прищурился урядник.

— Неужто решили долги вытряхнуть? — сообразил вдруг Мишка, глядя ему в глаза.

— Не им долги были, но те хунхузов наняли, — кивнул толстяк, понизив голос.

— А такое только иностранцы могут, которые сейчас у ханьцев хозяйничают. Немцы, японцы да англичане, — продолжил Мишка его мысль.

— Верно. Говорил я купцам нашим, чтобы жадность свою придержали, да куда там, — снова вздохнул толстяк.

— И что делать будете?

— А что тут сделаешь? Купцы первой гильдии, им со мной и говорить-то зазорно, вот майор и отправился лично с ними разговоры разговаривать.

— Наглецы, — прошипел парень. — Как службу требовать, так они первые, а как уважение проявить, так зазорно.

— Всегда так было, — развёл урядник руками.

— Ну, тогда пусть не воют, что защищать их не особо торопятся, — ехидно усмехнулся парень.

— Опять задумал чего? — насторожился урядник.

— Поживём — увидим, — ушёл от ответа парень, снова принимаясь за винтовки.

* * *

Елизавета Павловна удручённо вздохнула и, кутаясь в старенькую, но ещё крепкую шаль, с тоской огляделась. От славного некогда дворянского рода остались только имя да воспоминания. Муж Елизаветы Павловны, гвардейский офицер, умудрившийся промотать всё состояние, умер, оставив им с дочерью только старенький дом, случайно выигранный в карты, и кучу долгов.

С долгами она боролась как могла, упрашивая, умоляя и с грехом пополам гася их. А вот с содержанием дома ей справиться так и не удалось. Точнее, не удалось отстоять его перед банком. Этих кровопийц не уговоришь и не умолишь. В итоге они с Дарьей оказались на улице. И вот теперь стояли на вокзальной площади какой-то узловой станции, пытаясь понять, что делать дальше. Покидая свой дом, Елизавета Павловна справедливо рассудила, что выжить на периферии будет проще, если не пытаться вести богемный образ жизни. Балы и приёмы теперь не про них.

Дама вздохнула и невольно покосилась на дочь. Шестнадцатилетняя девица с дерзким взглядом зелёных, кошачьих глаз и фигурой взрослой, вполне созревшей девушки задумчиво хмыкнула и, поправляя выбившуюся из причёски огненно-рыжую прядь волос, негромко спросила:

— Маменька, а вы уверены, что нам именно сюда?

— И что тебе опять не так? — вяло огрызнулась Елизавета Павловна, пытаясь понять, куда дальше идти и где тут вообще что находится.

— Уж больно всё тут какое-то деревенское, — Дарья скривила презрительную гримаску.

— Городская нашлась, — фыркнула Елизавета Павловна. — Не до жиру. Нам теперь с голоду бы не сдохнуть. А тут полк новый на постое стоит. Глядишь, и нам с тобой местечко найдётся.

— Это в каком смысле? — насторожилась Дарья.

— Дура, — снова фыркнула мать. — В том смысле, что на образовании твоём я не экономила. А у офицеров и семьи, и дети есть. Так что готовься, милая моя, работать.

— И кем же прикажете мне работать? — иронично поинтересовалась девица.

— Гувернанткой, — отрезала Елизавета Павловна. — Нет у нас с тобой другого пути. Или так, или на панель. Выбирай.

— Вы это серьёзно, маменька? — растерялась Дарья.

— Куда уж серьёзнее, — всхлипнула Елизавета Павловна, чувствуя, как горло перехватывают подступающие рыдания. — Нет у нас больше ничего, Дарья. Совсем ничего. Даже на билеты сюда мне пришлось деньги выпрашивать.

Елизавета Павловна всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и, заметив выходящего из какого-то здания полицейского, устремилась к нему, успев скомандовать дочери:

— Здесь жди.

Подскочив к седоусому десятнику, она с ходу огорошила его целой кучей вопросов. Растерявшись от такого напора, полицейский отступил на шаг и, кое-как разобравшись, чего ей надо, тут же нашёл выход. Указав на здание, из которого только что вышел, он подробно рассказал, как найти человека, который сможет ей помочь, и моментально ретировался. Елизавета Павловна вернулась к дочери и, подхватив узлы и чемоданы, решительно ворвалась в здание.

Оставив вещи у стола дежурного, она словно торпеда пронеслась по коридорам, волоча дочь на буксире, и, ворвавшись в кабинет, с ходу заговорила. Сидевший за столом дородный, высокого роста мужчина средних лет с роскошными усами несколько минут удивлённо пялился на ворвавшихся к нему дам, после чего, громогласно откашлявшись, звучно пробасил:

— Сударыня, а чем я-то могу вам помочь? У меня тут не гостиница и даже не ночлежка. Да и сдачей квартир и флигелей я занимаюсь только в том случае, если в них преступление случилось.

— Вы издеваетесь? — вспылила Елизавета Павловна.

— И в мыслях не было.

— Где ваш начальник? — топнула дама ножкой, уже явно закусив удила.

— Следуйте за мной, — кивнул толстяк, явно обрадовавшись.

Спустя ещё пять минут Елизавета Павловна с дочерью сидели в кабинете местного полицейского начальства, а приведший их урядник попросту испарился. Спустившийся к себе толстяк едва успел перевести дух, когда в кабинет без стука вошёл Мишка. Увидев парня, урядник жестом указал ему на стул и, утирая лицо огромным платком, пожаловался:

— Принесла ведь нелёгкая.

— Кого ещё, дядя Николай? — насторожился парень.

— Да баба какая-то, из благородных. У самой ни кола ни двора, а всё туда же. Гонору, как у столичного городового.

— И чего ей от вас надо было? — спросил Мишка, пряча улыбку.

— На постой её определи. Но платить нечем, потому как работать собирается. И кто её возьмёт? — возмутился толстяк. — Да и куда я её определю? В деревню? На чистой стороне меня с такими постояльцами на смех поднимут. Там если и есть чего хорошего, так только девка её. Дочь, видать. Рыжая, как огонь, а фигурка такая, что залюбуешься.

— Вот только гонористых баб нам тут для полного счастья и не хватало, — качнул Мишка головой, пропустив пассаж про фигуристую девчонку мимо ушей.

Этот вопрос он наконец-то решил, благодаря одной из молодых вдов в соседней деревне. На сенокосе, приметив весёлую хохотушку, он ненавязчиво помог ей накосить нужное количество сена, после чего угостил своими копчёностями. В итоге в ту же ночь у них всё и сладилось. Изголодавшаяся по мужской ласке женщина вымотала его по полной программе, но в итоге довольными остались оба.

Глафира, с ходу заметившая его повышенное внимание к вдове, утром, едва глянув на довольную физиономию парня, только лукаво усмехнулась, негромко проворчав:

— Прогулялся кот по сливочки.

— Зато голова болеть не будет, — не остался Мишка в долгу.

— Да лишь бы на здоровье, — рассмеялась тётка. — Ленка баба справная, и не вздорная. А помощь ей и вправду нужна. Вдова. Не встрянь только. А так веселись, пока холостой.

— Не встряну, — отмахнулся парень. — Вот сенокос закончится, и снова за