Связанные зоной - Роман Куликов

И тут Мякиша осенило. По всей видимости, он стрелял через гравитационную аномалию, через ту самую «плешку», которую так хотел сегодня увидеть. Увеличенная сила тяжести над ней не смогла перебороть энергетику картечи, но сильно изменила траекторию движения, уведя выстрел влево и вниз. Потом Мякиш уползал в сторону, и аномалия больше не мешала мародеру развлекаться со своей жертвой. Но теперь ведь Мякиш вернулся почти на ту же линию, вдоль которой начал свою атаку, только был на десяток метров ближе…

Шея требовала проверки, но просто подставлять себя под огонь было страшно. Художник встал в окопе в полный рост, не рискуя подняться на приступочку и высунуть голову выше бруствера.

— Ну что, мудила, хочешь жить? — издевательски крикнул мародер. — Я тебе последний шанс даю: иди сюда сам. Убивать не будем. А то сейчас Миху перевяжу, и мы тебе все кишки вытрясем!

Решив подкрепить свои слова убедительным аргументом, он дал очередь в сторону окопчика. Пули вскинули комья земли справа, на приличном расстоянии от бруствера и перпендикулярно своему первоначальному движению. Как будто стрелял не мародер, а сам Мякиш, да притом куда-то в сторону. Это было словно знамение свыше.

— Не стреляй! — громко крикнул Мякиш. — Поговорим! Внутри все так и заныло от страха, но он переборол себя и вылез из ямы. Мародер стоял открыто перед остатками платформы.

Его раненый товарищ успел куда-то отползти. Во всяком случае, видно его не было.

— Некогда мне с тобой разговаривать, сюда иди! — скомандовал мародер, оценивающе разглядывая своего противника. — Бросай ружье и медленно шагай в мою сторону, пока я не разозлился.

— Это не ружье! — срывающимся голосом крикнул художник. — Это карабин!

— Сюда шагай! — повысил голос бандит. — Последний раз говорю!

— А потом что? Удавишься от стыда? — нагло осведомился Мякиш, до боли в руках сжимая деревянное ложе карабина.

Лицо мародера окаменело.

— Ну, тварь, смотри. Сам захотел… — Он шагнул за край платформы так, что остались видны только руки и голова, и дал короткую очередь, целя в ноги своей жертве. Пули легли ровной строчкой где-то в стороне, но обдумать этот факт Мякиш бандиту не позволил. Сделав несколько быстрых шагов влево, он выстрелил так, чтобы ствол смотрел значительно правее и выше фигуры мародера. Картечь с визгом брызнула искрами и каменным крошевом насыпи метрах в десяти позади бандита, там, куда, попасть при обычных условиях в принципе не могла. Получалось, что догадка о влиянии «плеши» на результаты стрельбы оказалась целиком и полностью верна. Оставалось только приспособиться к этому открытию. Мародер попятился, дал длинную очередь по окопу и начал разворачиваться, чтобы уйти еще дальше под прикрытие платформы, но Мякиш сделал еще один шаг назад, задрал ствол выше и снова выстрелил куда-то далеко в сторону. Мародер вскрикнул и рухнул на землю. Его винтовка, отброшенная конвульсивным движением, вылетела на открытое пространство.

Больше искушать судьбу Мякиш не желал. Где-то рядом был второй бандит, который, несмотря на раны, мог дать очередь с другой точки, не прикрытой «плешкой». Почти успокоившись, художник спустился в окопчик, уютно устроился на дне, вытянув ноги, и засек время. Он рассчитывал подождать пятнадцать минут, пока мародеры оценивают диспозицию. Этого должно было хватить, чтобы дать им убраться восвояси. А потом надо будет что-то решать со стариком.

Через девять с половиной минут на той стороне насыпи взревел плохо отрегулированный мотоциклетный двигатель и чуть погодя, сменив тональность, стал удаляться по направлению к Периметру. Мякиш осторожно вылез из окопа, поднялся на бруствер. Часть дороги, проходящая по склону холма с другой стороны насыпи, была видна, и поэтому отбытие незадачливых бандитов прошло под контролем победителя. Один из мародеров, обмотанный белыми бинтами свежей перевязки на груди, сидел за рулем. Второй безвольно полулежал в мотоциклетной коляске.

Теперь пора было подумать о том, как самому унести отсюда ноги. Осторожно обойдя уже ставший почти родным окопчик, Мякиш, положив карабин на сгиб локтя, медленно двинулся туда, где оставил раненого старика. По пути пришлось обогнуть какой-то подозрительный холмик, из недр которого через вершину с легким шелестом бил песчаный фонтанчик.

Оказалось, что Крот уже пришел в себя. Теперь он лежал на спине с закрытыми глазами, а руки были скрещены на груди. Только увидев, как из-под локтя ему прямо в лоб смотрит дуло пистолета, Мякиш понял, что старик без боя сдаваться не собирался.

— Это я, Крот! Не стреляй! — Художник остановился в нескольких метрах от старика и упер приклад карабина в землю.

Крот приоткрыл глаза и некоторое время бессмысленно смотрел на Мякиша.

— В один магазин уложился… Молодец, — едва слышно проговорил сталкер, потом вдруг охнул и обмяк. Выпущенный ослабевшей рукой пистолет медленно сполз на землю.

Мякиш бросил карабин и опустился рядом со стариком на колени. Скромные познания в области полевой медицины подсказывали, что рана у Крота неприятная, но не смертельная. Надо было срочно выбираться в цивилизованный мир, поближе к врачам, лекарствам и больнице. Художник быстро наложил бинт прямо поверх одежды, потом сунул нашатырь из аптечки Кроту под нос, и когда тот пришел в себя, сказал:

— Дед Ефим, надо попробовать встать на ноги. Тут ведь недалеко осталось, я правильно понимаю?

— Сходи за Кроки, — пробормотал старик, и было непонятно, говорит ли он будучи в здравом уме или уже начинает бредить.

— Нет, — заявил Мякиш. — Никуда я один не пойду. И тебя оставлять в таком виде одного не стоит, и мне без твоей подсказки будет трудно найти дорогу.

— А ты не прост, — вдруг одобрительно сказал Крот, приоткрывая глаза. — Прирожденный сталкер…

— Ладно-ладно, — поспешно согласился Мякиш. — Давай посмотрим, что в аптечке есть из обезболивающего, и попробуем встать.

— На мотоцикле с коляской уехали? — Геннадий ходил по гостиничному номеру из угла в угол, и на лице его одно неприятное выражение сменялось другим, еще более неприятным. — А ведь слыхали мы с Витей мотоциклетный движок, пока вас ждали. Выяснить, чей мотоцикл, — это проблема. Тут такие таратайки у каждого второго. Но я все равно узнаю, что за паскуда вышла пограбить на «обкатку», да еще и подстрелила нашего деда Ефима!

Мякишев расслабленно лежал на кровати и удовлетворенно прислушивался к сытому бурчанию в животе.

— Что там, кстати, есть новости?

— Да, Витек звонил, сказал, что заснул уже наш дед. Пулю из него вытащили. Врач обещал, что все обойдется. Так что сегодня Витя еще с кем надо поговорит, а завтра уже и вернется. Ты свою ходку заслужил от начала и до конца. Можешь выбирать любой маршрут — мы тебя теперь куда захочешь, туда и отведем.

— Договорились.

— Я тоже кое-какие справочки наведу, — задумчиво пробормотал Геннадий, глядя в темное окошко. — Они, конечно, затаятся. Но, может, сумеем по-быстрому разобраться — а там и хо-дочка пригодится как раз. В общем, давай, через пару дней настраивайся. Места мы тебе все обсказали — выбирай на вкус.

— Хорошо. Есть пара интересных маршрутов на примете. А сейчас, Ген, извини, мне бы поспать. День прошел несколько оживленней, чем обычно.

— Давай, спи. — Геннадий остановился у двери, словно вспоминая, не забыл ли чего. — Из номера до завтрашнего обеда лучше не выходи и дверь никому не открывай. Мало ли что.

— Издеваешься? — сонно возмутился Мякишев. — Да я только до обеда спать буду. Потом повернусь на другой бок и буду спать еще до ужина. Чтобы после с чистой совестью до утра покемарить. Второй ключ у тебя есть — запирай меня и отопрешь, когда можно будет.

— Ну, все, понял, спи. — Геннадий выключил свет, вышел в коридор и закрыл дверь снаружи на замок.

Мякишев смотрел в темное окно, прислушиваясь к редким ночным звукам. Через несколько минут он поднялся, не включая свет направился в ванную, наскоро привел себя в порядок, отпер дверь номера своим ключом и выскользнул в коридор.

Спустившись по лестнице в холл, он помахал рукой хозяину гостиницы, который в этот поздний час почему-то все еще маячил за стойкой, прошел мимо дверей бара и углубился в тупиковый коридорчик, где висел старый телефон-автомат с возможностью междугородних звонков. Судя по пыльной трубке, телефоном давно не пользовались. Карточка оплаты была припасена заранее, поэтому через минуту Леонид уже набрал номер и ждал соединения. На том конце провода сняли трубку.

— Это я, — сказал Леонид, поворачиваясь лицом так, чтобы было видно двери бара. — Завтра утром выезжаю… Нет, тут и так непонятно что творится, уже успел вляпаться в историю. Так что все, хватит с меня. Все запросы удовлетворил — пора домой… Да-да, завтра рано утром. Если хоть на день задержусь — втянут меня еще в какую-нибудь авантюру.