В начале летних каникул - Павел Молитвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Михаил молчал и думал о том, что хорошо бы стать изобретателем и изобрести что-нибудь вроде гиперболоида инженера Гарина. Навел на верзилинскую «дачу» – бжик – и нет ее. Навел на этих серых людишек – один пепел от них остался. А самого Верзилина в обезьянник – пусть все видят, кто за бетонным забором живет, кто львов ворует.
Михаил улыбнулся.
– Ну, что же, так и будем молчать? А ты чего улыбаешься?
Михаил уже собрался рассказать Верзилину, какое место обитания он уготовил ему в ближайшем будущем, но в этот момент Анюта спросила:
– Скажите, а как вам удается выращивать синие розы? Чтобы они были такие большие и так рано цвели?
Верзилин улыбнулся, и лицо его стало почти приятным.
– Тебе они понравились?
– Очень.
– Видишь ли, я не сам их развожу. Их для меня выводит один знакомый биолог в питомнике. Он поливает обычные кусты роз каким-то специальным раствором. Уж не знаю, каким, но, кажется, в него и обычные чернила входят.
– И получается такая прелесть?
– Получается. У них и еще одно замечательное свойство есть – они цветут все лето. Правда, потом розовый куст гибнет, так что удовольствие недолговечное, но…
– Значит, каждый год вам привозят новые кусты? – опросила Анюта со страхом и удивлением.
– Да. Хлопотное удовольствие А душа к старости хочет чего-то постоянного. Наверно, поэтому я и перевез сюда этих львов.
– Как же вы решились их из Парка украсть, стольких людей ограбить?
– Что значит – «украсть»? Вот если бы я кошелек у кого-то из кармана вытащил, тогда другое дело. Там деньги, они нужны людям – это воровство. А львы им зачем?
– Но это же произведение искусства!
– А зачем людям произведения искусства? Что они, лучше от них становятся?
– Да… – неуверенно сказала Анюта.
– Вряд ли. Меня вот окружают произведения искусства, а разве я стал хорошим человеком в твоем понимании? А цари всю жизнь себя шедеврами окружали – они что, хорошие?
– Нет, – пробормотала Анюта.
– Так для чего нужны львы?
– Ну-у… Они украшают нашу жизнь.
– Нет. Они мою жизнь могут украсить, потому что у меня есть время и желание ими любоваться. А в вашем Парке кто на них смотрит? Одним некогда, у других дети непослушные, у третьих глаза к старости плохо видеть стали. Не нужны они там никому. Вот я их увез, разве хватился кто-нибудь пропажи?
– Ага. Вчера даже митинг на эту тему был.
– Правильно, это я его организовал.
– Зачем? – поразилась Анюта, и даже ребята подняли головы.
– Ну, во-первых, чтобы зарекомендовать себя с хорошей стороны. А во-вторых, чтобы, если такие, как вы, пронюхают что-нибудь и придут в соответствующие инстанции, их подняли насмех.
– Все равно, митинг бы и без вас устроили! – чуть не плача сказала Анюта.
– Очень может быть. Ты только не реви, не выношу вида слез, самому плакать хочется, – лицо Верзилина сморщилось, будто он действительно вот-вот заплачет.
– Я не плачу, – всхлипнула Анюта.
– А выбранная комиссия все равно работать будет. Хоть вы и устроили этот митинг, а она все равно вас разоблачит, – хмуро сказал Витька.
– Мы к ее председателю пойдем, а потом в соответствующие инстанции, – сказал Михаил спокойно. – Гиперболоид – это, конечно, фантастика, а вот лазер уже существует. Надо только ручной вариант сделать, чтобы с ним в автобус можно было влезть.
– Идите. Начинайте с председателя.
– И начнем.
– Так начинайте, к чему откладывать? Говорите. Я и есть председатель общественной комиссии по розыску львов.
– Гад ты! – взвизгнул Витька, забывший, что он еще не владеет приемами каратэ, и бросился на Верзилина. Михаил едва успел поймать его за руку.
– Тебя папа в угол ставит или ремнем порет? – поинтересовался Верзилин. – Придется вас в детскую комнату милиции отправить, раз вы по-хорошему договориться не хотите. Там с вами проведут воспитательную беседу, а потом родителям на работу сообщат, что вы по чужим дачам лазаете. Мебель портите, мелочь всякую воруете. Да еще и надписи на стенах неприличные пишете. Этих разборок вам до конца школы хватит. Любить львов, конечно, похвально – красоту надо любить, но дураками-то быть при этом вас никто не заставляет! – Верзилин с сокрушенным видом оглядел ребят, и в ладони его блеснул серебряный свисток.
Что-то мелькнуло в воздухе, свисток, будто живой, выскочил из руки Верзилина, попрыгал по ступеням и упал в воду.
– Скачибоб! – радостно крикнула Анюта.
– Он! – ахнул от неожиданности Витька.
– В ж-жижни таких сущ-ществ не видывал! – прожужжало над головами ребят, и на лестницу опустился ослепительно сияющий на солнце гигантский черный жук. – Сражу уничтож-жить или помучаем? – спросил он и двинулся на Верзилина, угрожающе лязгая пилами-рогами.
– Если попытается позвать на помощь – уничтожай, – серьезно сказал Михаил.
Скачибоб, легко прыгая вверх по лестнице, подскочил к Анюте – попросился на руки.
– Погоди, надо сначала Шерли отвязать, – Анюта вытерла ладонью глаза и пошла к сидящему на привязи фокстерьеру Поняв, что ситуация изменилась, Шерли перестал рваться с поводка. Весело крутя хвостом, он посматривал на Верзилина с нескрываемым презрением.
А тот уже дважды открывал рот, чтобы позвать на помощь, и оба раза беззвучно закрывал его. Грозные пилы-рога, щелкающие у самого носа, были веским доводом в пользу молчания.
Жужляк теснил его ближе и ближе к воде, и с каждой оставленной ступенькой все бледнее и бледнее становилось толстое лицо председателя комиссии по розыску львов.
– Кто бы мог ожидать? – пробормотал он, оценив взглядом расстояние, оставшееся до воды – Ай-ай-ай.
– Все течет, все изменяется, – донесся откуда-то сверху голос Мяфы.
Все подняли головы.
Мяфа, как ни в чем не бывало, сидела на загривке бронзового льва и посматривала оттуда вниз круглыми, без ресниц, глазами, такими же голубыми, как у Анюты.
Верзилин со вздохом шагнул на последнюю ступеньку лестницы. Свинкль, путавшийся у него под ногами, отчаянно взвизгнул.
– Сейчас он будет кричать, – предупредила Мяфа.
– Буду, – спокойным голосом, хотя губы у него слегка дрожали, сказал Верзилин. – А что мне еще остается? Плавать я не умею.
– Выполнить наши условия. Кто, как говорится, платит, тот и музыку заказывает, – подсказала Мяфа и, обращаясь к Жуж-ляку, добавила: – Покажи ему, на что ты способен, чтобы он стал покладистее.
– Ж-жрать начну, тогда ужнает! – бросил немногословный Жужляк, но теснить Верзилина к воде перестал.
– Ты на львином постаменте продемонстрируй, – посоветовал Витька.
– Жачем портить вещь? – заупрямился Жужляк.
– Все равно постаменты в наш Парк не свезти.
– Свежет, – угрюмо пообещал Жужляк. – А впрочем…
Он неторопливо приблизился к львиному пьедесталу, приложил к его углу пилы-рога. Раздался скрежет, и кусок гранита стукнулся о ступени лестницы. С шорохом посыпалась каменная крошка.
Верзилин побледнел еще сильнее:
– Говорите ваши условия.
Ребята переглянулись. Все произошло так стремительно, что об условиях они как-то не успели подумать.
– Пусть Мяфа говорит, – предложил Михаил.
– Скажу. Тем более, у меня было время подумать. Семь раз отмерить, прежде чем резать.
– Ну! – поторопил ее Верзилин, отпихивая Свинкля, жавшегося к его ногам.
– Условие одно, нет, теперь уже два Первое – вернуть львов в Парк и второе – сменить парковые пьедесталы из известняка на эти – гранитные.
– Хорошо, – Верзилин улыбнулся.
– Жря улыбаешься. Ж-ждать буду три дня. Потом пеняй на себя.
– Именно так. А потом Жужляк приведет сюда стаю своих приятелей и останутся от вас рожки да ножки. Если останутся, – усомнилась Мяфа. – Но если даже и останутся, если даже вы решите остаток своей жизни провести в секретном сейфе, замурованном в тайном погребе, то представьте, во что превратится ваша замечательная усадьба и ваш очаровательный парк. Ведь они вам обошлись дороже львов, не так ли?
– Еще бы, – сказал Верзилин и в задумчивости потрогал чисто выбритый подбородок.
– Кстати, Хрюка, если ты будешь распускать язык, то уж тебя-то Жужляк из-под земли достанет Ты его знаешь. И меня тоже.
– Знаю, – тихо и печально всхрюкнул Свинкль.
– Значит, договорились?
– Да, – улыбнулся Верзилин.
– А чему вы, собственно, улыбаетесь? – спросил Михаил, припомнивший, что совсем недавно этот же вопрос был задан ему.
– Проигрывать надо с улыбкой, – пожал плечами Верзилин – Да и что, в конце концов, львы? Это была недостойная авантюра, и пусть поражение послужит мне уроком. А львов в городе много, не всех же охраняют такие монстры. Только не обижайтесь, это я шутя.
– А постаменты?
– Не жалко! – махнул рукой начавший оживать Верзилин. – Все равно вы мне один испортили.