Игрушки для императоров: лестница в небо - Сергей Кусков

Школьный двор встретил меня привычным гулом и суетой вокруг работающего фонтана. Я медленно шел, вглядываясь в лица одноклассников, однокурсников, просто знакомых и незнакомых ребят, и вдруг отчетливо понял, что мне не с ними. Не хочу я здесь учиться, жить по установленным кем-то давным-давно правилам. Не хочу гнить много лет, отрабатывая Короне грант, идти по пути, уготованному всем здесь. Да, ребята довольны, счастливы своей судьбой и перспективами. Не только титуляры, которым без этой школы придется в жизни несладко, но и платники. На прошлой неделе я рассуждал про Кампоса и то, кого что ждет. Я ошибся. Люди РАДЫ тому, что их ждет. Смирились и не хотят другой доли.

Вон тот парнишка, на год старше меня. Отличник! У него большое будущее! Но вся его мечта – вылезти на позицию-две выше, чем сверстники. И он вылезет, он упрямый. Станет «начальником отдела» по классификации дона Алехандро, возглавив таких же, как сам, учащихся с ним, быть может, даже в этой самой школе. Но «начальник отдела» для него – предел, на большее он…

Нет, неправильно выражаюсь. Он очень умный и целеустремленный. Он СПОСОБЕН подняться еще выше. Но его мечта – «начальник отдела», и выше своей мечты он просто не полезет.

А я хочу в дамки. Я хочу стать императором. В данном контексте «император» – это человек, решающий судьбы планеты. Я хочу стать представителем элиты, влиять на судьбу страны. Пусть меня считают выпендрежником с непомерными амбициями и завышенной самооценкой, но это так. Мне тесно в этой школе и в том мире, который ждет после нее. Это главный итог, который я вынес за сегодня.

Почему так получилось, что привело к такой мысли? Возможно, вчерашняя экскурсия во дворец, общение лично с главой корпуса телохранителей. Ведь даже «ангелы» стали для меня не абстрактными девчонками, где-то там охраняющими лиц королевской крови, а живыми людьми с любознательными лицами, к которым можно прикоснуться, потрогать, поговорить. Или все из-за Бэль, моей аристократки, из-за пропасти между нами, которую я подсознательно пытаюсь преодолеть? Не знаю. Но точно, мне здесь не место, это не мое.

Корпус же дает шанс. Смертельно опасный, но подобного мне больше не даст никто. Да и как же мой девиз, «все или ничего»? Я хочу все и, кажется, уже проходил это.

На меня смотрели, как на звезду. Ну, маленькую такую звездочку. Всепланетная слава давала о себе знать. К счастью, ажиотажа вокруг моей персоны, как я боялся, не было. Смотрели. Кивали. Здоровались и иногда показывали вслед пальцем. Но это не смертельно.

Карина при виде меня скривилась и отвернулась. Вот шавка, я так ничего и не придумал, чтобы поставить ее на место! Некогда было. Теперь же связываться нет желания – мелко это. А Эмма подлетела, начала что-то щебетать, выспрашивать и рассказывать, мне стоило большого труда отцепиться, пообещав поговорить позже.

Затем передо мною открылась картина, увидев которую я заторопился внутрь, хотя во дворе оставалось много людей, с которыми я не прочь поздороваться и пообщаться. Центральным персонажем картины являлся Кампос.

Он стоял в компании нескольких дружков, о чем-то весело болтая и смеясь. Рядом с ними стояла Николь с самым убитым видом и пыталась показать, что происходящее ей интересно. Лапища Кампоса по-хозяйски обвивала ее талию.

Увидев меня, Николь встрепенулась, бросила взгляд, полный боли, сожаления и раскаяния, но мне было все равно. Каждый сам выбирает свою судьбу. Бенито тоже увидел меня, посмурнел, скривился. Не знал, как ко мне относиться, какую роль играть в общении, и это его бесило. Наверняка с ним «разговаривали» в департаменте о недопущении впредь «плохого поведения», дабы августейшее внимание вновь не коснулось его персоны и «школьного дела», чтобы не влетело им, ответственным за это дэбэшным чинам. Должны были поговорить. Просто в субботу он посчитал меня слишком беззащитной жертвой, которую можно обидеть без последствий. Теперь же, после иголок охраны моей подружки он понял, что она крутая, непредсказуемые последствия могут появиться с любой стороны, и от этого находится в смятении.

А еще на заднем плане его сознания я рассмотрел ненависть, но уже по другому поводу – из-за ревности.

«Caramba, Хуанито, да ему и впрямь нравится Николь! Во дела?! А той нравишься ты!»

«Угу, – согласился я. – Но мне она до лампочки, особенно после случившегося».

«Так именно это его и бесит!»

Хуан Карлос опоздал, перед парой я его не видел, но зато после пары устроил мне допрос, прилипнув похуже Эммы. Пришлось вкратце изложить ему ход свидания с Бэль, умолчав об антикварном магазине, дисках и Сильвии, зато поведав о сногсшибательном танцевальном марафоне, ее предложении стать партнером и о трагическом завершении вечера.

– Что ты намерен делать? – помолчав, спросил он. – Я насчет Кампоса.

Я фаталистически пожал плечами:

– Ничего. Он сам по себе, я сам.

– А эта девушка? Ты будешь искать ее?

Я покачал головой:

– А ты бы на моем месте искал?

Он задумался.

– Не знаю. Наверное, да.

– Я не готов к такому шагу.

– Но ты ее любишь?

Я тяжело вздохнул, похлопал его по плечу и пошел дальше. Любовь в жизни не самое главное.

– Эй, а что там насчет Эммы? Она ведет себя так, будто встречается с тобой! – догнал он меня, давая понять, что, не просветив по поводу всех вопросов, я от него не отделаюсь.

Я усмехнулся.

– Если так – это ее сложности. Мы не встречаемся. Просто спали.

– Ты спал с Эммой? – Он от удивления остановился с отвисшей челюстью.

– Дружище, давай сменим тему? – взмолился я. – Какие тут без меня новости?

Новости были. Начиная с отставки директора и заканчивая теми парнями, моими братьями по оружию. Они сейчас в больнице, оба, вместе с несколькими дружками Бенито, но идут на поправку и скоро вернутся. Обвинений против кого-либо больше не выдвигали, ни Кампос, ни его друзья мстить не клялись, наоборот, присмирели. Выжидают. Так что парням, как я понял, ничто не угрожает.

В школе буквально вчера образовалось нечто вроде нового «сопротивления», ударная группировка титуляров, которые кучкуются на сей раз вокруг Селесты. Пока этому объединению один день, и ведут себя тихо, но вчера вечером уже случился инцидент с их участием, они уже дали понять, что не позволят с собой не считаться. Вчера после занятий они встретили троих зарвавшихся придурков со старшего курса, на том же самом месте, где неделю назад утюжили меня. Я знал тех троих, хотя и не сталкивался тесно – ничтожества при деньгах, дающие понять всем вокруг, какие те плебеи. На мой вопрос «За что?» Хуан Карлос лаконично ответил: «За дело!»

С бригадой Кампоса эти ребята пока не контактировали, обоюдно делали вид, что друг для друга не существуют, но я не сомневался, когда все дружки Бенито подтянутся из госпиталя, а «школьное дело» исчезнет с первых полос, что-то обязательно произойдет. Но теперь их много, настроены они решительно, ДБ лютует, прессуя мафию, а значит, не факт, что все закончится в пользу Кампоса.

– Значит, без меня не скучаете, – подвел я итог и усмехнулся. И понял, эта война – не моя. Моя окончилась в пятницу с приездом королевы. И теперь их будущее в их руках: как они позволят к себе относиться, как себя поставят, так и будет. Я же сделал все, что мог.

– Слушай, а чего это ты меня про «ангелов» спрашивал? – повернул тему на больное будущий конструктор.

Я пожал плечами:

– Да так, снова инфанту встретил. В сопровождении охраны. Симпатичные девочки! Уже третий раз, представляешь? Какая-то любовь у нас с ней! – Я засмеялся.

– Третий? – Изобретатель недоуменно почесал подбородок. – А когда второй был?

Пары пролетели незаметно. И невероятно скучно. Командор, сука, вновь зверствовал, на сей раз досталось Хуану Карлосу. На меня пару раз бросил неодобрительный взгляд, но не тронул. Даже фамилию на перекличке не исковеркал.

Ближе к концу занятий я случайно встретил дона Алехандро, тот шел задумчивый, с потерянным видом.

– А, Хуанито! – Он отвел меня в сторону. – Как ты?

– Нормально, – вымученно улыбнулся я.

– Говорят, ты меня искал? Что-то случилось?

Я незло рассмеялся.

– Ну, теперь уже ничего, дон Алехандро. Уже все прошло.

Старик сочувственно улыбнулся.

– Ну и как оно? То, что прошло? Надеюсь, не возгордился? – Его глаза смеялись, но сам он был полон тревоги.

Я покачал головой:

– Нет, все хорошо, дон Алехандро. Можно вопрос? Немного абстрактный, но мне кажется, вы единственный, кто может достаточно компетентно и непредвзято на него ответить.

Куратор кивнул. Слова о «единственном» его приятно задели.

– Вот представьте, перед вами две дороги. Одна из них ровная и прямая, вы знаете, что в конце, и это «что-то» неплохая вещь, о которой многие могут только мечтать. Эта дорога вами выстрадана, вы многое отдали за возможность идти по ней. В общем, заслуженная, завоеванная дорога. И вторая – узкая, извилистая. За каждым поворотом таится опасность, зачастую смертельная. Вы не знаете ни куда она ведет, ни ее протяженность, ни что на ней ждет. Но в самом конце вас ожидает суперприз, который и рядом не стоял с тем, что в конце первой дороги. Что бы вы выбрали, сеньор куратор?