Из глубин древности - Аугуста Йозеф

Но старые раны Земли залечивались столь же быстро, как и открывались. Пышущая жаром лава остывала, закупоривая глубокие жерла. Сожженные территории вокруг серых магматических холмов снова начинали зеленеть, как только их орошали обильные дожди. Вода смывала в море забвения ужас и страх, сопровождавшие недавнее извержение. И все создания возвращались к прежней жизни, забыв миновавшую опасность и не заботясь о новых, угрожающих им в будущем.

Из густых зарослей олеандра, растущих у самых подножий гор, с треском выбрался амфицион.

Это был крупный хищник величиной с современного волка, по виду нечто среднее между собакой и медведем, покрытый грубой шерстью бурого цвета с более светлой «манишкой» под горлом. Длинный и толстый хвост волочился следом, а крепко сложенное тело покоилось на сильных, не владеющих искусством быстрого бега лапах, они выглядели тяжелыми и неуклюжими. Зверь был примером древних хищников, в которых сочетались признаки двух семейств, псовых и медвежьих.

Оставив позади кусты олеандров, амфицион направился к маленькому потоку, текущему в глубоком русле, полном скатившихся откуда-то высоко с гор валунов.

В одном месте, где образовался глубокий омут, на плоском камне грелась ныне вымершая черепаха рода трионикс. Но хотя рептилия и наслаждалась солнцем, тем не менее, зорко наблюдала за всем вокруг, чтобы в случае чего тут же скользнуть в воду. Она знала, что поблизости лютует хищный амфицион, лишивший жизни уже многих ее неосторожных сородичей.

Амфицион обосновался здесь совсем недавно. Возле пруда, где на сухой почве вокруг скалы росло несколько сосен, он обнаружил маленькую пещерку. После осмотра место понравилось зверю и стало его берлогой, откуда он выходил на охоту.

Вскоре хищник оценил выгодное расположение своего жилища. К пруду неподалеку на водопой приходило много животных. Потому он не заботился о поисках добычи, здесь был большой выбор. Утолить жажду являлись мастодонты — огромные вымершие слоны с четырьмя бивнями, великаны-дейнотерии — тоже хоботные слоноподобного вида, но с короткими, клыкообразными бивнями, продолжавшими загнутую нижнюю челюсть. Нарушать покой таких гигантов амфицион не осмеливался, также не трогал и больших древних носорогов. Зато он бесчисленное множество раз нападал на гиотериев и хоэротериев, некрупных протосвиней, которые многочисленными стадами блуждали по лесу, выискивая топкие и болотистые места. Не единожды добычей хищника становился и редкий пугливый прототапир.

Сперва зверь жил там один, но однажды привел с собой подружку. Та была по телосложению подобна ему, но только более хрупкой. С тех пор хищники охотились вместе.

Но со временем дела с добычей становились все хуже и хуже. Звери обходили далеко стороной пруд рядом с берлогой амфиционов и шли утолять жажду где-то еще. Поймать добычу стало нелегко, приходилось отправляться за ней в дальние места. К тому же амфиционы не были искусными охотниками. Им недоставало многих качеств, которые делали другие виды хищников внушающими страх. Неуклюжие, не способные сильным прыжком броситься на намеченную цель, эти звери даже не были в состоянии догнать или вымотать погоней свою жертву. Потому в те времена, когда хищники оставались без свежего мяса, им приходилось довольствоваться найденной мертвечиной или утолять голод всякими лесными плодами.

Вот уже несколько дней на охоту выходил только амфицион-самец. И искать добычу ему приходилось гораздо усерднее.

Когда зверь увидел, что возле пруда нет ничего, на что можно было бы наброситься или напасть из засады, то отправился дальше.

Амфицион медленно и осторожно обследовал подножия гор, тщательно осматривая все кусты и заросли, но нигде ничего не обнаружил.

Раздраженный неудачами и постоянным голодом, он внезапно выбрел на берег быстрого потока, мчавшегося с гор по глубокому ущелью. Хищник постоял в нерешительности, а затем двинулся против течения в сторону скал.

Он осторожно шел по берегу, сосредоточенно следя за тем, чтобы не свалиться в бегущую воду. Речка шумела и гудела между огромными валунами, которые она скатила во время наводнений со склонов гор в долину.

И вот так, осторожно ступая, амфицион вдруг увидел перед собою изувеченное мертвое тело огромной, почти метр длиной саламандры вымершего рода андриас.

Оно зацепилось за ствол вывороченного дерева, лежавшего поперек русла речки и было сплошь покрыто ранами, полученными при падении вместе с быстро бегущим потоком. Ведь эти гигантские саламандры обитали только в холодных водах высоко в горах, в глубоких и тихих озерах или источниках, где, скрывшись под валунами или подмытыми берегами, выслеживали червей, рыб и лягушек. Всякий раз, когда одна из громадных амфибий умирала, ее подхватывало течение и уносило с собой. Безвольное тело налетало на камни, обплывало их или его волокло по ним. Его швыряло с водопадов, трепало водоворотами и каждый сильный удар покрывал рваными ранами мертвую кожу.

Над одним таким изломанным и израненным телом саламандры стоял хищный амфицион. Ему еще никогда не доводилось видеть ничего подобного. Потому зверь и застыл в изумлении — почти так же, как много миллионов лет спустя пожилой ученый, разглядывавший окаменевший скелет одного из собратьев древней амфибии и узревший в нем останки погибшего во время всемирного потопа ребенка, которые он и обозначил именем «homo diluvii testis», то есть «человек — свидетель потопа»!

Но удивление амфициона не было долгим.

Он спрыгнул с берега на камень и по нему осторожно подполз к мертвой саламандре. А когда, наконец, добрался до нее, то еще раз тщательно оглядел, потом наклонил голову и осторожно схватил падаль.

Но едва хищник вонзил свои зубы, как тут же быстро выплюнул саламандру и несколько раз облизнулся. Тряхнув головой, он начал медленно ползти по камню обратно к берегу. Ледяное мясо огромной амфибии не пришлось зверю по вкусу и показалось отвратительным.

Очутившись на берегу, амфицион не знал, куда ему идти. Может, дальше, против течения потока, или же лучше вернуться назад и попытаться поймать добычу возле прудов и озер в котловине? Ему было все равно, главное лишь бы поймать хоть что-нибудь.

А ловить следовало как можно быстрее — и не только для себя, но и для четырех других голодных ртов, которые в нетерпении ждали его возвращения.

Это произошло несколько недель тому назад, когда самка однажды вечером не пустила самца в их логово, устроенное в маленькой скальной пещерке. В тот раз она лежала близко к входу и с мрачным предостерегающим рычанием скалила зубы на своего друга. Тот ошарашено смотрел на самку, не в состоянии понять такое странное поведение, только осознавал, что предупреждение это — ясное и настойчивое. Самец попятился и бесцельно бродил какое-то время вокруг берлоги. Потом его снова одолела тяга к теплому и уютному логову. Амфицион осторожно приблизился к входу скальной расселины, но, когда уже был совсем рядом, внезапная нерешительность придавила его будто тяжелый валун. Зверь сел на задние лапы, направив долгий пристальный взгляд на темное отверстие входа, из которого предостерегающе сверкали глаза наблюдавшей за ним самки. И долго еще так сидел.

Когда холод наступающей ночи начал все сильнее проникать под его шкуру, самец предпринял еще одну попытку проникнуть в теплое логово. Но получилось только приподняться и сделать единственный шаг вперед. В тот же миг разъяренная самка оказалась у самого входа и, угрожающе разинув пасть, пресекла все дальнейшие попытки. Тогда амфицион осознал, что сегодня переночевать в берлоге не получится. Он понуро отошел к близлежащим кустам, свернулся там клубком и чуть погодя крепко заснул.