Вороной жеребец Кагыр-Кана - Николай Стародымов

А раз так, любой из них может вполне сойтись с конкурентами.

Впрочем, организованного заговора опасаться, пожалуй, все-таки не приходится… Кстати, надо бы узнать, кто по закону окажется «распорядителем кормушки», коли с Виктором что-нибудь случится… Хотя, скорее всего, пули ни от кого из присутствующих опасаться нечего. Ведь следствие начнет раскрутку именно с доскональной проверки каждого.

Кстати!!! Как это он сразу не подумал! Арсений даже вспотел от этой мысли.

Ведь, явившись сюда, он так подставился, как это мог сделать только полнейший идиот. Допустим, что вполне вероятно, покушение состоится. Тогда, независимо от того, будет оно успешным или нет, в числе проверяемых окажется и он, Арсений! И тогда неведомо, до чего смогут докопаться напористые ребята из МУРа или РУБОПа. У них ведь досье, банки данных, система осведомителей — будь здоров! Преступлений без следов не бывает. Вполне возможно, что где-то у «сыскарей» он уже зафиксирован по какому-нибудь из прошлых «дел». А поэтому если Виктор погибнет, именно он, Арсений, станет подозреваемым номер один, как появившийся неведомо откуда как раз перед самым покушением. Дадут запрос на Алтай, а оттуда сообщат, что Арсений такой-то там уже давно не живет и шарахается неведомо где.

Вот ведь влип! Теперь даже не скроешься. Все правление «фирмы» знает, что приезжал с Алтая некто Арсений, служивший раньше с Виктором… По такой «наводке» найти его не составит труда. А когда начнут прорабатывать его московскую жизнь, вот тут-то и придет конец киллеру по кличке «Алтаец».

Очевидно, Арсений изменился в лице, потому что Виктор спросил удивленно:

— Что случилось?

Арсений мотнул головой: ничего, мол. А сам лихорадочно соображал, как быть дальше. Было очевидно, что только безопасность Виктора на какое-то время может гарантировать и его безопасность. Как бы чисто раньше ни работал Арсений, ясно же, что наследил он за свою деятельность немало.

Алтаец тихонько поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимания, вышел в приемную.

— Оленька, где я могу посидеть, пока Виктор Сергеевич занят?

Та кокетливо повела плечиком:

— Возле меня.

Очевидно, она поняла, что Арсений с Виктором друзья, а потому решила на всякий случай расположить к себе алтайского гостя.

— Мне это будет очень приятно, — галантно склонил голову кумандинец. — Но в другой раз. Сейчас мне необходимо обдумать несколько вопросов.

— Дверь напротив, — поджала губки Оленька. — Там у нас комната отдыха.

Ссорятся с секретаршами только недальновидные люди. Арсений ласково погладил ее ручку и вышел в коридор. Ему действительно нужно было о многом подумать.

Глава 11

Герой безуспешно пытается вызвать патрона на откровенность

Виктор хватился своего стража лишь под вечер. Разыскал его через секретаршу.

— Ты куда запропастился?

Арсений опустился в кресло.

— Я все время был здесь, рядом. Ты ведь не принимал никого постороннего?.. Мне необходимо с тобой поговорить.

— Я в твоем распоряжении. У меня как раз сейчас появилось «окно». Слушаю тебя.

Услышав слово «окно», Арсений механически взглянул на стену кабинета. Отметил про себя, что прицельно выстрелить через оконный проем с улицы совсем нетрудно…

Ему не хотелось начинать этот разговор. Но и оттягивать его было невозможно.

— Виктор, я уже спрашивал, но ты не захотел отвечать на мой вопрос. Я его повторяю: кто и за что нарисовал на тебя зуб?

Волков беззвучно подвигал сжатыми губами. Потом процедил сквозь зубы:

— Мне не хотелось бы об этом говорить.

Арсений был готов к такому повороту.

— Это я уже понял. Дело, конечно, твое. Но я хотел бы тебе очень кратенько рассказать о нашей, кумандинской, мифологии.

— Зачем?

— Сейчас поймешь. Ведь мифы — это не сказки для взрослых, как их нередко воспринимают, в них заключена мудрость народа. Надеюсь, с этим ты спорить не станешь?.. Знаешь, у меня в Донецке живет друг-приятель, отличный парень с французской фамилией Коссе. Он мне как-то привел довольно любопытное наблюдение: русские родители детям рассказывают сказки про Иванушку-дурачка, а евреи отпрысков воспитывают на примере мудрого Моисея… Что ж удивительного, что Абрам вырастает умнее Ивана?

— Ну ладно, может быть, ты и прав. Послушаем твою побасенки.

— Я коротко. Верховный наш дух или бог по имени Бай-Улген живет на небе. А его брат, Эрлик — под землей. Этот Эрлик рад бы хоть сейчас всех людей забрать в свое подземное царство. Тем более, у него много айна, слуг… Знаешь, кто ему мешает сделать это?

— Ясно же, этот Бай… как его…

— Улген? Ошибаешься. Бай-Улген правит всем миром в целом. Понимаешь? У него задачи глобальные: климат, там, погода, землетрясение, нашествие саранчи… Судьбой же каждого отдельного человека распоряжается третий бог, Кагыр-Кан.

— Это он посылает к человеку этого твоего черного жеребца без тени?

— Он не посылает, а разрешает. Во всяком случае, этот черный жеребец без ведома Кагыр-кана человека посетить не имеет права. Уловил, к чему я это рассказал?

— Нет. Причем тут твои языческие боги к моей личной судьбе?

— Кагыр-Кан сам, ориентируясь, естественно, на волю богов, как небесного, так и подземного, но, тем не менее, в достаточной степени самостоятельно, решает, позволить ненасытному Эрлику забрать к себе душу конкретного человека или же нет. Понятно? Он распоряжается судьбой человека, хотя и не является в нашем пантеоне какой-то ключевой фигурой.

— То есть это «серый кардинал» вашего загробного мира?

— Если брать судьбу конкретного человека, то да.

Виктор задумался.

— Значит, ты хочешь выступить в роли этого самого Кагыр-кана?

— Да ты что! Куда мне — со свиным-то рылом… Ты опять не понял. Распоряжаться судьбой человека можно лишь обладая необходимым минимумом информации. А я про твои дела и проблемы ничего не знаю. Это ты должен определить, кто именно пытается взять на себя роль Кагыр-кана, чтобы спровадить тебя к Эрлику. Я же всего лишь попытаюсь быть твоим Умаем, личным духом-покровителем или ангелом-хранителем, если тебе эти слова ближе. Но пока я не буду знать, откуда ветер дует, вся инициатива будет в руках неведомого мне злого духа Кудербе-аза…

— Да ну тебя к черту, — вспылил Виктор. — Совсем запутал меня своими побасенками.

— Тогда ответь мне ясно, четко и конкретно: кто и за что в тебя целится?

Виктор думал долго.

Наконец процедил:

— Арсений, я уже сказал: мне очень не хочется об этом говорить.

Алтаец не ожидал такого упорного сопротивления.

— Но ты хоть точно знаешь, откуда ветер дует?

Волков кивнул:

— Конечно.

— Уже легче. У нас говорят: один человек — не человек, его каждый обидит. Ты что ж, остался один?

Волков смотрел угрюмо:

— Арсений, мне очень не хочется говорить об этом.

— Ну хоть прикрытие у тебя есть, Витя?!. - почти крикнул Арсений.

— И об этом мне не хотелось бы говорить.

Арсению вдруг стало жалко друга. Было очевидно, что Виктору сейчас очень плохо. Он совсем-совсем одинок. Его что-то (или кто-то) обложило со всех сторон. И Алтаец перестал давить.

— Ну, не хочешь, твое дело. Сам расскажешь, когда сочтешь нужным…

И даже осекся, когда увидел, как вдруг странно дрогнуло лицо Виктора.

Что-то тут было не то. Тут явно дело не в страхе Виктора за свою жизнь… Но в чем же тогда? Если он за себя не боится, то за кого же тогда? На этот вопрос Арсений ответить не мог. Было совершенно очевидно, что пока не будет ответа на данный вопрос, ребус разгадать попросту невозможно. И он сменил тему.

— У тебя что-нибудь выпить есть?

— А то как же, — облегченно вздохнул Виктор. — Тебе чего налить?

— Я на работе не пью. Я тебе предлагаю…

Виктор усмехнулся:

— Подпоить надеешься? Не получится.

— Подпоить? Ты обо мне плохо думаешь. Просто ты устал сегодня, Витя, граммов сто коньяку или чего-нибудь другого покрепче тебе принять было бы нелишне. Знаешь, на Алтае есть интересный способ ловли волков. Строят ограду, закрученную по спирали, такой ширины, чтобы твой родич волк, муре по-нашему, мог туда войти, но не имел возможности развернуться. А в центр посадят ягненка или поросенка, чтобы он верещал погромче. Волки вокруг загородки крутятся, ищут, как бы попасть внутрь, находят проход, протискиваются в него — и попались. Назад пути нет. Он, быть может, волк-то, уже понимает, что попался, а идти способен только вперед… Ты мне сейчас сам напоминаешь такого волка. Идешь вперед, куда тебя направляет спираль загородки, а ни повернуть назад, ни остановиться, ни хотя бы оглянуться не можешь… Ты расслабься, Виктор, может быть еще и вырвешься… Давай, не стесняйся, дерни рюмашку-другую.