Китай – великая держава номер один? - Леонид Млечин

Маршал Чойбалсан стал главой правительства.

В Монголию перебросили дополнительные силы Красной армии, и они с большим трудом все-таки одержали победу над отсталой японской армией.

20 августа Жуков начал наступление, к утру 31 августа он доложил, что противостоявшие ему японские части разгромлены. 15 сентября в Москве нарком иностранных дел Молотов и японский посол Сигэнори Того подписали соглашение о прекращении военных действий.

Японские войска не были готовы к боевым действиям. 23-я японская пехотная дивизия, с которой сражалась Красная армия, была сформирована в Маньчжурии из необученных и необстрелянных новобранцев (см. «Япония сегодня», 1999, № 8).

16 сентября 1939 года — после подписания в Москве соглашения о прекращении боевых действий — эта маленькая война закончилась. Бои на Халхин-Голе принесли первую военную славу генералу Георгию Константиновичу Жукову и доставили большое удовольствие вождю. 2 июня 1940 года Сталин впервые принял Жукова. Беседа продолжалась полчаса, присутствовал еще и Молотов. Сталин обласкал полководца, который привез ему победу. Комкор Жуков сразу получил звание генерала армии, минуя звания командарма 1-го и 2-го ранга.

Впрочем, Сталин понимал, что на Халхин-Голе произошло сравнительно небольшое сражение. В апреле 1940 года, выступая перед военными, откровенно сказал: «Мелкие эпизоды в Маньчжурии, у озера Хасан или в Монголии, это чепуха, это не война, это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном. Япония боялась развязать войну. Мы тоже этого не хотели, и некоторая проба сил на пятачке показала, что Япония провалилась. У них было две-три дивизии, и у нас две-три дивизии в Монголии. Столько же на Хасане. Настоящей, серьезной войны наша армия еще не вела…»

Но немецким дипломатам в Москве Сталин уверенно говорил, что готов и к полномасштабной войне с Японией. Он с удовольствием констатировал, что в боях на Халхин-Голе японцы потеряли не меньше двадцати тысяч человек. «Это единственный язык, который понимают азиаты, — сказал Сталин. — Я сам — один из них и знаю, что говорю».

Опиумные дела

Весной 1939 года советский полпред в Китае Иван Трофимович Луганец-Орельский с женой Ниной Валентиновной приехал в Москву в отпуск. Как положено, доложился руководству и отправился отдыхать в Цхалтубо — в санаторий НКВД. Хороший отдых высокому гостю взялся обеспечить лично нарком внутренних дел Грузии старший майор госбезопасности Авксентий Нарикиевич Рапава. Почему дипломат отдыхал в санатории НКВД и опекал его нарком внутренних дел — на это были особые причины, ставшие известными значительно позже.

И вдруг газеты сообщили, что в ночь на 8 июля 1939 года в результате автомобильной катастрофы погибли полпред в Китае, его жена, а также водитель товарищ Чуприн. Центральные газеты поместили некролог: «Нелепый случай вырвал из наших рядов активного члена большевистской партии и крупного советского дипломата…»

Некролог подписали заместители наркома иностранных дел Владимир Потемкин, Соломон Лозовский, Владимир Деканозов. Нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов своей подписи не поставил. Но на это мало кто обратил внимание.

Катастрофа произошла в два часа ночи между городом Кутаиси и курортом Цхалтубо на шестом километре шоссейной дороги. Комиссия Кутаисского горсовета установила, что причиной аварии стала порча рулевого управления. Акт подписали члены технической комиссии и старший госавтоинспектор: «Авария произошла в результате того, что у продольной рулевой тяги, в месте крепления ее у рулевой сошки, отвернулась незашлинтованная пробка. Рулевая тяга сошла с места крепления, и машина потеряла управление».

В этом сообщении почти все было ложью. Машина была исправной — до того, как ее сбросили в пропасть. Водителя, указанного в протоколе ОРУД ГАИ, не существовало в природе. А советский полпред в Китае и его жена погибли задолго до того, как машину сбросили в ущелье. Они оба были сначала арестованы НКВД, а затем убиты.

В архиве внешней политики Министерства иностранных дел в личном деле убитого полпреда сохранилось всего несколько листков. Нет даже фотографии. Назначение в Китай было его единственной дипломатической миссией. Его настоящее имя — Иван Трофимович Бовкун. Он родился в Луганске, поэтому в Гражданскую войну, когда партизанил, взял себе революционный псевдоним — Луганец. В те годы это не возбранялось, почти все советское руководство пользовалось партийными псевдонимами и кличками. Теперь не всякий и вспомнит, скажем, что настоящая фамилия Молотова — Скрябин.

После Гражданской войны Иван Бовкун служил в пограничных войсках, учился в военной академии и был в 1931 году распределен в Объединенное государственное политическое управление — так называлось тогда ведомство госбезопасности.

В 1936 году решением ЦК его отправили в стратегически важную точку — китайский город Урумчи, административный центр Синьцзян-Уйгурского района. Дипломатическое прикрытие — должность вице-консула. В зарубежную командировку он отправился вместе с женой Ниной Валентиновной Угапник. Там у них родилась дочь Валентина, растить которую пришлось бабушке с дедушкой.

Сталин помогал уйгурам обрести независимость в надежде, что они вообще отделятся от Китая и, может быть, присоединятся к Советскому Союзу. Работали с уйгурами сотрудники разведки, поэтому должность вице-консула и занял чекист Бовкун-Луганец-Орельский (для загранработы он взял себе новую фамилию — заполняя анкету в наркомате иностранных дел, назвал себя Иваном Тимофеевичем Орельским).

Видимо, его работа в Москве понравилась. И в ноябре 1937 года он получил большое повышение — решением Политбюро его назначили полномочным представителем Советского Союза в Китайской Республике. Полномочный представитель в Китае Иван Трофимович Бовкун-Луганец, он же Луганец-Орельский, совмещал должность полпреда с обязанностями резидента советской внешней разведки.

В отделе кадров наркомата иностранных дел на него составили справку, в ней содержится пометка: «В личном деле компрометирующих материалов нет». На самом деле уже был арестован его старший брат Евгений, работник губкома партии в Одессе. Иван Трофимович, заступившись за брата, написал письмо Сталину. Нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов и первый заместитель наркома комкор Михаил Петрович Фриновский по-товарищески обещали ему разобраться. Они врали товарищу по партии и по чекистской работе. Евгений Бовкун уже был расстрелян.

Когда Ивана Тимофеевича на политбюро утверждали полпредом и резидентом в Китае, он счел своим долгом напомнить об арестованном брате: имеет ли он право занять столь высокую должность? Не следует ли повременить с назначением, пока брата не реабилитируют? Кто-то из членов Политбюро заметил: «Брат за брата не отвечает. Выполняйте задание партии и правительства».

Полпред, он же резидент, отправился на новое место службы. Его жена работала вместе с ним — шифровальщицей в полпредстве. Полпредство находилось в Чунцине, который с 1937 по 1946 год был временной столицей Китая. Советский полпред держал в руках весь клубок политических и военных вопросов. Нет ничего удивительного в том, что он совмещал должности полпреда и резидента.

В марте 1939 года Ивана Тимофеевича Бовкуна вызвали в Москву. Вызову он не удивился — ему уже приходилось отчитываться на политбюро. 29 марта он выехал из Китая вместе с женой, рассчитывая на родине отдохнуть и полечиться. Но когда он приехал в Москву, оказался вроде как не у дел. Его никуда не вызывали, но и не разрешали вернуться назад. Он нервничал, не понимая, что происходит.

«Когда мне принесли папку с его делом, — рассказывал Петр Николаевич Архипов, который в 1990-е годы был старшим прокурором Главной военной прокуратуры, — меня поразило одно: дела не было. В папке протокол обыска и еще какие-то маловажные бумаги». Прокурору Архипову было поручено решить, подлежит ли Бовкун-Луганец-Орельский реабилитации в соответствии с законом о жертвах политических репрессий. История убийства резидента и его жены всплыла в 1953 году, когда началось следствие по делу арестованного Берии и его подручных Начальник следственной части МВД по особо важным делам генерал-лейтенант Лев Емельянович Влодзимирский, арестованный вслед за Берией, признал, что он лично участвовал в убийстве…

Вдруг в конце мая 1939 года Бовкуну сказали: можете отдохнуть. Он отправился в санаторий НКВД в Цхалтубо. Нине Валентиновне пришлось задержаться в Москве, чтобы отправить двухлетнюю дочь и родителей на дачу. А его торопили с отъездом: потом уже не будет возможности отдохнуть. Иван Тимофеевич обещал каждый день писать или хотя бы посылать телеграмму. Она получила три телеграммы и одно письмо из Баку — там он был проездом. И вдруг связь прервалась. Отправили телеграмму начальнику санатория с просьбой сообщить, что случилось. Никакого ответа.