Кафетерий для спецназа - Яна Тарьянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не плачь! Всё будет хорошо! Там врачи, папу сейчас отвезут в больницу. Всё будет хорошо, Йонаш!
Мир замер, словно они зависли в каком-то параллельном пространстве: исчезли звуки, потускнели краски, окаменели прохожие и машины. Это продолжалось несколько секунд, не дольше. Йонаш всхлипнул, разбивая опутавший их кокон, и на Ханну обрушился водопад криков. От полицейского управления, здания МЧС и штаба спецотряда к кафетерию побежали оборотни. Первой веранды достигла знакомая эксперт, рыжая лисица Полина. Она отодвинула Ханну, обняла Йонаша, и начала повторять те же слова: «хорошо», «врачи», «отвезут в больницу». Мальчишка попытался посмотреть на экран, но Снежка уже сообразила, выключила телевизоры. Полина погладила Йонаша по голове, непререкаемым тоном заявила:
— Сейчас поедем ко мне домой. Дети и Алекс будут рады тебя видеть. Поживешь в гостевой комнате, как в прошлый раз, а когда врачи разрешат, навестим папу в больнице.
Йонаш закивал, вцепился в Полину обеими руками, как утопающий в спасательный круг.
— Надо только сменщика дождаться, я же на дежурстве. Подождем немножко? Пойдем ко мне в кабинет? Или в дежурку? Пойдем, Йоша, — в голосе появились вкрадчивые нотки лисицы, умеющей уговорить капризного ребенка. — Я телефон в кабинете оставила, а Алекс сейчас трезвонить начнет. И первым делом потребует, чтоб я тебя привезла, уж будь уверен.
Ханна — расстроенная, прикоснувшаяся к чужой беде — чуть не заступила Полине дорогу, собираясь уточнить, на каком основании она уводит ребенка. Куда звонить, что сказать, если родственники?..
Чуть не заступила — и осеклась. Йонаш льнул к Полине, слова «как в прошлый раз» Ханна слышала своими ушами. Наверняка Шольт оставлял какие-то распоряжения, подумал о том, что за сыном кто-то должен присматривать в случае его ранения или… да, смерть при исполнении служебных обязанностей тоже бывает. Судьбы не миновать.
Веранда постепенно заполнилась: прибежали трое спасателей, двое спецназовцев в экипировке, но без оружия. Толпа окружила Йонаша, утешая на разные голоса, и начала перемещаться к полицейскому управлению. В Алтарном парке шумели прихожане, славили встречу богов, хором пели псалмы. Можно было включить телевизор, узнать, что творится на центральной площади, но Ханна понимала — о судьбе Шольта не скажут ничего конкретного. Ни сегодня. Ни завтра. О нем, скорее всего, будут молчать или когда-нибудь упомянут короткой строчкой некролога, если он скончается в больнице. Что армия, что полиция помалкивала о потерях, не расщедриваясь даже на списки погибших при терактах гражданских лиц.
— Закрываемся.
Снежка вздохнула. Ёжи кивнул и признался:
— Хочется напиться.
— Но-но! Никакого алкоголя среди бела дня! — погрозила пальцем Ханна и поторопила. — Шевелитесь! Когда моление закончится, не все на центральную улицу пойдут. Кто решит к трамваю выбраться, как раз на нас наткнется. Захотят посидеть, отдохнуть — закрыться уже не получится.
Словно в подтверждение ее слов, из-за здания МЧС показалось семейство с плачущим малышом. Снежку с Ёжи как шилом в задницу укололо — вмиг занесли часть стульев, опустили жалюзи, затащили в помещение холодильник с мороженым. Ханна заметалась, разрываясь между двумя желаниями: рискнуть и попробовать просочиться в полицейское управление, чтобы послушать служебные новости, или спрятаться в квартиру, чтобы пережить накатывающий ужас в одиночестве.
Глава 15. Разговоры после взрыва
Раздумья прервал телефонный звонок. Отец обеспокоился, спросил, не случилось ли чего в Алтарном парке — а то в новостях могут и умолчать — и посоветовал закрыться:
— Всех денег не заработаешь. А если кто-то из террористов через рамку не рискнул сунуться, вполне может и в твой кафетерий свернуть. Отправить пару полицейских на небесные поля в честь праздника.
— Мы уже закрылись, — ответила Ханна. И, не сдержавшись, добавила: — Я знаю того спецназовца, который прыгнул в толпу. Он у нас кофе пьет. Я его сыну пейзаж в школу рисовала.
— Волк? — уточнил отец.
— Он? Да, волк.
— Если голову не оторвало — выкарабкается. У чистокровных волков регенерация лучше, чем у полукровок, лис и медведей.
— Ему руку оторвало! Совсем! Я видела!
— Людям руки и ноги пришивают, если конечность сразу в пакет со льдом убрать, а ты про оборотня беспокоишься. Кости сложат, артерии с венами сошьют, а сухожилия и ткани уже волк нарастит. У нас на работе несчастных случаев было — не счесть. Серьезно говорю: главное, чтоб голова на месте была, всё прочее прирастет.
— У вас медведь без руки остался, — вспомнила Ханна.
— Ему металлом раскаленным сожгло. Напрочь. Пришивать нечего было. И еще не забывай — к нам «Скорая» по полчаса ехала, а там, вокруг храмовой площади, в праздничные дни всегда пара машин стоит. Чем быстрее в больницу доставят, тем больше шансов.
— Хочется верить, — вздохнула Ханна. — Мелкого все равно жалко. Он трансляцию видел, у нас как раз сидел.
— Дети быстро забывают плохое.
— Да, наверное… — промямлила Ханна, смутившаяся под внимательным взглядом Снежки. Изливать душу при подчиненной не хотелось, уходить и рассказывать о непонятном семейном положении Шольта, и том, что Йонаша увела эксперт-лисица — тоже. Разговор скомкался, закончился дежурными пожеланиями хорошего дня.
Они спрятались во двор. Снежка заварила чай. Ёжи поставил на стол крохотный приемник, нашел волну местного радио. Тягучую медленную песню сменила короткая врезка новостей. Ведущий сообщил, что после взрыва на площади перед главным храмом госпитализировано двадцать восемь оборотней. Тринадцать — с легкими ранениями, дюжина со средней степени тяжести, трое доставлены в больницу в критическом состоянии. Двое гражданских лиц и один полицейский. Террорист-смертник скончался на месте от многочисленных ранений.
— Полина сказала Йонашу «поживешь у нас, как в прошлый раз», — Ханна не выдержала, заговорила о наболевшем. — Непонятно, где его
