Рылеев - Анастасия Готовцева

Но, как следует из писем и мемуаров, эту пылкую страсть не приветствовали ни родители Натальи, ни мать Рылеева; очевидно, далеко не сразу дал благословение на брак и «благодетель» Петр Малютин. Родственники жениха считали, что невеста бедна и ее содержание ему не под силу; родители невесты тоже выражали сомнение в его способности устроить судьбу их дочери. Впрочем, в июне 1818 года Рылеев получил долгожданное согласие матери на брак и писал ей: «Слезы текли из глаз моих, когда я читал письмо ваше, чувствовал всю цену советов ваших, рассуждал, испытывал себя, и наконец, чувствуя, что я буду несчастнейший человек, если не соединюсь с Наташей, — показал родителям ее ваше письмо. Кажется, они были довольны сим поступком. Спрашивали Наташу, и на другой день объявили мне ее и собственное свое согласие, с тем, однако, условием, чтобы я вышел в отставку»{139}.

О том, каким образом произошло «решительное» объяснение жениха с родителями невесты, повествует Дмитрий Кропотов: «Старик, усадив его в кресла, благодарил за честь, оказанную его дому, но с тем вместе представил ряд препятствий, не допускавших этого союза. Рылеев ответил, что все эти препятствия уже были им предвидены, и, в свою очередь, развернул весь план устройства своей будущности. Старик, однако же, не удовольствовался этим планом и присовокупил новые доводы, окончательно разрушавшие сладкие мечты влюбленного артиллериста. Наконец Рылеев встал, медленно поднялся и старик, полагавший, что дело уже окончено. “Я люблю вашу дочь, — снова начал Рылеев, — и решился не выходить из этой комнаты, не получив вашего согласия на наш брак…” — “Что вы хотите этим сказать?” — “Что я не выйду отсюда живой”. При этих словах Рылеев вынул из кармана пистолет. Кроткий и миролюбивый Тевяшов питал крайнее отвращение ко всякому оружию, особенно огнестрельному, и потому при виде пистолета бросился к Рылееву и схватил его за руку. “Да подумали ли вы о том, что если б я и согласился на ваш брак, то не могу же принудить к тому мою дочь”, — проговорил взволнованный старик… В эту минуту двери распахнулись, и любимая дочь с рыданиями бросилась на шею своего отца: “Папенька, отдайте за Кондратия Федоровича или в монастырь!” — и с этими словами упала без чувств. Старик, не ожидавший с этой стороны нападения, был застигнут врасплох. Сопротивляться долее взаимному влечению молодых людей едва ли ему было и возможно. Старик закрепил их чувства своим благословением»{140}.

И даже если опустить все эти романтические подробности, можно однозначно сказать, что в основе отношений Рылеева и его жены было сильное, страстное и взаимное чувство, отразившееся во многих стихотворениях поэта («Н. М. Тевяшовой», «Извинение перед Н. М. Т.», «Акростих», «Триолет Наташе» и др.).

В декабре 1818 года Рылеев вышел в отставку, 22 января 1819-го в Острогожске состоялась свадьба, а 23 мая 1820 года у Рылеевых родилась дочь Анастасия. Осенью того же года семья окончательно переехала в столицу. В письмах жене Рылеев еще долго будет называть ее «ангелом Наташенькой».

Однако еще до свадьбы, в стихотворении «Резвой Наташе», Рылеев предупреждал будущую жену: вечно «порхать лишь на поле сует» нельзя, жизнь требует не только веселья, но и серьезности:

Всему есть, мой ангел, час свой! кто хочетС счастием в мире и дружестве жить,Тот вовремя шутит, пляшет, хохочет,Вовремя трудится, вовремя спит{141}.

Он оказался прав: «резвость» и «порхание» его юной супруги быстро закончились. Священник Петр Мьгсловский, в июле 1826 года сопровождавший Рылеева на казнь, год спустя писал его вдове: «Было время, когда самые мелочные вещи доставляли полное удовольствие забавам и невинным радостям нежных лет Ваших, когда Вы, не зная ни скорби, ни забот, подобно птичке, летающей по верхам гор, видели только счастливое тещение дней Ваших: а ныне? Сознаться должно, что положение Ваше… довольно прискорбное»{142}.

Однако взросление Натальи Михайловны началось задолго до казни ее мужа.

Во-первых, деньги, которые добывал Рылеев, его семье, по-видимому, не доставались. К тому же бесследно исчезли 15 тысяч рублей, полученные Натальей Михайловной в качестве приданого. Рылеев, будучи успешным финансистом и издателем, в частной жизни буквально считал каждую копейку. Так, в апреле 1825 года он подробно инструктировал жену, выезжающую в столицу из Подгорного, на какой станции и за какую цену следует нанимать лошадей{143}. Наличных денег супруге он почти не давал, семья жила «в кредит». После смерти мужа Наталья Михайловна еще долго выплачивала долги портному, кузнечному мастеру, столяру, владельцам фруктовой и съестной лавок, аптекарю и учительнице дочери{144}.

Во-вторых, Рылеев, как уже отмечалось выше, не отличался супружеской верностью. Документы свидетельствуют: отношения в семье испортились в 1824—1825 годах. По-видимому, одной из главных причин охлаждения поэта к супруге явилась смерть в сентябре 1824 года их годовалого сына Александра. В светских и литературных кругах столицы ходили упорные слухи, что Рылеев «не живет дома, что он часы своих досугов посвящает не супруге, а другим». В глазах современников он «не слыл отличным семейным человеком», «казался холоден к семье». Друг Рылеева Николай Бестужев фиксирует в мемуарах пылкое и страстное чувство, вспыхнувшее у поэта к некой «госпоже К.», которая, впрочем, оказалась «шпионом правительства». С утверждением Бестужева были согласны Матвей Муравьев-Апостол и Владимир Штейнгейль{145}.

Большинство исследователей скептически относятся к «шпионской» линии в этом рассказе, однако существование «госпожи К.» не опровергают. Традиционно считается, что с этой страстью связаны несколько поздних любовных стихотворений Рылеева («В альбом Т. С. К.», «Исполнились мои желанья…», «Покинь меня, мой юный друг…»), датированные 1824 годом; следовательно, история с «госпожой К.» происходила почти одновременно с «малютинской». Трудно сказать, насколько Наталья Михайловна была осведомлена о подробностях личной жизни мужа. Судя по семейной переписке, Рылеев нередко отсылал жену и дочь из столицы, а зачастую и сам без семьи покидал Петербург.

Между тем в архиве случайно сохранилось письмо Натальи Михайловны сестре Анастасии, оставшейся в деревне. Письмо не датировано, однако в нем упоминаются факты, позволяющие определить время его написания достаточно точно: «Еще, милая сестрица, уведомляю Вас: Сухазанет Петр Онуфиревич произведен в полковники, барон Густав Романович переведен тем же чином в гвардию, в адъютанты, в Петербурге он теперь». Сухозанет, бывший командир Рылеева по конно-артиллерийской роте, получил чин подполковника 15 сентября 1819 года; другой его бывший сослуживец поручик Густав Унгерн-Штернберг был переведен «лейб-гвардии в конную артиллерию с назначением адъютантом к генерал-майору Козену» 8 сентября того же года{146}. Таким образом, письмо написано в конце сентября — октябре, через несколько месяцев после свадьбы.