Северный гамбит - Влад Савин

   Этот проклятый "Реголо" выскочил вперед, сильно опередив своих. Наши тоже успели собраться, два шлюпа и два фрегата, "Черный лебедь", "Фламинго", "Тренд" и "Райбл". Первой жертвой оказался фрегат "Тренд" - получив больше десятка попаданий (точное число установить не удалось - спасшихся из экипажа не было), затонул практически мгновенно, опрокинувшись на правый борт, время 13.20, первая наша потеря в этом бою! Следующим в прицел попал "Райбл", отвернувший было вправо, получив приказ прикрыть конвой дымовой завесой - но ничего не успел сделать, отправившись на дно всего через десять минут после "Тренда" и точно так же как он. Шлюпы, "Лебедь" и "Фламинго", были более серьезными противниками, так же не имели защиты, но все же шесть стволов в залпе, а не два. "Аттилио" получил дырку в носовой оконечности, к сожалению, выше ватерлинии, и пожар в надстройке, что отрезвило излишне горячую голову командира. И "Реголо" отступил назад, к своему подходившему дивизиону - крейсеру "Гарибальди" с двумя эсминцами, которые готовы были вот-вот навалиться на конвой!

   Спасли положение парни с "Хантера". Одиннадцать фанерно-полотняных бипланов, привет с прошлой войны, против ПВО современных кораблей, днем, полное безумие! Но выбирать не приходилось, никто не испытывал иллюзий что "Хантеру" повезет уцелеть - парни, если вы их всех не утопите, садиться вам будет некуда! И выбирайте те, кто длинней, легче попасть в них торпедой, а истребителям бомбить и обстреливать при заходе на цель вдоль, главное, постарайтесь выбить зенитки. Поскольку "большие волки" были пока вне игры, командир авиагруппы выбрал целью атаки левофланговый отряд. К великому удивлению, никто не был сбит - бипланы при тихоходности обладали невероятной маневренностью, ведь радиус виража "Суордфиша" был сравним с размахом его крыла! И ПВО итальянцев была все же не первоклассной. Семь торпедоносцев выбрали целью крейсера - и "Гарибальди" получил торпеду в корму, выбит один вал, повреждено управление! Вот он на схеме, на этот момент боя, 13.45 - с трудом развернулся, и на скорости четырнадцать узлов заковылял на запад, прочь от места боя, и наверное, стоявшие на его мостике молились, чтобы не попасть нам в прицел! Еще один пилот сумел попасть торпедой в эсминец "Гранатьере", прямо в середину корпуса - не переломился лишь чудом, полная потеря хода! Тут над "полем боя" появились итальянские истребители, эх, и дали же им "сифайры", хотя их осталось лишь трое против восьми, один упал в море уже после атаки на "Реголо" - итальянцев ушло лишь четверо, но и трех "суордфишей" сбили, уже после сброса торпед.

   А тут подтянулись и мы - настолько, что могли уже достать своей артиллерией! Ведь наша главная задача была - защитить конвой, а не с линкорами подраться, хотя и хотелось, конечно, равного нам противника победить. Коммодор отдал приказ - и как же мы тогда славно им врезали! "Аттилио", на полном ходу, с предельной дистанции, мы всадили полный залп прямо в нос! Ему тут же не до транспортов стало - пожар у него на носу разгорелся, вода стала заливать носовые отсеки - и макаронник побежал, вернее пополз прочь! А мы успели пустить на дно и подбитый эсминец - эх, будь у нас хоть полчаса времени и лишних пять узлов скорости, ни один бы не ушел оттуда, да! Вояки же из макаронников - за почти пять часов боя, не добились ничего, счет был даже с нашим перевесом, один эсминец за два фрегата, но еще поврежденных три крейсера, да и "Роме" пока досталось больше чем нам!

   И тут разом стало все плохо, даже очень плохо. Беда была в том, что мы уже разрывались на части - и все равно не могли успеть повсюду, слишком много было врагов и все они заходили с разных направлений. Одному богу известно, что делали наши механики с машинами и котлами, но "Рамилиес" разгонялся временами до двадцати узлов, как на приемных испытаниях! И все же этого не хватало. Правофланговый дивизион итальянцев, во флагмана которого мы всадили залп еще в начале, все же не вышел из боя, а почти разойдясь на контркурсах, повернул и шел следом за конвоем. Затем, воодушевясь тем, что "Рамиллис" сражался в голове строя, макаронники сократили дистанцию, даже подбитый крейсер мог все же легко держать двадцать узлов. И "Хантер" оказался в пределах досягаемости его орудий, а эскортники правого фланга прозевали это опасное сближение - хотя могли бы и отвлечь огонь на себя, и прикрыть авианосец дымзавесой! Итальянцы сначала стреляли очень плохо, но один шестидюймовый снаряд все же попал. И по рассказам видевших этот бой, "Хантер" не загорелся, повезло, но в пробоину в носу вливалась вода, и ход сразу упал до семи узлов - корабль отчаянно старался удержаться в строю, но безнадежно отставал от стада, а сзади уже щелкали зубами догоняющие волки. И по мере того, как итальянцы сокращали дистанцию, их огонь становился все более точным, и это было страшно, эскортному авианосцу попасть под огонь главного калибра крейсера. На "Хантере" не было ни брони, ни артиллерии, самолеты он все выпустил в атаку, а те четыре, что успели вернуться и сесть, еще не были заправлены и подготовлены к взлету. А в трюмах - огромное количество бочек с авиатопливом, снаряды и бомбы для самолетов... бедные парни, как же тяжко им пришлось. А мы уже ничем не могли им помочь, мы не успевали, да. Эскортники правого фланга, "Дикий гусь", "Вальдшнеп", "Дарт" и "Твид", шли на помощь - вот ирония, что "Хантер" - "охотник", ждал помощи от "вальдшнепа" и "дикого гуся"! - но ясно было что авианосец обречен, и речь идет лишь о том, чтобы, на время задержав врага, снять с корабля людей, шестьсот сорок человек экипажа. Они не успели - "Хантер" весь горел и кренился, теряя ход, еще стреляла по врагу последняя уцелевшая пушка, и с наклоненной палубы катились за борт "суордфиши", которые так и не успели выпустить в повторный вылет. Враги оказались быстрее, два эсминца вышли на дистанцию атаки раньше, чем "птички" успели подойти, из двенадцати выпущенных торпед попали две, в корму и правый борт, для уже поврежденного авианосца это было смертельно. И никто из его команды не остался в живых!

   А мы не могли идти на помощь. Потому что наш коммодор Долфин первым увидел опасность, грозящую левому флангу, на котором из всего эскорта оставался один шлюп, "Фламинго", сражавшийся с двумя вражескими эсминцами, "Черный лебедь" погиб, поймав торпеду. Там, из-за дымовой завесы, поставленной подбитым лидером дивизиона, первым вышедшего в атаку, подходил второй дивизион, целехонький, с полным боекомплектом и готовый в клочья разорвать конвой, но не тут-то было, мы и этим припечатали! Вообще, в Том бою, ни один из макаронников, на которых мы разворачивали стволы, не ушел нетронутым. Мы и крейсерам всем хоть по снаряду, да всадили, и эсминцам тоже и итальянского флагмана разделали как надо, этот крейсер, "Евгений Савойский", тоже от нас получил! И эти итальянцы шарахнулись назад - но с севера шли на поддержку своих их линкоры, все три, на "Роме" наконец потушили пожар, и адмирал макаронников решил, что теперь можно и повоевать!

   Вот тут и нам пришлось туго, да. Двадцать семь пятнадцатидюймовых стволов нас исколачивали, но британская броня держалась, а мы ведь сначала не могли отвечать, занятые отбиванием левофланговых! А когда мы развернули орудия на линкоры, снаряд ударил нам под первую башню, в барбет, слава богу, броня выдержала, но башня не могла больше наводиться, ее нельзя было повернуть! Затем мы получили еще два тяжелых попадания, в нос и в носовой шестидюймовый каземат правого борта - но и сами стреляли в ответ, и попадали, черт возьми!

   Страшно? Хе-хе, молодой человек... страх - это такое дело... Он охватывает человека разом, до паралича, до ступора, когда ты не можешь пошевелиться, не можешь думать... вообще ничего не можешь. И я такое испытал, конечно, все-таки это был мой первый бой. Когда? В самом начале, когда итальянцы попали нам в каземат среднего калибра и я был послан коммодором туда - уточнить состояние дел и доложить, вот там мне стало страшно и Красавчик Чарли, лейтенант Тиндалл, артиллерист, приводил меня в чувство, оплеухами, хе-хе... А потом я уже не боялся, да. Когда тащил в лазарет Уинтропа, еще не зная, что все уже зря, что он уже умер. Когда лез на переднюю мачту, вместе с двумя парнями из дивизиона радистов - нам надо было найти и устранить обрыв цепи, у нас, после попадания итальянского снаряда, не работал КДП - я уже не боялся. И даже когда спрашивал у коммодора разрешения пойти в третью башню ГК, вместо убитого Ройла - я ведь тоже артиллерист - не боялся. Когда видишь, как перед тобой, в сотне шагов, крупнокалиберный снаряд вскрывает надстройку и оттуда вырывается пятидесятифутовый язык пламени, слизывая все на своем пути - ты потом уже ничего не боишься. Когда в ста ярдах от твоего борта встает, кормой в небо, транспорт, и в воду сыплются люди с его палубы, а потом, через мгновение, на них рушится танк, оборвавший крепления - тоже ничего уже потом не боишься. Просто идешь и делаешь свое дело. Наводишь пушку, прокладываешь курс, тушишь пожар... а страха больше нет, он сам испугался и забился куда-то далеко-далеко. Вот такими мы тогда были, молодой человек, да. Империя могла нами гордиться, мы не отступили, даже когда положение наше стало совсем безнадежным.