Самолет по имени Серёжка - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там не получится. – Серёжка слегка насупился.
– Почему?
– Пространство не пустит… Боится, что, если кто-нибудь войдет через главные ворота, он узнает все тайны…
Я тут же поддался Серёжкиной игре:
– Вот и хорошо! Узнаем! Поехали!
– Ромка, не получится…
– Но ведь вчера-то мы проехали между башнями!
– Это же оттуда , а не туда. Сейчас ничего не выйдет.
– Докажи!
Он послушно прокатил меня между двух кирпичных громадин. За ними слева и справа потянулись заборы – высокие, с обрывками проволоки. Мы проехали метров сто, заборы разошлись, дорожка вывела к штабелям железных бочек. А когда мы обогнули эти бочки… оказалось, что опять мы на Кузнечной улице, недалеко от башен. Снаружи заброшенной территории. Словно и не входили на нее!
– Это ты нарочно мне голову морочишь! – догадался я.
– Попробуй сам, – терпеливо предложил Серёжка.
Я завертел колеса. Снова – башни, заборы, бочка. Я свернул от бочек не направо, а налево. Дорожку перегородила канава с мостиком. Серёжка помог мне переехать. И тут же я увидел, что канава эта – в переулке Слесарей, в квартале от улицы Кузнечной.
Серёжка с виноватым видом отцеплял от глаженых штанин репейные головки. Я сказал с досадой:
– Это все потому, что ты чересчур нарядный. Пространству не нужны такие… джентльменистые.
– Да? – Серёжка запрыгал на траве, сбросил брюки и рубашку, свернул их, положил мне на колени. Остался в белой майке и коричневых трусиках. Щуплый, загорелый, с засохшими царапинами. И волосы – опять как два растрепанных крыла: одно коротенькое, другое подлиннее. Прежний Серёжка.
Он бегом третий раз прокатил меня между башен и долго возил среди заборов, штабелей и кирпичных будок. И в конце концов мы оказались рядом с рельсами, по которым бегал дачный трамвайчик.
– Вот видишь, – сказал запыхавшийся Серёжка. Без упрека сказал. Но я сник. И вспомнил: «Кто-то бьется в дверь заколоченную…» И невольно сказал это вслух. Серёжка возразил:
– Это не заколоченная дверь, а заколдованная. Даже мой ключик ее не берет…
Плоский ключик на шнурке был виден сквозь тонкую майку.
– Ром, если хочешь, пойдем в обход…
Но я уже не хотел. Как-то не по себе было.
– Пойдем лучше к Мельничному болоту… – Мне захотелось посмотреть, есть ли на песке барабан от кабеля, с которого мы прыгали во сне.
– Сегодня суббота, – смущенно возразил Серёжка. – Чуки не любят, когда их тревожат по субботам. Они в это время ремонтируют мостки. Ну, тот тротуар, что от коллектора идет…
Я не стал больше ни спорить, ни сомневаться. Что-то новое – странное, но уже не сказочное, не придуманное входило в мою жизнь. Спокойно так и неуклонно. Словно и впрямь коснулось меня какое-то иное измерение… Я сделал глубокий вдох…
Пусть все идет как идет! Главное, что рядом Серёжка!
– Тогда давай просто попетляем по переулкам!
Он обрадовался:
– Давай!
И мы долго бродяжничали по улочкам и пустырям окраины.
Потом Серёжка доставил меня к дому. Еще от угла мы увидели, что мама стоит у подъезда.
– Я побегу домой, – заторопился Серёжка. – Тетушка просила сегодня капусту купить в магазине. И надо отцу помочь рундук сколотить в сарае…
– Значит, до завтра? – спросил я с моментально выросшей тревогой.
Серёжка замялся:
– Наверно, до понедельника. Завтра на огород надо…
И я вспомнил опять, что, кроме нашей общей жизни – с ее сказкой (или не сказкой) про загадочные пространства, – есть у Серёжки своя. С житейскими заботами, с огородом, с неласковой тетушкой и «поддающим» отцом. И эта жизнь в конце концов могла запросто отодвинуть Серёжку от меня…
Он топтался рядом, подержал меня за плечо.
– Ну, я пошел…
– Костюм-то возьми, – сумрачно сказал я. Потому что он так и гулял теперь в трусиках и майке – как многие пацаны, не озабоченные, чтобы выглядеть представительно.
– Ой… – он засмеялся, взял сверток. – Ну, пока, Ромка…
И пошел. Как-то странно пошел – словно тая и уменьшаясь в солнечном свете. Вот-вот исчезнет совсем.
И мне вдруг почудилось, что я вижу его последний раз.
– Серёжка-а!!
Нет, я не закричал. Это лишь внутри меня возник такой отчаянный крик. А на самом деле я сказал одними губами:
– Лопушок…
Он оглянулся. Неужели услышал? Или догадался?.. Подбежал.
– Ромка, ты что?
Я дышал почти со слезами.
Он вдруг наклонился надо мной. Тепло прошептал мне в ухо:
– Ром, я знаю, чего ты боишься. Не бойся… Я тебя никогда не брошу… – И умчался за угол.
А я сидел пристыженный и счастливый, пока не подошла мама.
Вторая часть
Никто не разбился…
Путь в высоту
Я надеялся, что Серёжка-самолет появится в моем сне. Однако всю ночь проспал без всяких сновидений.
Воскресный день мы провели с мамой. Сперва она возила меня в парикмахерскую. Я эту процедуру не терпел. Мастерицы всегда шептались между собой: «Такой симпатичненький и такой несчастный…» А со мной были приторно-ласковыми. Но пришлось вытерпеть. Потом заехали к тете Наде, которая должна была поселиться у нас, когда мама уедет в профилакторий. Тетя Надя угощала нас молоком и свежими капустными пирожками – я их люблю так, что мама каждый раз боится: «Ты лопнешь по швам».
Дома до вечера занимались мы уборкой. И я опять улегся рано. Сказал, что устал после всех дневных дел.
Я долго не засыпал. Уже и мама легла, и стихли на дворе все голоса, умолкла Гришина гитара. Ночь… Даже далекие трамваи перестали погромыхивать. Ни звука…
Но нет, один звук я различил. На балконе… Когда же это я успел уснуть? Я быстро сел.
– Это ты, Серёжка?
И тут же – знакомый веселый полушепот:
– А кто же еще? Я ведь обещал быть в понедельник, а сейчас уже час ночи, воскресенье кончилось.
Он был привычный, в своей бейсбольной кепке, клетчатой рубашке и разлохмаченных у колен штанах. От него пахло теплой уличной пылью и велосипедной смазкой.
– Ромка, ты готов?..
И все было как в прошлый раз!
Лестница, велосипед, стадион… Самолет. Кабина… Старт!
И редкие огоньки города внизу. И желтое небо на севере, и розовая луна – теперь уже совсем круглая.
– А спускаться будем у болота? Чуки разожгут костры?
– Да, – отозвался Серёжка из динамика. – Но не сразу. Сперва потренируйся в другом месте.
– Где?
– Вот здесь. Внизу…
К тому времени мы опять летели среди светлых облачных столбов, а землю скрывала от нас курчавая, освещенная луной пелена. Словно усыпанное хлопком поле.
– Вот на это поле и садись… Не бойся, там под туманом сразу твердая поверхность.
Я послушался. Убрал газ. Полого вел самолет вниз. Клочья тумана понеслись мимо кабины. Колеса толкнулись и побежали по чему-то гладкому. Все тише, тише. И машина замерла.
– Выбирайся, – велел Серёжка.
Я откинул дверцу. Самолетные колеса прятались в клочковатом тумане. Спускаться в этот туман было страшновато.
– Трусишка зайка серенький… – насмешливо пропел динамик. И… я оказался сидящим по грудь среди облачных хлопьев. На чем-то ровном и твердом.
А Серёжка – не самолет, а мальчишка – бежал ко мне, разгоняя эти хлопья ладонями. И смеялся.
Он сгреб меня, отработанным приемом кинул себе на спину, я обхватил его за плечи.
– Серёжка, мы где?
– На седьмом небе! Или на двадцать седьмом, не знаю!.. Здесь Туманные луга! Хочешь погулять?
– Без кресла? Тебе же тяжело!
– Нисколечко! В тебе теперь… облачная легкость! – И он заскакал со мной, как старший брат с малышом на закорках. А в клочьях тумана мерцали искры лунного света.
– Серёжка! Значит, мы на высоте?
– Еще бы! На высотище!
– Здесь тоже Безлюдные пространства?
– Конечно! Только другой слой!
– Четвертое измерение?
– Не знаю! Может, сороковое! – Он все скакал, вскидывая ноги – так, что из тумана выпрыгивали его блестящие под луной коленки… И вдруг – скользящее торможение! Словно Серёжка проехался по льду.
– Ой!! – завопил я. Потому что перед нами открылся черный провал. Бездна. Все ухнуло и задрожало во мне. А Серёжка осторожно качался на краю пропасти. Вместе со мной. – Упадем ведь!!
– Не бойся, Ром… Смотри, чуки внизу разожгли костры!
Я боязливо глянул из-за Серёжкиного плеча. Две цепочки оранжевых огоньков мерцали далеко-далеко внизу.
– А вон и главный знак, – озабоченно сказал Серёжка. В стороне от цепочек горел составленный из костров пятиугольник.
– Почему он главный? – прошептал я, замирая. Уже не от страха, а от предчувствия новой сказки.
– Потому что чуки починили тротуар… Скорей!
