По эту сторону любви (СИ) - Олла Дез

— Не надо. Хватит. Больше он не смеется, — я взяла его за руку и постаралась донести это до него. — Всё закончилось.

— Да. И благодаря вам я смогу даже жить дальше. — Доктор пожал мою руку в ответ.

— Вы не просто будете жить дальше. Вы будете лечить людей, и спасать жизни. Все и в самом деле закончилось.

— Знаете. Та художница после всего, что с ней случилось, нашла в себе силы продолжить жить дальше. На её картинах эта история оставила свой след и временами они кровавы. Но она вышла замуж, у нее были дети, она стала известной и знала многих поистине выдающихся людей.

— Важно жить дальше. Найти в себе силы пережить трагедию и идти вперед. Я уверена, что все будет хорошо, — и я постаралась улыбнуться как можно веселее.

На самом деле я не чествовала, что готова к новому. Что я уже отпустила прошлое. И я готова идти дальше. Я даже не могу вернуться домой, на улицу «Трех голубок». В любимую мной лавку метра Липринора. И все потому, что я отчаянно трушу и не готова к встречам.

Поезд стучал колесами, мирно посапывал Михель, мы двигались вперед. И пусть я пока не знаю, куда мы двинемся дальше, мой путь продолжается.

Глава 5.

«Гермес представляет Пандору царю Эпиметею» Хендрик Гольциус

«Сухожилия не срослись и Хендрик

никогда потом не мог вполне раскрыть кисть руки»

Карел ван Мандер «Книга о художниках»

— Нет! Я туда не поеду! — уже не помню в который раз, повторила я братьям.

Доктор Арбэнот, когда мы доехали до Хаммабурга настоял, что мы должны остановиться у него. И отказа он не принял, заявив, что мы попросту обидим его. Мы не могли этого допустить, поэтому охотно всей честной компанией заселись у почтеннейшего доктора.

Эманум Арбэнот оказалась милейшей женщиной и была рада нашему присутствию в доме. И больше всего её радовал Михель. Не так часто ей в последнее время доводилось нянчиться с малышами. У пары была еще одна дочь, но внуки были уже подростками, и поэтому эманум Арбэнот так радовалась нашему присутствию.

Домик был небольшой, но в два этажа и мы замечательно там устроились, вот только продолжали вести ожесточенные споры о дальнейших планах.

— Клари, ты пойми, ты ведь теперь не только за себя отвечаешь. У тебя на руках Михель. И Акке. Акке, между прочем, школу не закончил. И ему еще учиться дальше. И где, по-твоему, он это будет делать? — вот я же понимаю, что Себ прав.

— К тому же не забывай, Клари, что и с Михелем тебе будет нужна помощь. А кто как не мама и папа могут её тебе оказать? — не отставал Габби.

— Вообще-то этот год в школе я закончил экстерном. Сейчас начало весны, в школу мне теперь только осенью. Так что у нас еще масса времени, чтобы принять решение, где мы будем жить, — вдруг вмешался Акке.

— Акке, вот ты сейчас совсем не помог, — укоризненно посмотрел на него Себ.

— А мы? Клари, как же мы с Себом? Ты сама говорила, что безумно скучала. Разве бы ты не хотела жить рядом с нами? — продолжил Габби наступление просто по всем фронтам.

— Но…

— Еще кое-что. Клари, вот насколько ты рассчитываешь тебе должно хватить денег? Я понимаю всё. Но это тоже важно. А у папы тебе за многое не придется платить: за жилье, за еду и за няню так точно, — продолжил мысль Себ.

— И папа спит и видит, что ты приедешь и поможешь ему с картинами. Он уже накопил целую гору. Все откладывает и откладывает, — не отставал Габби.

— Да. Верно. Он так и говорит: «Клари приедет, посмотрит. Определит автора. Наверняка будет стоить дороже». Их там уже гора, — поддакнул Себ

— Клари, ясно, почему ты не хочешь туда возвращаться. Но вот скажи, что он тебе может сделать? Закон на твоей стороне, ты его не нарушала. Ты вдова, почтенная эманум, — вдруг сказал Габби.

— И Клари, ну не будет он действовать силой и принуждением. Да и два года прошло, — продолжил весомо Себ.

— Клари, он довольно суров, бывает, и чересчур властен, но он не причинит тебе зла, — это опять Габби.

— Вы это о чем? — влез Акке.

— Мы это о… начал было Габби, но я его перебила.

— Мне нужно подумать!

— Думай. Только вот сколько ты собираешься думать? — не отставал Себ.

— Не знаю. И вообще! Акке, собирайся, мы идем в музей! — сказала я, вставая.

— В какой еще музей? Я не хочу в музей. Там скучно, — не оценил мой энтузиазм парень.

— С Клари будет весело. Я с тобой, — вот Габби был точно рад.

— А я с вашего позволения останусь с Михелем и эманум Арбэнот. Она обещала научить печь брецель. Классная штука. Его пекут, начиная с тринадцатого века, по форме он напоминает сложенные в молитве руки. Ты знал? — спросил Себ у Габби.

— Крендель он и есть крендель. Придумал, брецель какой-то. И чего это ты так увлекся кулинарией? — проворчал в ответ Габби.

— Это почти как химия, только съедобная — рассмеялся в ответ Себ.

Музей, куда я планировала сходить, располагался рядом с вокзалом, и там хранилась разнообразная и обширная коллекция полотен. Там были и старые мастера и несколько малоизвестных современных художников.

Едва мы вошли в здание, как к нам тут же подскочил молодой человек, примерно возраста Габби и стал предлагать свои услуги. Он за умеренную плату обещал в кратчайшие сроки показать нам все основные шедевры, и рассказать обо всем, что нас заинтересует. Мы с Габби переглянулись и согласились. Решающим фактором была совершенно кислая рожица Акке, который и так был не в восторге, а так может быть будет повеселее.

— А музей большой? — уныло поинтересовался Акке.

— Не музей, юный газтер. Это называется Кунстхалле. Хаммабургский Кунстхалле. И да, он большой. Но благодаря мне вы