Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника - Александр Майоров

Это состояние неопределенности нам надо было преодолеть, то есть уничтожить ударную группировку моджахедов. Задача — не из простых.

Кандагарские виноградники, занимавшие площадь, наверное, в двести-триста квадратных километров, являлись для противника, конечно, идеальным местом дислокации и маскировки. Здесь на лесовых почвах, при летней температуре в 65–70 градусов созревали удивительно сладкие гроздья винограда «дамские пальчики». Действовала хорошо отлаженная еще западными немцами ирригационная система с водокачками. В плантациях утопали саманные постройки, окруженные двухметровой высоты дувалами. Лисьи норы и другие подземные сооружения, приспособленные как для укрытия людей, так и для хранения оружия, были объединены в единую и хорошо продуманную инженерную систему.

В летнее время бойцы Хекматияра помогали дехканам, а в зимнее время перебирались в Кандагар.

В ту осень нам очень хотелось, очистив Кандагар, вытеснить полки Хекматияра в виноградники и там сильным ударом покончить с ними. Технические детали замысла я хранил в секрете. Посвящены в него были только Черемных, Самойленко, Бруниниекс и (по этапам операции) Шкидченко. К чистке Кандагара подключались и афганское партийное руководство, и подразделения второго армейского корпуса, точнее его 15-й пехотной дивизии. А для полного разгрома душманов вне Кандагара дополнительно выделялась из состава первого армейского корпуса седьмая пехотная дивизия и полк спецназа — воздушно-десантный полк афганской армии.

В начале двадцатых чисел ноября, после неоднократной чистки Кандагара, я пришел к выводу, что все активные боевые роты и полки Хекматияра ушли из Кандагара и сосредоточились в виноградниках.

Наступил момент начала операции.

Утром 23 ноября сразу в десяти пунктах было высажено три воздушно-десантных батальона и два мотострелковых батальона — в каждом пункте по две роты с личной артиллерией и минометами — с задачей перекрыть все входы-выходы в виноградной плантации.

Первые сутки, в течение которых мы наращивали усилия группировки десантов, прошли спокойно. В руководство боевыми действиями уже вступил Петр Иванович Шкидченко.

События должны были развиваться по плану. Я был уверен в успехе операции и оставался в Кабуле, занимаясь текущими делами.

И вот 24 ноября в первой половине дня Владимир Петрович Черемных, очень взволнованный, доложил мне, что в районе Кандагара произошло большое ЧП и мне нужно срочно вылетать туда.

Надо — значит лечу. Взял с собой полковника Бруниниекса, генерала Петрохалко (которого за внешнюю схожесть с министром Барклаем-де-Толли мы между собой называли Михаилом Богдановичем), переводчика Костина. Полетел со мной и мой начальник охраны полковник Алексей Никитович Карпов. Интуиция мне подсказывала, что не надо брать министра обороны Рафи. Когда обстановка критическая — лучше быть свободным от афганской стороны в принятии решений.

Сделав круг, наши два вертолета приземлились у КП. На лицах встречавших я увидел отпечаток нервозного и мрачного настроения. На КП находились командир Первого армейского корпуса или, как говорят афганцы, Центрального корпуса сорокалетний, в полном расцвете сил, полковник Халиль Ула, командир Второго армейского корпуса, сухопарый, с сильной сединой генерал-лейтенант Мир Тохмас, несколько генералов и офицеров Генштаба ВС ДРА, один из заместителей командарма-40 и, конечно, мой заместитель по ведению боевых действий генерал-лейтенант Шкидченко. С ним — еще два генерала: старший советник при командующем ВВС и ПВО Афганской армии и второй — старший советник при командующем артиллерией Афганской армии.

Среди этих начальников высокого ранга не самой заметной фигурой был полковник Шатин — командир 70-й отдельной мотострелковой бригады, которая воевала здесь в районе Кандагара во взаимодействии с 7-й и 15-й пехотными дивизиями. Шатин был ранен, его рука висела на груди на черной повязке.

Из всей этой большой группы военачальников надо было побеседовать лишь с несколькими, наиболее, на мой взгляд, рассудительными и опытными. А это не так просто сделать, как может показаться. Ведь тут собраны союзники высокого ранга, руководство корпусов афганской армии и много советских и афганских высоких армейских чинов. Извинившись перед остальными военачальниками, чтобы выиграть время и освоитья с обстановкой, я отозвал в сторону раненого комбрига полковника Шатина, и мы зашли вдвоем с ним в штабной автобус.

Шатин бодрился, но я видел, что он в нервном шоке и попросил его успокоиться.

— Можешь терпеть?

— Так точно.

Тогда я позвал Петра Ивановича Шкидченко, обоих командиров афганских корпусов, заместителя командарма-40 и переводчика.

И вот что я узнал.

После того, как 23 ноября были высажены в десяти местах десанты, то есть перед началом следующего дня операции по уничтожению группировки противника в виноградниках, П. И. Шкидченко, во избежание большой крови, приказал с наступлением рассвета разбросать над виноградниками с трех вертолетов листовки с призывом к душманам: «Сдавайтесь! Вы окружены! Ваша жизнь будет сохранена!».

Десанты к этому времени прочно заняли жесткую круговую оборону, обручем опоясав зону. Им было строжайше приказано никого из зоны не выпускать, не позволять ни отдельным душманам, ни группам приближаться к себе на дальность автоматного выстрела.

Два часа прошло. Нет ответа. Тогда Шкидченко с командирами корпусов решил прочесать местность. Я внимательно слушаю Шкидченко и наблюдаю за реакцией на его доклад командиров армейских корпусов афганской армии. Мир Тохмас спокоен и невозмутим, как истинный мусульманин, а вот Халиль то и дело бледнеет.

— Территорию виноградников я разделил условно на две части, — продолжает доклад Шкидченко. — Северо-восточную поручил командиру 7-й пехотной дивизии, а северо-западную и западную часть — командиру 15-й пехотной дивизии. В случае оказания противником сопротивления приказал вступить с ним в бой и уничтожить его или пленить. Завершить выполнение этой задачи должен был их выход на соединение с вертолетными десантами, после чего дивизиям надо было оставаться в готовности к новым боевым действиям.

Костин синхронно тихо переводит командирам корпусов доклад Шкидченко. Я наблюдаю за ними, слушая доклад. Мир Тохмас по-прежнему невозмутим, Халиль явно нервничает. У него в руке сигарета.

— Курыть? — вопросительно умоляет Халиль.

— Нет, — отвечаю. Я хочу понять меру соучастия «наших» афганцев в этом деле.

— Я предполагал, — продолжал Шкидченко, — что успех 7-й и 15-й дивизий закрепит 70-я отдельная мотострелковая бригада 40-й армии. Командиры 7-й и 15-й дивизий решили действовать в пешем порядке — чтобы не разрушать плантацию виноградников. И вот через два часа после того, как на призывы сдаться ответа от душманов так и не поступило, начали действовать два полка 7-й пехотной дивизии и два полка 15-й пехотной дивизии.