Курение мака - Грэм Джойс

– В чем дело?

– Бразье-Армстронг. Ждет внизу. Ты спи. Я с ним сам поговорю.

– Черта с два, – отозвался Мик.

14

Бразье-Армстронг сидел, скрестив ноги, на высоком стуле у стойки и помешивал соломинкой в стакане ядовито-зеленое питье. Помню, меня поразила его молодость. Я не ожидал увидеть юнца в футболке и хлопчатых брюках. Возможно, я рассчитывал встретить консула в легком белом костюме и соломенной шляпе. На самом деле ему было лет тридцать, но из-за длинных белокурых волос и светлых голубых глаз он походил на студента, только что выбежавшего из аудитории. Он повернулся и заметил мой оценивающий взгляд.

– А-а! – воскликнул он, спрыгивая со стула и протягивая мне руку. – Вы, должно быть, м-р Иннес! Очень рад, что наконец-то нашел вас! – Он произнес это так, будто я всеми силами уклонялся от встречи. Тем не менее он одарил меня приветливым взглядом, улыбкой и крепким рукопожатием; ну просто старые друзья, да и только. – Что будете пить?

– Сок.

Я ожидал, что он припомнит мне скандал в консульстве, но об этом разговора не было. Зато он в деталях расписал мне, как его вызвали в соседнюю провинцию, чтобы разобраться с вопросом, который разрешился сам собой еще до того, как он туда добирался. Тем временем подошел Мик и молча уселся на стул рядом. Я представил их друг другу. Мик фыркнул.

– Мы с Даниелем как раз заказали себе выпить. Вы что возьмете?

Мик взглянул на меня и сказал:

– Я, Даниель, возьму пива. Бразье-Армстронг продолжал делиться впечатлениями от поездки и так увлекся, что чуть не брызгал слюной и время от времени проводил по губам своим длинным, изящным пальцем. Он был нервным, но обаятельным человеком. Этакий выпускник элитной школы, чьи безупречные манеры подтверждены дипломом. Парень хорошо бы смотрелся на крикетной площадке в Итоне.

Любой простой человек немедленно даст вам почувствовать – нравитесь вы ему или нет. А представители среднего класса свое мнение придержат при себе, так что вы ни о чем и подозревать не будете, пока не окажется уже слишком поздно. Я понимаю, какую пользу это им приносит и по службе, и в личной жизни. Рабочий люд выгод от лицемерия получает значительно меньше.

Не знаю, можно ли из этого заключить, что средний класс в своей массе беспринципен, а рабочий класс поголовно туп, но Мик ни на какие улыбки и веселую болтовню Бразье-Армстронга не поддавался и смотрел на меня, подняв бровь. Повернувшись вполоборота к нашему собеседнику, он спросил:

– Так вы здесь, значит, британский консул?

– Расплата за грехи мои, – ответил Бразье-Армстронг со смешком, слегка качнувшись на стуле.

– Господи, помоги нам.

Наступила пауза, в течение которой мы наблюдали эффект, произведенный этими словами. Бразье-Армстронг опустил плечи и принял серьезное выражение лица.

– Ладно, – сказал он. – Судя по тому, как разворачиваются события, помощь Господа нам не помешает. Я все делаю, чтобы разобраться в вашей странной ситуации. Я приехал сюда прямо из тюрьмы. Кстати, могу сказать вам, – тут он снова улыбнулся, – ну и защемили вы их начальству хвост.

– А что здесь смешного? – спросил Мик.

– Ничего. Безусловно. Я как раз собирался сообщить Даниелю все, что пока смог узнать.

– Давайте этим и займемся, – предложил я.

– По поводу арестованной девушки. Ее имя Клэр Мёрчант. Она обвиняется в контрабанде наркотиков. У нее, как теперь выяснилось, был паспорт вашей дочери, и она созналась, что украла его.

– Когда? Где?

– Не знаю. С виду они похожи, так что она даже фотографию не меняла. Тайцы ничего не заподозрили.

– Когда она украла паспорт? Вы можете с ней серьезно поговорить? – спросил Мик.

– Мы пытаемся получить от нее эту информацию. Но проблема в том, что Клэр уже нечего терять. Ей грозит либо смертная казнь, либо пожизненное заключение. Боюсь, она не настроена с нами сотрудничать.

– Что ж, – сказал Мик, поставив кружку на стойку и слезая со стула. – Поехали в тюрьму. Сунем надзирателю пару баксов и заглянем к ней в камеру.

Бразье-Армстронг потянул на себя воображаемый ручной тормоз.

– Полегче, джентльмены! В этой стране существует определенный порядок ведения дел. Я могу понять ваше нетерпение…

– Это вряд ли, – отрезал Мик.

– … но необходимо считаться с установленными процедурами, если мы рассчитываем получить желаемый результат. Терпели же вы до сих пор. Еще немного, и мы все узнаем. Я сейчас еду в тюрьму и лично поговорю с Мёрчант.

– Мы можем поехать с вами? – спросил я.

– Тюремная администрация возражает. Я спрашивал. Прошу вас, Даниель, предоставьте это мне. Я с ними разберусь. А вам я бы посоветовал немного развеяться, тем более что в Чиангмае для этого созданы все условия.

Он уже соскочил со стула, когда появился Фил.

– Я сообщу вам, как только что-нибудь выясню. Консул собирался протянуть руку на прощание, но взглянул на Мика и передумал. Мы смотрели, как он вышел из отеля и остановил моторикшу. Мика просто передернуло:

– Черт, у него молоко на губах не обсохло, Даниель.

– Кто это был? – спросил Фил.

– Придется дать ему шанс, – вздохнул я.

– К тому же, – сказал Мик, – малыш не заплатил за выпивку.

15

На следующий день Бразье-Армстронг, вопреки своему обещанию, с нами не связался. Все это время Мик только о нем и говорил. Как могут патлатые юнцы представлять интересы британской короны за рубежом? В какую сумму обходится казне содержание таких вот раскиданных по всему свету Бразье-Армстронгов? Мик интересовался этим как налогоплательщик. Как участник нашей поездки, он клеймил консула за его чрезмерную осторожность и нерешительность.

А я не особенно горячился по поводу этого болтуна. Не его вина была в том, что Шарлотта приехала в эту страну и ее паспорт оказался в руках наркокурьера. Я почти с ума сходил от отчаяния, но все же понимал, что наш сопливый студент здесь ни при чем.

Фил тоже считал, что парню надо дать шанс. А Мик грозился вернуться в консульство и влепить ему хороший пинок под зад. Тем временем мы прохлаждались у бассейна, пили пиво (Фил – чай), сходили еще раз на массаж (Фил оставался в отеле) и заказали к обеду тарелку зеленого перца (Фил принял участие в трапезе), от одного вида которого у меня на лбу тотчас выскочила мокрая сыпь.

Но в основном мы проводили время у бассейна. Мик щеголял в салатно-зеленых обтягивающих плавках, а Фил прилег на топчан в белой рубашке, черных брюках, черных носках и черных ботинках. В таком наряде он выдержал не более получаса, после чего под насмешки Мика снял ботинки, а потом и носки.

Я пытался не обращать внимания на эту парочку и раскрыл книгу, которую прихватил с собой. И в то же мгновение будто перенесся в Англию, к ее туманным осенним рассветам, к коротким ливням в апреле. Я вспомнил прогулки по узким бичевникам, проложенным вдоль каналов, и лужи на футбольных полях. Мне так хотелось домой!

Читал я «Пору в аду» Рембо [19], все еще пытаясь представить, что творится в душе у наркомана. Конечно, теперь у меня не было стопроцентной уверенности, что Чарли как-то связана с наркотиками. Но с другой стороны, паспорт у нее утащила девица, напрямую задействованная в наркотрафике, так что полностью избавиться от подозрений я не мог. Книгу я листал, отыскивая упоминания об опиуме и о его воздействии на сознание.

Что касается Рембо… Ну, доложу я вам, это просто ноль без палочки. Даже не буду тратить время на пересказ содержания. Такую чушь мог написать любой подросток, первый раз в жизни налакавшийся забродившим сидром. Рембо так бы и лежал на дне бассейна, если б Мик его не выловил. Затем я взялся за сочинение Томаса Де Квинси «Исповедь англичанина, любителя опиума» [20].

Эту книгу я тоже был готов забросить. Прежде чем вообще появляется упоминание об опиуме, вас ждет несколько страниц пустейшего трепа. Вначале пространные воспоминания о детстве, затем он пишет о том, как отвратительно ему жилось в Лондоне, где он связался с проституткой по имени Энн. Все это не имеет никакого отношения к опиуму, но я продолжал читать в надежде, что рано или поздно он доберется до сути дела.

Наконец после нескончаемого нытья о том, как ему трудно живется (и это пишет юный джентльмен в начале девятнадцатого века, такого отправить бы на недельку в работный дом!), автор вспоминает про опиум. Один его дружок из Оксфордского университета предложил ему принять опиум от головной боли. (Оксфорд! Опять этот Оксфорд, черт, разнести бы его по кирпичикам!) Ну и пока он там учился, он стал заядлым наркоманом. Если б не такая беда, смог бы написать книжку получше.

Пока мы потели у бассейна, пришло сообщение от Бразье-Армстронга, которое так взбесило Мика, что его чуть удар не хватил. Консула, оказывается, вызвали куда-то на пару дней, но он обещал связаться с нами, как только вернется.