Побег из Рая - Владимир Горбань

СССР, как кто – то однажды удачно пошутил, представлял собой гибрид детского сада и тюрьмы. Советский человек находился под постоянным контролем со стороны партии, государства и Комитета Государственной Безопасности. Как и воспитанник детского сада, который в силу своего малолетнего возраста находится под неусыпным наблюдением воспитательницы, которая следит, как бы он по детской глупости своей чего – нибудь не натворил, советский человек не имел свободы слова, вероисповедания и, главное, волеизъявления. Он также был лишен выбора места проживания, права свободного выезда за границу, а некоторым грозил и запрет на профессию. Как и воспитанник детского сада, которого вовремя накормят манной кашей, усадят на горшок и уложат спать после обеда, советский человек имел неоспоримое право на бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное образование и бесплатную квартиру после десяти, а то и более лет работы на заводе или фабрике. Отовариваться продуктами питания и ширпотребом он мог только в государственных магазинах, выстаивая в длинных очередях за дефицитным товаром. Какие товары, и в каком количестве необходимы народу, решало государство, и эти решения иногда были весьма абсурдны. Например, государство никак не могло посчитать, сколько требуется советским гражданам в год рулонов туалетной бумаги. Зато с превеликим избытком печатались никому не нужные по большому счету титанические литературные труды и длинные речи на пленумах и съездах партии дорогого Леонида Ильича Брежнева и других видных деятелей партии и правительства. Пропаганда была приподнята на недосягаемую высоту. Смысл ее был таков, только коммунистическая партия и советское правительство способны сделать человека счастливым, только партия и правительство имеют на это право. А если человек упорно не желал быть насильно осчастливлен партией и правительством, то он попадал в разряд инакомыслящих или, как их еще окрестили, диссидентов. И советского гражданина за это строго наказывали органы КГБ. Сначала, надо отдать должное, беседовали, совестили. Мол, тебя подлеца, партия и правительство выкормили, выучили, на путь истинный к счастью великому постоянно направляют, а ты, морда неблагодарная, свою харю в сторону от партии и правительства регулярно воротишь. А если беседа не помогала, то тогда строптивца под конвоем сопровождали в специализированную психиатрическую больницу. Ну, какой же нормальный вменяемый человек откажется от бесплатного счастья?! Только умалишенный, сбрендивший окончательно субъект. Впрочем, могли и в лагерь упечь за измену Родине. В уголовном кодексе имелась соответствующая статья. Этот кодекс, надо отдать должное его разработчикам, был устроен весьма хитро – мудро. Его можно было при необходимости применить к любому гражданину Советского Союза, как бы честно он не жил и свято себя не вел. «Был бы человек, а статью подберем», – любили говаривать прокуроры и судьи адвокатам. Адвокаты не возражали. Каждый из них мечтал сам стать прокурором или судьей.

Единичными, выглядевшими как самая гуманная мера, были случаи лишения советского гражданства и насильственного выдворения из страны. Такая мера применялась лишь к тем диссидентам, которые были достаточно известны за границей как крупные ученые, маститые деятели искусств и особенно писатели, тлетворно влияющие своим свободолюбием на неокрепшие умы советских граждан. Признавать их психически ненормальными было глупо, сажать по тюрьмам стыдно перед мировым сообществом, огласки и упреков в нарушении прав человека в Раю со стороны адского Запада все же побаивались. Не нравилось, говорят, Леониду Ильичу, когда какой – нибудь Джимми Картер, обсуждая за столом переговоров, условия взаимного сокращения баллистических ракет средней дальности в Европе, вдруг задавал генсеку в лоб каверзный вопрос:

– А когда вы всех своих евреев из страны выпустите?

– Да хоть завтра, – мямлил Леонид Ильич.

– Что, действительно так? Это сенсация!

– Вот только танки соляркой заправим, пополним боекомплект, посадим своих евреев на броню и отправим через Францию в Израиль.

Большим чувством юмора обладал дорогой и любимый Леонид Ильич Брежнев.

Побеги из советского Рая с угонами самолетов и нарушением границы случались крайне редко, Советский Союз изолировался от остального мира прочным непроницаемым железным занавесом. Именно этот занавес и дополнял определенное сходство СССР с колонией строгого режима, где одна часть населения была узниками, а другая вертухаями и администрацией зоны.

О том, что советский человек определенно живет в Раю, внушалось ему весьма навязчиво и с самого рождения. Акт появления на свет был абсолютно бесплатным. Максимум и то от щедрот – шоколадка «Аленка» акушерке, бутылка коньяка ереванского или кишиневского разлива врачу. Мальчика в родильном доме заворачивали в пеленки, перепоясывали голубой лентой и передавали на руки счастливым родителям. Девочек тоже пеленали и помечали розовой лентой. Детей по халатности могли и перепутать. Но разве это так важно, когда все вокруг колхозное, все вокруг мое?

Через какое – то время после роддома советский ребенок попадал в ясли, потому как оба родителя обязаны были работать. Труд в Раю был обязательным условием для всех, кроме инвалидов и пенсионеров. Отсутствие безработицы преподносилось как одно из важнейших достижений социализма. Жили по принципу «кто не работает, то не ест». Впрочем, труд поэта, если он не состоял в Союзе советских писателей, трудом не признавался. Считалось, что стихи писать, не мешки грузить. Будущего нобелевского лауреата по литературе, великого русского поэта Иосифа Бродского осудили за тунеядство и сослали в тьмутаракань как злостного преступника.

– Стишки пописываете? – спросил Бродского следователь КГБ.

– Да, – ответил Иосиф.

– Я вот тоже сочиняю помаленьку, – улыбнулся следователь. – Однако видишь, работаю при этом, не тунеядствую. И ты тоже поступай в нашу контору. Вместе будем погоны носить, пользу государству доставлять, а в свободное от работы время, так сказать на досуге, можно, Иосиф, и пивка хлебнуть и поэмку лирическую чиркануть.

Из яслей дети направлялись в детские сады, где уже начиналась интенсивная идеологическая обработка в духе коммунистического почитания. Любой пятилетний юнец довольно подробно знал героическую биографию дедушки Ленина, основателя советского Рая. И стихи, начинающиеся дурацкой строчкой: «Когда был Ленин маленький с кудрявой головой». Как будто вождь мирового пролетариата с детства носил партийную кличку, а не фамилию Ульянов.

С семи лет советский человек поступал на учебу в среднюю школу. И сразу окунался с головой в идеологическую пучину. Уже в первом классе его принимали в октябрята. Каждому октябренку выдавался значок в виде красной пятиконечной звезды, в центре которой был помещен портрет того самого маленького Ленина с кудрявой головой. И каждый октябренок воспитывался в духе верности делу Ленина, родной коммунистической партии и советскому государству. Пять октябрят объединялись в «звездочку», у которой назначался командир. Политическую карьеру в СССР можно было уже начинать в семилетнем возрасте. За каждым октябренком закреплялся определенный участок общественно – полезной работы. Кто – то отвечал за культурно – массовую работу, кто – то за физкультуру и спорт или чистоту и порядок в классе.

– Любишь, Валерочка, дедушку Ленина? – спросила как – то одного октябренка учительница в классе.

– Люблю, – прошепелявил толстенький розовощекий Валерочка, похожий на молочного поросенка из мультипликационного фильма.

– Сильно любишь?

– Ага. Только своего дедушку я больше люблю. Он мне шоколадку вчера купил.

Коллективизм, круговая порука и карьеризм насаждались с детства. Индивидуализм и желание быть самим собой считались вредными качествами. Даже писать левой рукой в школе было нельзя. Левша вызывал страшные подозрения, причислялся, чуть ли не к шпионам, которые в советских кинофильмах писали шифровки исключительно левой рукой и на французском языке. Левша обязан был переучиться писать правой рукой. Как все. И чтобы не стать ненароком агентом иностранной разведки.

В четвертом классе в день рождения дедушки Ленина все октябрята вступали в пионерскую организацию. Повышение в политическом статусе происходило на торжественной линейке в присутствии родителей, ветеранов войны и труда, функционеров райкома комсомола, широкой общественности. Октябренок выходил перед строем и наизусть читал клятву, которую многие потом помнили всю жизнь.

Клятва звучала так:

«Я (Имя, Фамилия) вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда свято выполнять Законы пионеров Советского Союза».