Сыскное бюро «Квартет» - Екатерина Вильмонт

— Почему?

— Не знаю, очень уж он спокойный, рассудительный!

— Да ты что! Это он перед тобой выламывается, а сам вполне нормальный парень. Он только к тебе очень неровно дышет! Вот и умничает.

— Ты думаешь?

— А что тут думать, невооруженным глазом видно!

— Да что видно-то?

— Аська, отвяжись!

— Ладно, ладно, ты меня про Костю спросишь, я тоже тебе так отвечу!

— А я не буду тебя ни о чем спрашивать, я и сама все вижу!

В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Вадька Балабушка из нашего класса, интересовался, почему нас сегодня не было, и сказал, что, кажется, Клавдюшка собиралась звонить и узнавать, не заболели ли мы. Только этого еще не хватало!

— Спасибо, Вадек, что предупредил, попробуем принять меры, пока! — сказала Матильда. — Что будем делать? Если Клавдюшка сюда позвонит, я ей с три короба навру, а вот если позвонит маме на почту, тогда хуже. Надо придумать какую-нибудь версию. А тебе очень влетит?

— Да нет! Скорее всего, она нарвется на Липочку, ну а та поворчит, поворчит и забудет. Даже маме не скажет. Давай лучше думать, как тетю Сашу нейтрализовать.

— Придумала! Поскольку Матвеевна нас в париках видела, она наверняка маме стукнет, а мы скажем, что ездили показываться в детскую театральную студию и просто забыли снять парики. От расстройства, что нас не приняли. Так мы одним ударом убьем двух зайцев.

— Неплохая идея! А если твоя мама спросит, почему это прием в театральную студию в такое время, когда все порядочные дети должны быть в школе?

— Ой, не смеши меня, она скорее спросит, за каким чертом мне в эту студию понадобилось!

— Но ты же собираешься стать актрисой!

— Я-то собираюсь, но маме об этом знать совсем не обязательно!

— Тогда это не очень хорошая отмазка!

— Очень даже хорошая, просто отличная! Мама заведет волынку про мое будущее, а про прогул забудет, можешь мне поверить!

— Ладно, Матильда, пойду-ка я домой. Если все же Клавдия будет звонить, пусть лучше на меня напорется.

— И что ты ей скажешь?

— Скажу — насморк!

— Простенько и со вкусом.

— А чего зря мудрить. И кстати, если она тебе позвонит, ты тоже лишнего не ври, а то потом не распутаешься. Я уж и так все время боюсь чего-нибудь сболтнуть, проговориться. Ох, тяжело!

Глава XIII

ЖЕГЛОВ И ШАРАПОВ

Дома все было спокойно. Я пообедала и села за уроки, чтобы завтра не ударить лицом в грязь после прогула. Химию, как я и собиралась, оставила на утро. Часов в семь позвонил Митя. Он был очень взволнован.

— Ася! Есть новости! Костя предпринял тут одну акцию…

— Какую?

— Бери Лорда и приходи на сквер, он сам расскажет, и Матильду позови, надо все обсудить! Придешь?

— Еще бы! Сейчас звоню Мотьке и бегу! Я позвонила подруге.

— Моть, срочное дело!

— А что?

— Не знаю, Костя что-то учудил! Короче, я с Лордом иду на сквер, и ты тоже приходи! У тебя все тихо?

— Пока да. А у тебя как? Не звонила Клавдюшка?

— Нет.

— Ну и слава Богу! Я сейчас бегу! Мы пришли на сквер первыми, мальчишки что-то задерживались. Но вот и они.

— Девчонки! Я был у Мусьяка в квартире!

— Как?

— А вот так! Очень даже просто!

— Костя, давай по порядку. Почему ты вдруг решил идти туда один? — вцепилась в него Матильда.

— Да, расскажи-ка все по порядку! — поддержал ее Митя.

— Ладно, по порядку так по порядку! — Костя был буквально опьянен своим успехом. — Значит, так, когда мы расстались, я пошел было домой, но что-то вдруг заставило меня повернуть назад. Я приехал в Четвертый Самотечный и пошел туда, где исчез Узкоплечий, все там внимательно осмотрел, но, честно вам скажу, так и не понял, куда он мог деваться. Тогда я вернулся в Гришин двор и смотрю, какая-то тетка кота на поводке выгуливает. Ну, думаю, это то, что надо! Я к ней, ах, какой у вас кот, просто чудо, загляденье и т. д.

— А кот и правда красивый? — спросила я.

— Офигительный! Рыжий, громадный и спокойно так гуляет. Ну, поахал я минут пять, тетка и растаяла. Разговорились мы с ней, туда-сюда, и я решаю, пора забросить удочку. «Эх, был бы я художником, я бы с вашего Тарзана — кота Тарзаном зовут — портрет написал! Уж такая у него мордаха выразительная!» А она и говорит: «Мой сын художник, и он уже написал Тарзашин портрет»! Неужели, думаю, может быть такая пруха? Неужели это Мусьякова мамаша? «А ваш сын художник-анималист?» — спрашиваю с ученым видом. «Да, — отвечает моя старушенция, — анималист». — «А как его фамилия, может, я знаю?» — «Григорий Мусьяк», — говорит она. Ну, я чуть не подпрыгнул. «А нельзя ли хоть одним глазком взглянуть на портрет Тарзана?» — «Отчего же? Можно! Идемте, молодой человек, раз вы такой любитель кошек, значит, надо вам показать этот портрет!» Сами понимаете, дважды меня просить не надо было! Ну, приходим мы в квартиру. Квартира двухкомнатная, Маргарита Казимировна — так зовут маманю — провела меня в Гришину комнату и показала некоторые его работы и, конечно, Тарзашин портрет. Я в живописи не разбираюсь, но портрет мне понравился. Я, правда, не столько на портрет смотрел, сколько по всем углам глазами шарил, но ничего подозрительного не заметил.

— Если этот Гриша анималист, значит, вором он быть не может, — заключила я.

— Глупости! — оборвал меня Костя.

— Ну, вообще-то, вряд ли это зависит от жанра, — поддержал его Митя.

— Да ты, Ася, не обижайся, ты же просто не дослушала! — сказал Костя, заметив, вероятно, что я надулась. — К тому же у твоей Ненормы картины украли, тут, как говорится, художнику и карты в руки. Он их или записать сверху чем-то другим может, или сбыть понезаметнее, так что анималист не анималист, тут это роли не играет. Так вот, поглядел я картины его, повосхищался, а потом эта Казимировна приглашает меня чай пить. Я, понятно, соглашаюсь…

— Вот это зря! — решительно заявил Митя.

— Почему? — удивился Костя.

— Ты пришел в дом не с добрыми намерениями, пришел в дом, можно сказать, своего врага, значит, не должен в этом доме есть хлеб. Помнишь графа Монте-Кристо?

— Сравнил! Тоже мне! Короче, я ни про какого графа Монте-Кристо и не вспомнил, мне надо было все выяснить, информацией разжиться!

— Ой, ребята, — воскликнула Мотька, — да вы сейчас прямо как Жеглов с Шараповым! Митька — Шарапов, а Коська — типичный Жеглов! Здорово! Теперь у нас настоящая следственная бригада, или как там это называется!

— Давай, продолжай! — потребовал Митя.

— Сам же меня перебил!

— Давай, давай, рассказывай!

— Ну вот, сидим мы с Казимировной, пьем чай, балакаем о том о сем, и вдруг дверь открывается и входит господин Мусьяк, собственной персоной. Видит меня и смотрит на мать, мол, кто это тут? «Гришенька, познакомься, это Костя, он очень хотел взглянуть на Тарзашин портрет» и т. д. и т. п. Я, конечно, вскочил, поручкался с Гришей, опять заговорил про кошек, но вижу, он очень недоволен. Значит, пора мне линять. Я попрощался, расшаркался и ушел.

— Ну и что? — спросила я.

— В каком смысле? — не понял Костя.

— Ну и что ты выяснил?

— Во-первых, я убедился, что в квартире он краденое не держит.

— Почем ты знаешь, может, там кладовка есть, антресоли, стенные шкафы. Что ж он, по-твоему, картины выставит, шубу на вешалку повесит? Не похоже, что он полный идиот!

— Ты хочешь сказать, что я полный идиот, так что ли? — взорвался Костя.

— Ничего подобного я не говорила! Только, по-моему, зря ты туда сунулся!

— Это почему?

— Потому что теперь Гриша не только нас с Мотькой опознать может, но и тебя. Что ж, прикажешь одному Мите там дежурить? Нам ведь надо Узкоплечего найти, он-то уж точно в этом замешан, а Гриша еще только под подозрением.

— Зато сколько против него улик! И что это ты так его защищаешь?

— Да я и не думала его защищать, просто нам теперь следить сложнее будет, вот и все.

— Да, старик, действительно, ты тут маху дал! Представляешь, как он насторожится, если вдруг приметит тебя во дворе?

— Да что вы на меня наезжаете! Я хотел как лучше!

— Видишь ли, твоя инициатива в данном случае оказалась не просто бесполезной, а даже вредной для следствия. Такие вещи надо обсуждать коллегиально, а не лезть самому на рожон!

— Ну и пожалуйста, я могу вообще бросить это дело! — обиделся Костя. — Очень надо! Расследуйте сами, а я погляжу, что у вас получится!

— Ишь, какой обидчивый! — возмутилась Мотька. — Сам же напортачил, и сам же обижается!

— Я? Напортачил?

— Еще как! Тебе бы сказать: ребята, простите, виноват, но на это у тебя мужества не хватает, и ты предпочитаешь просто сделать ноги. Конечно, так проще! Я не я, и лошадь не моя! — вопила Матильда. — Эх, выходит, я в тебе ошиблась!

Костя покраснел до корней волос. От Матильды он такого наскока не ожидал. Помолчав немного, он все-таки выдавил из себя:

— Ладно, ребята, больше не буду.

— Ну и хорошо! — примирительно сказал Митя. — Все, больше про это ни слова. Забыли.