Неединая Россия - Олеся Герасименко

«Пока это захватило тысячи людей. Когда это захватит сотни тысяч, то не совсем понятно, что будет делать Россия. Здесь будет абхазский вариант, — считает Абрамов. — В районе 2040 года в Кремле узнают, что больше половины населения Калининградской области являются гражданами ЕС. И что они тогда будут делать?»

Официальных данных о популярности «регионального сепаратизма» нет: опросы вообще не проводятся. До 2006 года специалисты БФУ раз в два года регулярно замеряли такие настроения.

«Была четкая связь, — говорит Абрамов. — Москва что-то напортачила, тут же рост, здесь адаптировались — спад. Сейчас нам таких опросов просто не заказывают».

Сотрудники университета, прося сохранить анонимность, говорят, что осенью прошлого года им в руки попал соцопрос, нигде не опубликованный, по которому четверть опрошенных вступает за отделение области от России. «Это жуткие цифры для этнически русского региона. Кроме того, исчезла жесткая связка „дурость — реакция на нее“. У людей просто накопилось. Конечно, опрос нигде не показали, власти не самоубийцы. Но такие цифры требуют мер», — говорят социологи.

Первопричина прогрессирующей «самостийности» калининградцев, как ни странно, — не политика, а быт. Один из моих собеседников приехал на встречу из так называемого продуктового тура из Гданьска, где он с семьей закупал овощи, мясо и молоко на неделю. Рассказал, что памперсы в Польше дешевле в девять раз. Второй перенес встречу, потому что ездил на обследование в кардиоцентр в Вильнюсе: диагностика вместе с анализами стоит €300. Третий вспомнил, как недавно был на Куршской косе, где со стороны Литвы, в Клайпеде, — парковка, на пляже — кабинки, дорожки и лежаки, а на российской границе с Польшей, в Балтийске,— мусор, никаких удобств и огромный гранитный памятник императрице Елизавете на коне. Не сравнивать себя с соседями невозможно.

Сколько стоит улететь из Калининграда в Европу или в остальную Россию, большинство калининградцев не знает.

«Летом перевозчики вообще все оборзевшие, я другого слова подобрать не смогу, — сокрушается мэр города Александр Ярошук. — Калининградцу дешевле слетать до Нью-Йорка, чем в Москву или Петербург. Если брать билет не заранее, а за два- три дня, может выходить 25 тысяч».

Существует льготная федеральная программа, по которой жители области с пропиской могут купить билет за 3 тыс. рублей в Москву, но мест на нее выделяется мало. Подавляющее большинство доезжает до аэропорта Гданьска, откуда путешествует по Европе лоукостерами — 75 евро до любого города. Храброво, аэропорт Калининграда, находится в плачевном состоянии, его трижды пытались перестроить, но в небе до сих пор торчат бетонные остовы будущих терминалов.

Так что в Москву попасть не так-то просто. По Балтийскому морю, не заходя ни в один иностранный порт, ходит паром Калининград — Санкт-Петербург. Но поездка все равно включает в себя четырехчасовой таможенный и пограничный контроль при входе на судно и после спуска. Сухопутно путешествовать можно только при наличии загранпаспорта и особой формы пропуска — фактически бесплатной литовской визы. Естественно, приходится последовательно проходить через российский пограничный контроль, литовский, белорусский и под Смоленском — снова российский.

«Когда есть наглядное сравнение, как работают наши и другие, возникает вопрос: вот эта наша национальная гордость когда-нибудь кончится? Я, конечно, не доживу, но к 2050 году здесь будет очень интересная ситуация, уже даже не социокультурная, а на сто процентов политическая», — прогнозирует Абрамов.

Отличительная черта калининградского сепаратизма — его молодость. Если, например, в Екатеринбурге об утерянном статусе республики вздыхают политтехнологи за 40, то в Калининграде о желанной самостоятельности говорят старшеклассники, студенты и выпускники вузов.

«Невнимание к нам властей приводит к мысли: а зачем тогда нужно быть частью большого государства? Просто мы сильно подозреваем, что сами, без России, сможем лучше. Не надо помогать, но не мешайте, — говорит недавний выпускник университета медиаменеджер Иван. — Желание отделиться провоцируют невнимание и хамство к области. Калининградцы страдают от маленьких проблем, Россия как государство может решать только большие. Из этого противоречия появляется региональный сепаратизм».

И это современная тенденция, а не ностальгия. При упоминании лидера Балтийской республиканской партии Сергея Пасько, который прославился требованием сделать Калининградскую область четвертой балтийской республикой, молодежь переспрашивает: «А кто это?» В 2000-х годах выросло поколение калининградцев, которые в «большой России» никогда не были, зато хорошо знакомы с турбазами Польши, городами Литвы и курортами Испании.

«Это первая наша проблема. Мы находимся в сердце Европы, и сейчас выросло поколение людей, которые ни разу не были в России, — подтверждает Ярошук. — Но с самого детства они ездили на выходные в Польшу, Литву или Германию. До сих пор это дешевле, чем детский лагерь в Подмосковье, а качество услуг намного лучше. Обратно все приезжают с высокой планкой требования к власти: ожидания по поводу уровня цен, сервиса и благоустройства совсем другие. Этим калининградцы отличаются в первую очередь от других россиян».

Чтоб решить эту проблему, четыре года назад правительство запустило программу «Мы — россияне!» «Школы подают заявки, и на каникулах мы вагонами, самолетами, поездами вывозим учеников в Россию, показываем Москву и Петербург, Кремль, Красную площадь», — рассказывает Ярошук. Правда, у программы есть и оборотная сторона: попадая в нетитульные города, в необустроенное «замкадье», калининградские дети еще больше убеждаются в необходимости «движения в Европу». Ярошук говорит о тех же проблемах области, что бизнесмены и оппозиционные политики. Разница в одном: мэр уверен, что президент России Владимир Путин знает проблемы калининградского региона как никто другой и «намерен с ними серьезно разобраться». «У него жена отсюда», — добавляет Ярошук.

Мэр вспоминает, что федеральная целевая программа развития региона есть только у Чечни и Калининградской области: «Поэтому говорить о том, что федеральный центр не помогает, неправильно. Он выделяет огромные миллиарды на благоустройство». Из последних побед — решение мэрии перекладывать немецкую довоенную брусчатку, а не закатывать ее в асфальт, как делали раньше. Горожане подают петиции об обустройстве пешеходных улиц: «У вас в Москве таких не сделать». Сами рисуют карты велодорожек: «Ну честно скажем, велосипеды в Москве появятся минимум лет через десять, а у нас уже все ими пользуются». Вот уже несколько лет калининградцы играют в игру европейских пенсионеров, петанк, и даже провозгласили в одном из областных городов Правдинскую ассоциацию петанка: «Еще до того, как это стало модным в столице». Проявляется «европейское сознание» и в другом. Водители в городе уступают дорогу, переняв эту привычку от первых перегонщиков машин из Европы. Женщины охотнее идут в политику: областной парламент возглавляет единоросс Марина Оргеева.

Калининградцы не понимают московской любви к корочкам, пропускам, «красивым» номерам на автомобилях и перекрытиям дорог ради кортежа чиновников: «Даже приезжий из Москвы через месяц понимает, что здесь это все просто стыдно использовать». При входе в администрацию города нет даже рамок металлодетектеров, пропуск не нужен, паспорт не спрашивают, а самого мэра можно встретить в пятницу вечером в баре на Ленинском проспекте. В Петербурге любят страшилку о том, как калининградские дети играют в войну русских и немцев против москалей, но в городе о таком не слышали. Зато школьники в самом деле играют в «Зарницу», по условиям которой русские и солдаты НАТО сражаются с «Аль-Каидой».

«В Калининграде генерируется совершенно новый, неизученный вид сепаратизма, когда антибюрократические настроения трансформируются в антимосковские, антифедералистские и антироссийские в целом, не говоря уже об антипутинских и антимедведевских, — считает депутат Калининградской областной думы известный политик Соломон Гинзбург. Отсюда, по его мнению, самый низкий результат на выборах президента — 44,5%, и калининградцы им гордятся».

«Если вы помните, был такой американский блокбастер „Чужие“, когда монстры захватывали тела астронавтов, а потом вылезали через них наружу. То же самое здесь: этот сепаратизм находится в замороженном, латентном состоянии. В случае федерального демарша (визового скандала, например) здесь мало не покажется. И напротив, восстановление федерализма, отпускание этих гаек будет способствовать снижению просепаратистских настроений, — говорит Гинзбург и продолжает речь универсальной для региональных оппозиционных политиков фразой: — Но пока ничего хорошего от Москвы, кроме бесконечного вранья, мы не видим. Мы не хотим, но мы можем. Я, например, противник сепаратизма, я не хочу деления. Я и студентам своим это говорю. Но мне сейчас намного тяжелее с ними спорить, чем это было десять лет назад. Мнение такое: да, нам будет очень тяжело, но если мы получим „крутой“ статус (юридически они пока этого сформулировать не могут), например ассоциированный член ЕС, то у нас резко снизится коррупция. Они приводят верные бытовые примеры, как резко растет коррупция, когда опыт региональный копирует опыт федеральный».