Бесцветный (СИ) - Войкин Александр

Выбравшись на улицу, я сделал глубокий вдох, поравнялся с Пайком. Лысый выглядел собранным и деловитым — поглядывал по сторонам, затем быстро свернул на соседнюю улочку, и уже здесь замедлился, пошёл обычным шагом. Я молчал, пытаясь понять, для чего нужно было убивать Шима — и не находил других ответов, кроме как чтобы избавиться от свидетеля. Рыжий знал, зачем мы пришли, и мог сдать нас заказчику. Но в итоге мы ведь всё равно не выяснили, с кем он работал. Или выяснили?

Да и Пайк удивил — вместо опытного старшего товарища я теперь видел матёрого зверя, убийцу со стажем. И в груди поселился невольный страх, опасение.

— Я жопой чую, что у тебя слишком много вопросов, — сказал вдруг Пайк. — Задавай.

— Зачем было его убивать? Он сказал что-то важное?

Лысый вздохнул.

— Вопрос не в том, что он сказал, Касс, а в том, что натворил. Мальчишка следил за дочерью одного из важных для клана людей, пусть и не высшего эшелона. Ему надо было узнать у неё информацию, но вместо этого пацан сорвался, зажал девчонку в тёмном переулке — и изнасиловал. Как думаешь, заслужил он после этого наказание?

Я невольно скрипнул зубами и сжал кулаки. Заслужил, кломса ему в зад! Насильникам не место на земле, и рыжий трус ещё легко отделался. Такие твари должны быть раздавлены.

Несколько лет назад в нашем доме жила девчонка моего возраста, с немолодыми родителями, которые честно работали, были крайне вежливыми и доброжелательными. Так же воспитывали и дочь. Она часто играла с нами, ребятами с улицы, угощала пирожками и делилась тем, что узнавала в училище. Мы не переходили черту, но всё же считали её товарищем.

А потом девчонку изнасиловал какой-то выродок, когда она шла из булочной к дому. Помню её лицо — серое, исхудавшее, безжизненное. Через месяц после этого девчонка исчезла. Никто не знал, что с ней стало. Её родители погоревали с полгода, а потом умерли, друг за другом.

Мы с ребятами пытались найти того насильника, хотели отрезать яйца и скормить ублюдку. Но он как в воду канул. С тех самых пор я ненавижу тварей, что считают себя вправе издеваться над женщинами.

Пайк мазнул по мне взглядом, понятливо кивнул.

— Вижу, согласен. Будь на моём месте кто другой, ублюдка бы ещё и оскопили, но я не любитель крови. Достаточно того, что мальчишка мёртв. Позор стёрт, и никто больше об этом не узнает.

— Ты прав, — признал я. Теперь мне уже не было жалко рыжего Шима — он получил то, что посеял сам. — Но кто сделал ему заказ? И кем вообще работал этот парень?

— Нюхачом, — хмыкнул Пайк. — Ходил, вынюхивал, выуживал слухи, сплетни, и проверял их на достоверность. А насчёт заказчика… Лично я с ним не знаком, но слышал об этом человеке. И, поверь, это не нашего полёта птица. Я доложу Гарму, а от него узнают те, кто выше. Дальше уже их работа.

Он замолчал. Некоторое время я шёл, обдумывая услышанное. Затем спросил:

— Выходит, наша обязанность — избавляться от мусора, заступившего дорогу клану Хейн?

— Примерно так, — кивнул Пайк. — И следить за порядком на вверенной нам территории. В нашем случае — это Рабочая улица и пара близлежащих домов. Жители района знают о нас, и, если появляется кто-то достаточно смелый, чтобы устроить беспредел, они обращаются к нам. Мы решаем проблему. Вот и всё.

Я поджал губы. Да уж, это мало чем отличается от банды. Отчего-то мне казалось, что даже низшее звено клана будет заниматься чем-то более… благородным. Я, как всегда, ошибся.

Клан зиждется на крови. Мы — кирпичи в его фундаменте, скреплённые этой самой кровью. Своей — и врагов, посмевших пойти против семьи Хейн.

Только сейчас я действительно понял, что мой путь к правде будет устлан отнюдь не лепестками роз…

Пайк повёл меня не в убежище, а на ту самую улицу с питейными заведениями. Толкнув дверь забегаловки с крайне звучным названием «Печень скрула», напарник зашёл внутрь. Я скользнул следом.

В зале было тепло, одуряюще пахло чем-то съестным, а по углам ютились работяги. Их было немного — видимо, те, кто возвращался с ночной смены или отмечал выходной. Все они казались крайне увлечены едой и, главным образом, выпивкой, ничуть не обращая на нас внимание.

Пайк сел за стол в стороне от входа, я устроился напротив. Буквально через полминуты к нам подскочила молоденькая служанка в короткой юбке и с очень смазливым личиком, на котором выделялись большие чёрные глаза.

— Ания, ты как всегда прекрасна, — с усмешкой сказал Пайк. Девчонка мило улыбнулась.

— Врёшь и не краснеешь! Тебе как обычно?

— Пожалуй, — кивнул лысый.

— А что молодому дану? — служанка обратила внимание на меня, чуть наклонилась, выставив на обозрение глубокий вырез рабочей блузы. Я едва не поморщился. Воспоминания прошлой ночи всё ещё сильны, так что откровенное заигрывание девчонки вызвало у меня лишь головную боль. И называть меня даном…

— Мне то же, что и моему другу, — тихо попросил я. Ания кивнула и быстро удалилась на кухню. Я поймал чуть насмешливый, но, вместе с тем, сочувствующий взгляд Пайка.

— Всё ещё болит?

— Не так сильно, — покачал я головой. — Но от возлияния в ближайшее время воздержусь.

— Так не пойдёт. Сейчас Ания принесёт нам пива, и уж от него-то тебе сразу полегчает. Готов поспорить на пару сейнов!

Я с сомнением покосился на шагающую к нам девчонку с двумя полными кружками пенного. Она поставила кружки на стол, наградила меня выразительным взглядом и, вихляя бёдрами, направилась к другим посетителям.

— Похоже, ты ей понравился, — хмыкнул Пайк. — Хорошая девчонка, правда, вольная чересчур. Родители у неё померли от болезни, в тот год многих выкосило, помнишь, наверное.

Я кивнул. Да, мне тогда было лет двенадцать, и я видел, как выносили трупы из нашего дома. Больше половины жильцов не пережили лихорадку. Как и многие в городе.

— Она живёт с тёткой, та тоже работает здесь, — Пайк кивнул на стоявшую за стойкой дородную женщину средних лет. — Хорошая женщина и много чего знает почти обо всём, что в городе происходит. С ней полезно дружить.

— С Анией или тёткой? — усмехнулся я. Напарник рассмеялся.

— С обеими.

Первая кружка пошла хорошо — в голове сразу полегчало, слегка зашумело, боль ослабила нажим, и я смог вздохнуть с облегчением. За первой Ания принесла вторую, затем третью. Пайк, казалось, вообще не пьянел, а вот меня начало немного штормить. Настроение поползло вверх, душевные терзания отступили на второй план, утонули, залитые алкоголем. Заигрывания служанки выглядели уже не раздражающими, а, скорее, наоборот — весьма привлекательными. Я подумывал было подняться и поговорить с девчонкой с глазу на глаз, когда в забегаловке вдруг стало тихо.

Следом за хлопнувшей дверью, на пороге раздались громкие голоса. Бросив взгляд в ту сторону, я заметил троицу бандитской наружности — злые лица, крепкие фигуры в не самом хорошем тряпье, и украшения из маленьких косточек на шеях.

Падальщики.

Обведя взглядом зал, и остановившись на нас, самый высокий и жилистый направился в нашу сторону. Моё чутьё глухо заворчало. Краем глаза я отметил, как подобрался Пайк, явно поняв, к чему идёт дело.

Живодёр замер в нескольких шагах, склонил голову набок, тихонько фыркнул.

— Это вы, крысы из клана Хейн, убили вчера троих наших? — скрипучим голосом спросил он. Я заметил на шее Падальщика старый шрам — вот, почему у него такой странный голос, похожий на старческий. Кто-то явно пытался вскрыть отморозку глотку. Судя по всему, неудачно.

— Во-первых, они напали первыми, — спокойно отозвался Пайк. — Убили нашего пса, хотели прикончить ребёнка. А во-вторых…

Его взгляд стал невероятно острым, иглой впившись в Падальщика. Отморозок побледнел, отступил на шаг, но сзади стояли приятели, а показать перед ними слабость он не мог.

— Кто дал право тебе, отброс, называть нас, преданных воинов клана Хейн — крысами? — прошипел Пайк.

Падальщик сглотнул. Открыл было рот…

— Да чего с ними говорить! — рявкнул тот, что стоял справа. — Бей гнид!