Амаркорд - Тонино Гуэрра

Господин протягивает руку в надежде, что его схватят и вытащат. Заклинатель пытается ее поймать, но безуспешно. Тогда он бросается по ветру за лодкой. С шеи у него слетает салфетка. Он поднимает ее.

Но вот господин в лодке с удивлением видит, как Заклинатель пролетает у него над головой, едва не задевая окна домов. А затем исчезает внутри палаццо графов Какарабос.

Заклинатель пролетает сквозь анфиладу комнат, над столами и диванами, огибает большую люстру, проносится по коридору почти вплотную к портретам предков, словно близорукий генерал, принимающий парад ветеранов, затем попадает в кухню и пулей вылетает в открытое окно.

Во дворе его подхватывает вихрь. Городок внизу стремительно уменьшается; теперь Заклинатель ясно видит все, что ветер поднял в воздух вместе с ним.

Вот впереди соломенная шляпа, а за нею уже видны горы.

Заклинатель облетает вокруг горы Педрос, но внезапно теряет высоту и стремительно пикирует вниз. По счастью, он падает в огромный стог сена и, зарывшись, исчезает в нем...

Но вернемся к действительности. Морской смерч уже пронесся, и на земле, и в небе теперь царит ничем не нарушаемая тишина. Ветер неожиданно утих. Песок, медленно оседая, застилает все вокруг. Люди открывают окна, выходят из домов посмотреть на причиненный ущерб. На набережной - груды песка и разбитые купальные кабины, на которые с отчаянием глядят пляжные сторожа.

Прямо перед стройплощадкой отец Бобо среди множества шляп, которые ветер принес на берег, ищет свою. Он примеряет одну, потом другую, третью.

В церкви дон Балоза и пономарь выметают на улицу горы песка.

Посреди Муниципальной площади стоит тумбочка, целая и невредимая. Из какой же спальни она сюда залетела?..

А на Луговой площади люди глазеют на Мудреца, который с корзиной в руке собирает посреди мостовой рыб.

13

Раннее утро. Лето давно уже кончилось. Холодно. В доме у Бобо кто-то зажигает на кухне свет. Это дедушка. Старик стоит и смотрит на стол и громоздящиеся вокруг него стулья. Он не спеша, аккуратно расставляет их, словно хочет убить время. Потом распахивает большое окно в сад и вдруг с изумлением замечает, что снаружи все закрыто плотной стеной тумана. Исчезли деревья, исчезли соседние дома.

Дедушка возвращается к двери. Гасит электричество, чтобы посмотреть, пропустит ли завеса тумана утренний свет. Вновь зажигает электричество. Уходит из кухни. Зажигает люстру и в гостиной. Открывает окна, но видит перед собой только густую серую мглу. Проходит по коридору. Распахивает входную дверь.

Некоторое время стоит на крыльце, и взгляд его тонет в плотном тумане. Смотрит вниз на ступеньки. Видна лишь самая верхняя. Он ставит на нее ногу. Теперь видна следующая. Он тихо и осторожно спускается, пока не оказывается в саду.

Теперь его охватывает нерешительность, словно он не уверен, куда ему надо. Наконец идет направо. Делает несколько робких шагов: в восемьдесят лет жизнь человека может зависеть от всякой случайности. Нагибается и шарит по земле, словно слепой.

Нащупывает белый от инея кочан капусты.

- Только в двадцать втором году был такой туман, - комментирует он вполголоса.

Выпрямившись, решительно движется вперед; чтобы не наткнуться на что-нибудь, он вытянул перед собой руки. Неожиданно для себя оказывается у калитки. Минует ее - и вот он на улице.

Но улицы перед ним нет, вообще нет ничего. И все же дедушка выходит. Идет вдоль ограды, цепляясь за прутья решетки. И подбадривая себя, шепчет:

- Сначала буду держаться за эту, а там дальше - другая... потом должен быть фонарный столб...

Забор кончился, но дедушка продвигается вперед, по-прежнему вытянув руку, надеясь, очевидно, наткнуться на соседнюю ограду.

Но ее нет. Исчезла. Сбитый с толку, дедушка резко останавливается.

- Да куда же она делась?

Проходит несколько шагов вперед. Опять останавливается. Он потерял всякие ориентиры. В полной растерянности зовет служанку, надеясь, что она спасет его из этой поглотившей все вокруг пустоты:

- Джина! Джина!

Ждет ответа, хоть какого-нибудь отклика. Но тщетно. Однако ухо его улавливает глухой стук: где-то заперли ставни. Но где? В какой стороне? Сзади, за спиной, или очень далеко? Он двигается черепашьим шагом и, охваченный смятением, рассуждает сам с собой:

- Я уже нигде. Ни тут ни там... - Останавливается и озирается, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ориентир. - Куда же я попал? Если смерть похожа на это, тогда она и впрямь не очень приятная штука... Прости-прощай все на свете! Ни тебе людей, ни деревьев, ни птиц в воздухе... Какое свинство!

Оборачивается, вдруг услыхав позади какой-то звук, точно металлическое позвякивание.

- Кто там?

В ответ раздается резкий звонок велосипеда, причем звонит он все настойчивее, все ближе. Старик выставляет вперед руки, боясь, что кто-то вот-вот на него наедет.

- Осторожней! Осторожней!

И вот он различает перед собой длинную неясную тень, которая словно висит в воздухе. Ноги, будто при замедленной съемке, вертят педали невидимого велосипеда. Дедушка восклицает сердито и слегка удивленно:

- Чудо морское! И куда тебя, дьявола, несет на велосипеде?!

А когда вокруг опять наступает пугающая тишина, принимается вновь отчаянно звать:

- Джина! Джина! Джина-а-а-а-а!

Цокот копыт и скрип колес заставляют его быстро обернуться, и он со страхом вглядывается в ту сторону, где туман клубится особенно густо и откуда, по-видимому, и доносятся эти звуки. В самом деле, за пеленой смутно вырисовывается какая-то темная масса. Потом из тумана выплывает по воздуху лошадиная голова, а за ней и туловище лошади, которое настолько слилось с экипажем, что кажется каким-то огромным доисторическим чудовищем. Старик застывает на месте и со страхом глядит на медленно приближающуюся темную глыбу.

- Э! Это ты, Мадонна? Дино!

Пролетка останавливается, и тут же сверху слышится голос извозчика:

- Что случилось?

- Где я?

Мадонна, подавив смешок, отвечает:

- То есть как - где? Разве вы не видите, что стоите перед своим собственным домом!

Тень кучера становится все меньше и меньше, пока не сливается в одно темное пятно с лошадью и пролеткой. Извозчик уезжает.

Дедушка пытается хоть что-то разглядеть сквозь сплошную завесу тумана.

- Так, может, я ослеп?!

Он опять начинает потихоньку двигаться, но, сразу же наткнувшись на препятствие, досадливо крякает. Оказывается, он столкнулся с братом Бобо, который направляется в школу. Мальчик смеется.

- А ты куда собрался в такую рань?

- Как куда? В школу!

И уверенным шагом уходит.

Дедушка смотрит вслед, пока мальчик не исчезает в тумане. Старик делает еще несколько шагов и наконец оказывается у калитки своего дома, но все еще никак не может прийти в себя от пережитого.

- Вот ведь... Ну надо же!..

Братишка Бобо шагает вдоль длинной аллеи конских каштанов. Ни впереди, ни позади ни души. Может, конечно, и есть другие прохожие, но их не видно. Деревья кажутся какими-то темными, висящими в воздухе пятнами.

Внезапно отрывистый короткий звук, словно удар костяшками пальцев по чему-то твердому, заставляет мальчика обернуться. Звук повторяется, теперь ближе. Но все равно ничего не видно. Мальчик прибавляет шагу. Теперь резкие удары об землю раздаются впереди него. Он вновь в испуге останавливается.

Но вот рядом с ним что-то падает на землю точно с таким же звуком. Это каштан. Мальчик облегченно вздыхает. И, снова обретя уверенность, продолжает свой путь. По широкой аллее проезжает грузовик с зажженными фарами. Он производит какое-то совсем уж нереальное впечатление.

Братишка Бобо выходит из аллеи и углубляется в пространство, начисто лишенное каких-либо ориентиров. Вокруг него тусклая серая мгла, наполненная звуками: звонок велосипеда, звон бубенчиков лошади, стук открываемых ставен. Слабо светящийся круглый циферблат вокзальных часов словно повис в пустоте.

И вдруг впереди, в этой бездонной серой пропасти, вырастает огромный силуэт быка. Гигантскую тень сотрясает дрожь, должно быть, от горячего дыхания, вырывающегося из ноздрей. Бык стоит неподвижно. Длинная веревка, которой привязывал его пастух, тянется, петляя по земле, как змея. Животное лишь еле заметно, совсем тихонько шевелит головой. А вверху, как раз между рогов, светятся вокзальные часы.

У мальчика от страха и неожиданности перехватило дыхание, и он не в силах даже закричать. Он пятится задом, как рак. По счастью, огромное животное, испустив тяжелый вздох, мягко и бесшумно поворачивается и мелкой рысцой удаляется в туман.

В переулке, скрытом густой пеленой, слышны голоса. Переговариваются двое: один, скорее всего, из окна, другой - снаружи. Разглядеть, кто это, невозможно. Один из голосов, кажется, принадлежит Мудрецу.

- Ты что, уже хлебнул с утра?

- А как же, пол-литра тумана!

Посреди необъятной серой пустыни без единой приметы и ориентира возникает высокая тень. По очертаниям это, похоже, фигура Адвоката. Да, рядом вырисовывается велосипедный руль.