Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны - Миле Белаяц

Осуществившие дворцовый переворот в 1903 г. заговорщики автоматически все скопом объявляются виновными в сараевских событиях 1914 г. Не делается разницы между организацией «Народна одбрана» и организацией «Объединение или смерть» («Черная рука»). Юноши-младобоснийцы были их рекрутами и агентами – так сегодня пишут некоторые мелькающие в СМИ зарубежные историки. За исключением немногих историков (как, например, Жан-Жак Бекер), большинством сознательно умалчивается тот факт, что полковник Драгутин Димитриевич-Апис пытался помешать осуществлению покушения, а именно передал «детям», которым «разрешили что-нибудь предпринять», приказ отказаться от задуманного, чтобы не навлечь на Сербию тяжелые последствия. Такова была позиция большинства выживших членов Верховного правления. Передать распоряжение поручили бывшему четнику Шарацу[138].

Не упоминается существование молодежных движений других югославянских народов. Бросается в глаза, что ни «Млада Босна», ни «Югославянская омладина» не рассматриваются в общем контексте с прочими европейскими молодежными движениями того времени («Молодая Чехия», «Молодая Италия», «Молодая Хорватия», «Молодая Далмация» и т. п.). Стыдливо упоминается, что Балканские войны вызвали отклик не только у сербов Австро-Венгрии, но и у остальных славянских народов. Подобный подход, соответствующий новому пониманию глобализации, идентичен тому, которого придерживались при написании «скороспелых», «моментальных историй», появлявшихся как грибы после дождя в период югославского кризиса. Он не имеет ничего общего с подлинным научным изучением сложной истории Балкан и югославянских народов[139].

Доказательство того, что перемены в Сербии наступили до 1903 г., не требует больших усилий. После отъезда короля Милана в 1900 г. король Александр и формируемые им коалиционные кабинеты отказались от последовательной ориентации на Австро-Венгрию. Женитьба на Драге Машин и налаживание отношений с Россией окончательно отдалили молодого сербского монарха от Вены. Никола Пашич впоследствии лишь продолжил политику помощи боснийским сербам, зачинателем которой стал Александр Обренович. По инициативе сербского правительства осуществлялось сотрудничество сербов и мусульман, оговоренное в соглашении, подписанном в г. Славонски Брод в 1902 г. Видный сербский политик в Боснии Глигорие Ефтанович получил от Белграда 92 000 франков. Король Александр считал своим долгом оказывать помощь, иначе сочли бы, что «Сербия отказывается от своей веры и своих исторических идеалов». Так он заявил российскому посланнику в Белграде, в лице которого он просил Россию наладить связь с Ефтановичем и поддержать его[140].

После 1903 г. соображения политической корректности требовали обходить молчанием как прежние приготовления к освободительной миссии, так и произошедшую перемену стратегического курса. На сторонников Обреновичей навесили ярлык приверженцев старого режима, лишенных каких-либо заслуг. Следовало продвигать новых людей (по сути, старых). Только в последние годы сербские историки стали уделять больше внимания тому, как Обреновичи готовили страну к миссии освобождения соотечественников. Военным путем – на юге, а в культурном отношении – повсюду, где проживали сербы. Предметом нового научного рассмотрения стали военные реформы короля Милана, а также приобретение вооружений в период правления Александра I. Например, стало известно о неудачной попытке Александра купить у Франции новейшую скорострельную полевую артиллерию. Анализ планов Генерального штаба выявил единственное приоритетное направление – на юг[141].

Автохтонные движения или марионетки Белграда?

Хотя Владимир Дедиер детально описал, какие формы на австро-венгерской почве приобрело такое распространенное явление того времени, как тираноубийство, эту часть его получившей международное признание монографии как будто не замечают. Кроме того, югославский историк на основе обширного массива литературы установил, какие идейные и литературные течения повлияли на младобоснийцев и югославянских омладинцев. Дедиер не обошел вниманием и косовский миф, описывающий убийство тирана-завоевателя и самопожертвование Милоша Обилича и князя Лазаря[142]. Что касается списка покушений того времени – на королей, императоров, губернаторов, банов, комиссаров, градоначальников и генералов, – то читатель сам может убедиться в его обширности, обратившись к книге «Сараево 1914». В ней упоминается и неудачное покушение на императора Франца Иосифа в Триесте в 1882 г., совершенное Гульельмо Оберданом, и убийство наместника в Галиции графа Анджея Потоцкого, павшего от рук украинца Мирослава Сичинского, и покушение на правителя Риеки графа Стефана Викенберга (3 октября 1913 г.). В Италии существует культ Обердана – борца за возвращение Италии восточного адриатического побережья. Повсюду улицы и площади, названные в честь Обердана, поминаемого во время празднования годовщины присоединения Триеста к Италии[143].

Милорад Экмечич в своем капитальном труде «Создание Югославии», опирающемся на богатую источниковую базу и достижения историографии, дает исчерпывающее описание «движения молодежи», или «феномена молодежи». Автор упоминает и «страх перед гимназистами», охвативший австро-венгерские власти. Как и Дедиер, Экмечич рассматривает данное явление в широком европейском контексте. Трактовка основных векторов международной политики основывается на добросовестном анализе социальных условий того времени[144].

Экмечич указывает на два обстоятельства. Во-первых, «Млада Босна» представляла собой в историческом смысле демократическое движение, ставившее перед собой цель освобождения и объединения югославян вокруг существующего сербского государства. Кроме того, эти «дети» мечтали о демократическом социализме. Во-вторых, по их мнению, Австро-Венгрия злоупотребила собственным мандатом на временную оккупацию и присоединила провинцию, которой надлежало стать трамплином для предстоящего «прыжка» в направлении Салоник. С целью изменения этнического состава территорий оккупационная власть приступила к заселению их сторонним населением, прежде всего католиками. К 1914 г. в Боснию и Герцеговину прибыло их около 230 000. В тот же период – с 1879 по 1912 г. – исторические области покинуло 130 000 мусульман и 30 000–40 000 православных. Особенно города приобретали «чужеродный» облик. Молодежь видела в переменах признаки насильственной германизации. Ко времени создания «Младой Босны» потерпел неудачу режим Беньямина Калая, отрицавшего индивидуальные черты отдельных групп населения и стремившегося к формированию «босняцкой» наднациональности. Законсервировав архаичные феодальные отношения, власть оставила нерешенной фундаментальную социально-экономическую проблему. Без всего этого контекста невозможно понять феномен движения «Млада Босна»[145].

Один из сегодняшних ее исследователей др. Радослав Гачинович напоминает нам, что Владимир Гачинович был идейным вдохновителем неформальной организации. Ее последователи придерживались философии национализма того времени, а также демократических политических доктрин, выступали за развитие национального самосознания и в конечном счете за создание национального государства. Они искренне верили, что борются с оккупантами, что выстрелы, произведенные в высокопоставленных представителей австро-венгерского режима, представляют собой легитимное средство освободительной борьбы. В императоре Франце Иосифе, эрцгерцоге Франце Фердинанде, боснийском наместнике генерале М. Варешанине и сменившем его Оскаре Потиореке они видели лишь представителя той силы, которая в одностороннем порядке отменила решения Берлинского конгресса и присоединила историческую область к империи[146].

Случайное или намеренное игнорирование того факта, что Апис, сначала согласившийся с тем, чтобы младобоснийцы перешли границу, позднее передумал, не является единственным упущением, присущим большинству работ, которые рассматривают роль Сербии. В них ничего не сказано о другой тайной организации, факт существования которой установлен. Именно ее члены совершили покушение и, возможно, были его инициаторами.

В 1960-е гг. в поле зрения исторической науки попадает организация «Смерть или жизнь», ставившая перед собой цель ликвидации престолонаследника Фердинанда. В уставе, который написал глава объединения Джуро Шарац, говорилось о семи членах Верховного правления – «Совета духов», а также о «мстителях за Косово» – исполнителях задуманного. Членами состояли только те сербы из Боснии (к ним относились и сербы-мусульмане), которые вели трезвый образ жизни. После «акции» ее исполнителям надлежало совершить самоубийство, чтобы никого не выдать и т. п. К наиболее преданным членам «Смерти или жизни» относились Неделько Чабринович и Гаврило Принцип. Поначалу Шарац хотел ехать в Скопье, чтобы попросить тамошних четников снабдить его бомбами. Однако от этой идеи пришлось отказаться по соображениям конспирации. Поэтому исполнители через Цигановича обратились к майору Танкосичу.