Улитка - Эльга Мира

– Не советую связываться. Еще тот провокатор с тремя «В»: возбуждающий, веселый, ветреный. Мечта, которую невозможно схватить за бороду.

– С провокаторами завязано с некоторых пор… А на счет мечты – уж точно не про тебя. Не просто же он здесь ошивается?

– Я тут ни при чем! – засмеялась Сиси, даже бровью не поведя на намек о ее братце. – У нас с ним нейтралитет. Неконтролируемые страстные порывы прибавляют морщин.

Я машинально кинула взгляд на лицо Бет. Кожа нежная, гладкая. Мне захотелось коснуться ее щеки. Словно подслушав мысли, подруга тихонько шепнула:

– Мышонок, тебя никто не гнал.

– Элизабет, не делай этого со мной. У меня нет иммунитета против памяти.

– Ладно. Ты всегда была чудовищно прямолинейна, но, наверное, это в тебе и подкупает. Прошу, не исчезай больше, мне так о многом нужно посоветоваться, расспросить, выведать! – Нежно сжала Сиси мое плечо…

Разговор о политике плавно перешел в дискуссию о статусе женщине в обществе. Темы подобного рода часто заводят в богемных кругах. Положение слабого пола весьма интересует интеллигенцию! Вопросы феминизма обсасываются часами. Права и обязанности, свободы и ограничения! Конца и края нет таким дебатам, особенно если среди оппонентов вдруг, откуда ни возьмись затешется феминистически настроенная особа. Тогда держись! Непринужденная, ни к чему не обязывающая беседа превратится в столкновение манифестов и кровавые штурмы идеологических баррикад.

Подобная болтовня мне совершенно не интересна – я участвую в ней изредка, просто ради чеса языком. Этим вечером полемика оказалась особенно животрепещущей благодаря притаившейся «Жорж Санд». Как оказалась, она только и ждала подходящего момента, чтобы завести свою дурацкую шарманку.

– Обычно ее никто не слушает, – прошептал мне на ухо Дэннис, словно мы друзьями не разлей вода.

Я заволновалась. Его стратегия была мне знакома. Мужчина и женщина, эрос и флирт. Что тут удивительного?! Люди, которые играют в игры, игры, в которые играют люди. Все привычно, нормально. И все-таки заволновалась…

Повернувшись к нему, так же тихонько спросила:

– Разве вам не жаль ее?

Томно моргнула. Ну и кокетка же, черт! Все понимая, он улыбнулся, ну и пусть. Какая разница? Все мы действительно хотим одного!

– Зачем мне думать о ней, если есть ты. Думать о тебе намного приятнее.

Пока я нашлась что ответить, он снова отошел в сторону.

«Тебе хочется быть котом, хорошо! Давай играть!»

Поискав глазами Джудит, я мысленно хмыкнула.

«Бедный Клаус. Тебе сегодня не удастся заснуть спокойно. Твой кот уже рядом…»

Пытаясь отвлечься от замусоленных до дыр тем, я подсела к Насте со Стасом. Они рассказали мне последние новости со своей родины. Оголодав без близких по духу людей, я с большим удовольствием слушала все, о чем они говорили.

– Каждому человеку хотя бы раз в жизни нужно посетить три города. Париж, Вену и Петербург, – сказала Настя. – Я была в каждом из них и, поверьте, до сих пор не знаю, какой величественней!

– Конечно же, Питер, – сказал Стас.

– Он просто фанат своего любимого города! – засмеялась Настя.

– Это может вызывать только уважение, – ответила я с чувством щемящей грусти.

…Мне было пятнадцать, когда я впервые побывала в Питере. Эта поездка к маминым родственникам вскружила голову на долгие годы. Блистательный Санкт-Петербург, его белые ночи, великий Эрмитаж, Казанский собор и брусчатые набережные Васильевского острова завладели юным сердцем не меньше, чем старинные города матушки-Европы. До сих пор помню, с каким трепетом наблюдала я, как разводят мосты в ночи. Словно по мановению волшебной палочки, распахивались железные крылья, и громады морских судов, следующих по Ладоге в Балтику, медленно и величаво проходили по Неве.

Мне никогда не забыть стену старого кирпичного дома по улице Блохина, 15, возле которой не переводятся охапки цветов. Именно здесь работал Виктор Цой, с чьей трагической смертью оборвалась эпоха Последних Героев, зато родилась легенда для целой плеяды подростков, жаждущих перемен…

– Идея «эмансипе» манит женщин, словно мух на сладкое. Скажи, Свята, ты ведь, наверное, ярая сторонница гендерной политики? – неожиданно обратился ко мне Дэннис.

Вырванная из воспоминаний юности, я слегка отрешенно посмотрела в масляно-карие глаза, пытаясь проанализировать вопрос.

– О, она – гремучая смесь феминизма и поклонения андрогинной теории, – услышала я шутливый голос Сиси. – Хотя и тщательно это скрывает.

– Моя жизнь – мои законы, – улыбнулась я в ответ. – Если они иногда пересекаются со взглядами каких-либо движений, это еще не значит, что я поддерживаю их. Для меня идея равенства, прежде всего, в уважении чужих прав, а не в доказательстве тождественности всех между собой. Я совершенно не хочу быть похожа на каждого из вас. Это означало бы полное подавление характера, подорвало бы собственную уникальность, а главное – убрало бы из жизни самый главный элемент существования – игру.

– Но если ты за андрогинность, то есть за бесполость, тогда ты противоречишь самой себе. Бесполость ведет к тождественности, а как же тогда ощущение собственной уникальности и желание игры? – поинтересовался Роман с налетом ехидства.

– Трактовать андрогинность как бесполость все равно, что геев обозвать андрогинами, – ответила я с раздражением. – Андрогины, по Платону, как раз сочетали в себе признаки обоих полов, являя собой эталон самодостаточности. Это говорит о том, что настоящий человек в полноте своей идеальной личности, очевидно, не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих. Отсюда его тоска по гармонии, а также причина сублимации недостающих качеств. Читайте платоновский «Пир», господа!

– Как сказал Соловьев: «Образ и подобие Божие, то, что подлежит восстановлению, относится не к половине, не к полу человека, а к целому человеку, то есть к положительному соединению мужского и женского начала, – истинный андрогинизм – без внешнего смешения форм, что есть уродство, – и без внутреннего разделения личности и жизни, – что есть несовершенство и начало смерти», – процитировал Стас.

– Вот именно! – благодарно кивнула я ему.

– Но природа несовершенна, друзья. А ты, Свята, идеалистка, – сказала Сиси. – Сильно подтверждается твоя теория андрогинности в ваших отношениях с Джудит?

Я вспыхнула, но промолчала и, лишь слегка прищурившись, хмыкнула укоризненно.

Наша с Джу жизнь никого не касалась, и даже подруга не имела права вмешиваться в нее, тем более обсуждать при посторонних. Вроде бы безобидный выпад, а сразу закралось сомнение: «А стоило ли сегодня возвращаться к прошлому, которое уже однажды подложило свинью?»

– Как по мне, каждому должны быть присущи истинные качества, данные им природой: мужчинам – мужество, женщинам – женственность, – продолжала Сиси, сделав вид, будто не заметила моей поджатой губы. – Хотя ничего не имею против естественного присутствия андрогинности в человеке, как у Тильды Суинтон, например.

– Ох! Берегитесь, мужчины не любят слишком умных и сильных женщин, даже если они так хороши,

– сказал Дэннис, склонившись надо мной с бокалом вина, который я оставила на столе.

– И поэтому они спят с себе подобными! – выпалила «Жорж Санд», запыхавшись, словно запрыгнула в автобус на скорости. – Возвращаясь к феминизму! Удачно воспользовавшись им, ваше племя нашло оправдание своему бессилию! – метнула она тысячу молний в сторону Дэнниса, на что тот лишь снисходительно улыбнулся в ответ.

– К сожалению, в ее словах есть доля правды. Раньше в мужчинах жила сила и страсть, а сейчас сплошная боязнь несоответствия. Спасибо. – Я взяла бокал из его рук.

– Точно. Сегодня нам говорят, что женщина – это сплошной комок нервов и комплексов. А как же им не появиться, если парней нормальных не осталось. Я, допустим, за лесбийскую любовь. Чем лесби хуже геев? – подхватила мою мысль Сиси.

– Да уж, в лесбийской любви есть хотя бы надежда, что человек вернется к нормальному образу жизни, – неожиданно для себя заключила я, желая поддеть одновременно и подругу, и Дэнниса.

– Довольно жесткий выпад против определенной части человечества, – послышался ироничный голос Джудит за спиной.

Встретившись с ним взглядом, я смутилась.

– Не знал, что ты настолько обеспокоена судьбой гомосексуалистов, – шутливо щелкнул он языком.

Все весело рассмеялись. Одной мне веселиться расхотелось. Большие глаза Джу заблестели недобро, словно говоря: «Ну и сука же ты лицемерная!»

Надо было бы остановиться, но меня понесло. Красавиц Дэннис поглядывал игриво – разве я могла упасть в грязь лицом? Жажда секса порой обладает разрушительной силой, самый чудовищный смерч, сметающий все на пути, ничто по сравнению с ней.

– Их судьба меня тревожит куда меньше, чем количество одиноких девушек. Такое впечатление, что прошла война и всех мужчин на ней убило.