Литературная Газета 6421 ( № 27 2013) - Литературка Литературная Газета

- Станиславский придавал огромное значение авторским ремаркам. Современные режиссеры частенько игнорируют указания драматурга, ставят все с ног на голову и как дети радуются этому. Правда, зрители не всегда разделяют эти радости...

- Должен вам признаться, что в театре я в основном испытываю страдания, как бы ни был талантлив спектакль. Потому что я всегда на стороне драматурга, и видя, как вольно обращается театр даже с классическим текстом, начинаю мучиться. Что уж говорить о нынешних авторах, какое там уважение к тексту! Часто берут пьесу, ставят и  даже не извещают об этом. Спросите любого драматурга – то и дело возникают пиратские постановки.

Крапивница от сериалов

- Когда  смотришь слабую пьесу, то понимаешь, что все-таки  есть такая профессия – драматург.  А по каким критериям вы, читая рукопись драматического произведения, определяете его качество?

- Глазами это определить гораздо легче. Тексту тогда не спрятаться - за   музыкой, актерами, декорациями. К примеру, выходит  на сцену  медийная звезда, говорит любые слова, -  и все в восторге. А если еще споет песенку или станцует… А уж если есть световые эффекты или, как сейчас это модно, видеопроекция, - тогда уж совсем не отличишь добра от зла - особенно, не имея опыта.

Хороший текст говорит сам за себя, он самодостаточен. Драматургия - искусство вербальное, воспринимается на слух. Вы упомянули авторскую ремарку. Она важна, но если драматург в ремарке сообщает что-то о своих персонажах или деталях действия, я сразу начинаю смотреть – а  в диалоге это есть? Я, сидящий в зале, узнаю, увижу это? В нашем обиходе есть  старая ремарка-пародия: «Выходит из комнаты, после чего уезжает в Ленинград, где и женится». Такой вот антиобразец. Бывает, в «действующих лицах» мы видим имена-отчества-фамилии, а в пьесе никто их не произносит  вслух, не стоило и придумывать. Очень распространенный «косяк».   

- Одна из проблем современной драматургии – отсутствие в диалогах второго плана, подтекста. Персонажи, что думают, то и говорят. Куда интереснее, когда герои  говорят одно,  а думают другое…

- Такой проблемы в драматургии нет, потому что если нет второго плана, если люди говорят ровно то, что они думают, – нет драматургии. У меня начинается крапивница, когда я включаю телевизор и случайно попадаю на какой-нибудь  сериал. Слушаю диалог и не понимаю, что происходит, кто есть кто. Слова там значат ровно то, что значат, за ними нет ничего другого.

- Писать сценарии для телесериалов – это удача или испытание для молодого драматурга?

-  В творческом отношении это колоссальная неудача, а с точки зрения пополнения бюджета – очень хорошо. Рынок огромный, сериалов клепается много. Но если ты встал  к этому конвейеру, то постепенно растрачиваешь все, что нажил, накопил, теряешь свежесть взгляда. Потому что вынужден писать очень быстро, пользоваться готовыми клише. Причем часто теми, которые тебе диктуют продюсеры.

- «Сериальные» актеры часто жалуются на совершенно непроизносимый текст, говорят, что вынуждены переписывать  свои роли …

- А что им играть? С чем выходить к зрителю? Один известный драматург сказал, что самое сложное  - это вывести на сцену новое лицо и потом удалить его оттуда. Иногда бывают ошибки даже у опытных авторов. Скажем, драматург пишет многофигурную сцену, допустим, вечеринки, в которой участвуют несколько человек.  Между двумя персонажами  завязывается интересный диалог, а остальные  куда-то пропадают. Что они делают? Может быть, уснули или вышли из комнаты? Куда, зачем? Я в таких случаях всегда пугаю авторов актерами, говорю: вы придете в театр, будете читать свое сочинение труппе, а исполнитель, про героя которого вы забыли, вдруг спросит: «А я-то что тут делаю? Сплю? Так и напишите».

Драматургия  - искусство инженерное, нужно быть крайне внимательным,  проверять себя на каждом слове. Как-то студийцы Арбузова спросили его: «Алексей Николаевич, с каким искусством можно сравнить драматургию?» Он, не задумываясь, ответил: с архитектурой. Кстати, обложку журнала «Современная драматургия»  всегда украшает какой-нибудь  архитектурный сюжет, связанный с содержанием номера.

 Нужно ли дописывать Гоголя и Чехова

- Андрей Ростиславович, можно ли дифференцировать современную драматургию по поколениям? Чем пьесы 30-летних авторов отличаются от пьес 50-60-летних?

- Что касается возраста, то он в драматургии имеет очень условное значение, иногда очень молодые люди сразу начинают писать «по-взрослому». Например, Ярослава Пулинович из Екатеринбурга быстро прошла всю «лесенку» от простых коротеньких сценок  к полноформатной зрелой драматургии. Прочитав пьесу «Жанна», я спросил ее: «Слава, неужели вам всего 25 лет?»  Она кокетливо ответила: «Нет, пока 24». Кстати, «Жанна» уже идет в пяти крупных театрах России и три премьеры на подходе. Или  Дима  Богославский… Читая его «Любовь людей», думал, что ему лет сорок, а оказалось, всего 26.  Эта пьеса поставлена в Театре Маяковского – сам по себе факт необычный, когда крупный столичный театр берет пьесу практически неизвестного молодого автора.

- Как вам кажется, почему  в репертуаре театров так мало современных  сатирических пьес?  Разве наше общество  лишено пороков и недостатков?

- Есть люди, которые пишут актуальные, острые пьесы, но их не берут режиссеры. Настоящая  сатирическая пьеса всегда ставит автора, театр, зрителей  в положение некоторой оппозиции по отношению к власти – это нормально, так было всегда. Честно говоря, я не верю, что современный театр, находясь в полной зависимости от государства, готов к постановкам серьезной сатирической драматургии.

- Сейчас модно писать продолжения классических произведений – Олег Шишкин написал продолжение «Анны Карениной», Борис Акунин -  чеховской «Чайки». Но как зритель я должен узнать все о герое во время спектакля, а не по памяти другого произведения. То есть необходимо  задавать все характеристики заново. Вещь очевидная, но ни авторы, ни критики этого не  замечают…

- В таких случаях я думаю: ребята, зачем вы Гоголя пересказываете своими словами, зачем дописываете Чехова? Если вас не устраивает эта пьеса, поставьте другую. Это по поводу спектаклей. Но вопрос драматургических римейков не так уж прост, на Западе и у нас ими занимаются многие, и небезуспешно.

- Бытует мнение, что драматург – это зеркало. Я указал на болезнь, задал вопрос - а вы уж решайте, что делать. Но если  в пьесе не указаны причины и следствия, то это просто констатация. Как вы  думаете?

- Драматургия - не зеркало а, согласно Маяковскому, «увеличивающее стекло». Драматург создает свой мир, хотя обстоятельства этого мира жизнеподобны. Кстати, иногда жизнь предлагает такую пошлую драматургию, до которой автор со вкусом никогда не опустится.  И наоборот – ситуация в пьесе может  выглядеть предельно  натянутой, хотя целиком взята из реальной жизни. Настоящий  драматург помогает мне понять что-то в жизни, в социуме. В Англии, например, пользуются большим успехом пьесы, которые определяют, замеряют моральное состояние общества, нации, для них есть даже специальный термин "state of the nation play". И у нас некоторые драматурги серьезно продвигаются в этом смысле.

- И какое же  у нас сегодня общество, если взглянуть на него сквозь призму современной  драматургии?

- Картина складывается довольно мозаичная, пестрая. Тут и человеческое неблагополучие -  материальное и духовное, и какой-то внутренний раздрай,  разлад с близкими и с самим собой. И определенная деморализация, размывание важных человеческих качеств - я это называю этическим раскодированием. Существуют культурные и моральные коды, которые внушаются человеку с детства, прежде всего в семье. Это определенные табу: скажем, нельзя читать чужие письма, нельзя жить за чужой счет, нельзя  обижать слабого… 

Островский  в наши дни

- Антигероев на сцене в избытке, а как с позитивным примером? Кто он - положительный  герой нашего времени?

- С положительным героем хуже. В советской драматургии, когда прямо ставилась такая задача, тоже было с этим трудно. И все-таки выходили на сцену люди, которые находили в себе силы противостоять обстоятельствам и, невзирая ни на что, оставаться самим собой. Они появляются и теперь.

- Сегодня на подмостках большое количество сцен насилия, агрессии, секса. Если драматург проповедует духовный распад или разврат, то общество должно как-то защищаться от этого? Что вы думаете о цензуре  в этой системе координат?

- Мы в журнале руководствуемся положениями Основного закона: пьеса не должна содержать элементов экстремизма, порнографии, призывать к национальной розни и так далее. Что касается опасностей, о которых вы говорите, они сильно преувеличены. Как правило, наши драматурги - иногда прямолинейно, иногда  более изощренно - несут гуманные ценности. Я не читал пьес, где бы пропагандировались инцест, убийство или  насилие… А сексуальный акт – не предмет искусства, он у всех происходит, в общем-то, более-менее одинаково. Предмет искусства - то, что предшествует сексу и то, что начинается сразу после него. Мы  с интересом наблюдаем за тем, что происходит с людьми в результате –  возникает отчуждение, разочарование или, наоборот, тяготение друг к другу. Интересно не само физическое действие, а то, что к нему ведет и из него исходит – опять-таки, по Станиславскому.