Литературная Газета 6421 ( № 27 2013) - Литературка Литературная Газета

К автору текста, конечно же, никаких претензий тут быть не может: писатель – птичка певчая, садится на ветку и заливает, как умеет. Но редактор, редактор-то? Позорить своё имя перед серьёзным историческим сообществом, издавая столь пахучий фальсификат, – право слово, негоже. «Узбекские, казахские и прочие авторы отвечают колониалистским представлениям о превосходстве великороссов», – пишет пан (или герр?) Гарстка далее. Это, видимо, тот самый «интернационализм», который обещало нам предисловие.

Таким образом, картина вырисовывается грустная. Вволю оттоптавшись на поверженных монументах Горького, Жукова, Гагарина и других столпов советского мифа, литературные гангстеры взялись за фигуры поменьше, наподобие 90-летнего казахского рапсода. На 300 страницах монографии делается научное открытие: «Оригиналы произведений Джамбула отсутствуют, а имеются только переводы, которые на самом деле сочинены несколькими авторами». Всё логично: откуда у устного народного творчества «оригиналы»? Гомер был легендой, Шекспир – псевдонимом, Шолохов – алкоголиком; по какому праву в таком случае Россия владеет в Казахстане космодромом Байконур?!

К сожалению, единственный весомый аргумент, на котором создатели сборника строят гипотезу о «коллективном авторстве», – это рассказ Шостаковича, приведённый в мемуарах Соломона Волкова: мол, в середине 30-х какой-то поэт удачно выдал свои стихи за сочинения не говорившего по-русски акына, откуда якобы и возник «один из самых рьяных бардов сталинского культа Джамбул».

Что же тут сказать? Людям всегда свойственно выбирать между правильными поступками и простыми. Провести морфолого-семантический анализ текстов разных переводчиков; изучить дореволюционную прессу (нет ли упоминаний о Жамбыле); найти современников, заставших его при жизни (сейчас эти очевидцы должны быть в возрасте ветеранов Великой Отечественной – но всё-таки пока ещё они есть), – это сложно. Гораздо проще – вписать: «Социалистический реализм насаждался террором, ведь палач тоже имеет эстетическое чутьё» (статья В. Вьюгина). Гораздо проще – построить «теорию» на анекдоте из мемуаров известного фальсификатора Волкова, нежели заниматься филологией по-настоящему. Единственный недостаток – при таком подходе издательство «НЛО» будет мало чем отличаться от газеты «Оракул».

Примечательно, что в основу сборника легли тексты докладов симпозиума, состоявшегося в Праге ещё в 2004 году. Зачем понадобилось ждать почти 10 лет? Не затем ли, что интеграция России и Казахстана в Таможенный союз началась только сейчас?

Зачем авторы монографии о давно умершем поэте через слово упоминают Назарбаева? (Действительно, вот потеха-то – объявил национальным героем вымышленную фигуру!) Не затем ли, чтобы дать казахам понять: русские фальсифицировали ваше культурное достояние, не играйте с ними в одной песочнице?

Проходные, слабые, конъюнктурные работы можно найти у любого творца. И многие стихи Джабаева, наподобие оды наркому Ежову, не прошли испытания временем. Но некоторые песни степного Гомера, кем бы он ни был на самом деле, останутся в литературе навечно. Как, например, эти строки, посвящённые блокадному Ленинграду:

Если вдоль снеговых хребтов

Взором старческим я скользну, –

Вижу своды ваших мостов,

Зорь балтийских голубизну,

Фонарей вечерних рои,

Золочёных крыш острия...

Ленинградцы, дети мои!

Ленинградцы,

гордость моя!

А сколько волосков было в бороде у Джамбула – право, не так уж и важно.

Силыч

Людмила Анисарова. Новиков-Прибой. - М.: Молодая гвардия, 2012. – 344 с. – (Серия "ЖЗЛ"). – 3200 экз.

Не столь уж часто среди авторов популярной молодогвардейской серии «ЖЗЛ» можно встретить немосковских писателей. И далеко не всегда встречаешь авторов, которые не только увлечены удивительной судьбой, творчеством или подвигами героя своего исследования, но и просто по-человечески любят, восхищаются им, хотя и не были знакомы и никогда не встречались.

То и другое сошлось в книге рязанской писательницы Людмилы Анисаровой, посвящённой знаменитому советскому писателю-маринисту Алексею Силантьевичу Новикову-Прибою, Силычу – уроженцу Рязанской земли, его роману «Цусима», ставшему настольной книгой для моряков Российского флота и почитаемому многими людьми моря в других странах. Наверняка это объясняется и тем, что сама Анисарова происходит из семьи офицера-моряка, многие годы прожила в Заполярье.

Так что эта книга – не случайная, не просто заполнение жэзээловской ниши недостающей историей о жизни известного персонажа. Не просто беллетризованная хроника дат и событий. Это честное литературно-критическое исследование и очерк внутреннего мира человека, который многое испытал в жизни и как моряк – выжил в Цусимском сражении, и как литератор, осознавший, что писательство – именно его миссия, которая оказалась в итоге драматичной, но и победной, поскольку он был крепок на излом и никогда не сдавался обстоятельствам.

Книга писалась Анисаровой четыре года. Ведь она занята ещё и собственным художественным творчеством, преподаванием русского языка и литературы, поскольку любит детей и школу, да и на писательские гонорары сейчас не проживёшь – такая вот широкая натура, в чём-то родственная натуре её героя: Новиков-Прибой, как известно, был не только выдающимся писателем, вышедшим из крестьянской среды, но и активным общественным деятелем, охотником, хлебосолом – о чём Людмила Анисарова повествует тепло и достоверно.

В своих дневниковых записях «Из жизни пишущей провинциалки» (пока ещё не публиковавшихся, хотя, думаю, способных вызвать интерес у издателей) Анисарова пишет: «Я боюсь, очень боюсь, что не справлюсь с тем, что задумала, что взвалила на свои – может, и не очень хрупкие, но довольно легкомысленные плечи. Однако внутреннее убеждение как раз другое. Всё получится[?] Нужно отказаться от всего и работать так, как я раньше никогда этого не делала. Но и сама работа меня не страшит. Потому что то, за что я взялась, мне интересно. Это главное… Всё остальное – потом, когда справлюсь с Новиковым-Прибоем».

И – получилось. Работая над книгой, Анисарова не только изучила произведения Силыча (в том числе неоконченные и ранее не издававшиеся), огромное количество связанных с ними материалов, воспоминания современников, но и кропотливо работала в архивах, брала во внимание оценки людей, хорошо знающих творчество писателя (Новиков-Прибой умер в 1944-м), не раз встречалась с его дочерью Ириной Алексеевной. Это придаёт книге особую наполненность, достоверность, позволяет отразить дух творчества писателя и дух времени, когда он жил и работал.

Скажем, драматична история его взаимоотношений с Максимом Горьким, который когда-то, в 1912 году, пригрел-приютил начинающего писателя-моряка на Капри, а потом, спустя два десятилетия, не смог по достоинству оценить его «Цусиму» (как не смогли этого сделать и некоторые другие современники, обвинявшие Прибоя в отходе от принципов соцреализма), но тем самым не обозлил Силыча, не посеял в его душе зёрна ненависти или элементарного раздражения – смерть Горького Новиков-Прибой встретил как кончину близкого старшего друга и почитаемого учителя. Как благородный человек, настоящий моряк, знающий цену всему подлинному.

О «Цусиме», самом романе, истории его зарождения, написания, морской судьбе матроса броненосца «Орёл» Алексея Новикова (тогда ещё не Прибоя) говорится по ходу повествования на многих страницах, хотя читатель узнает много интересного и о других произведениях мариниста – о ранних рассказах, повестях «Море зовёт», «Ералашный рейс», «Женщина в море», романе «Солёная купель», незаконченном романе «Капитан 1-го ранга». Особо увлекательной, исполненной внутреннего драматизма получилась глава «Кто написал «Цусиму». Ведь писателю пришлось пережить обвинение, что он чуть ли не дословно использовал в произведении дневниковые записи другого участника Цусимского сражения – Владимира Костенко, и это почти детективная история. Яркий человек неповторимой в своих поворотах судьбы, которого не раз арестовывали и сажали, в феврале 1941 года Костенко с однозначностью писал: «Но автором романа вполне самостоятельным является сам Новиков-Прибой».

Читатель откроет для себя немало новых сведений об атмосфере 20–30-х годов, о писательской среде того времени и, скажем, о реализации принципов «свободы слова». Например, в газете «Красный флот» от 22 декабря 1938 года рецензент И. Амурский помещает разгромную статью о «Цусиме», где, в частности, пишет: «Сейчас, в связи с выходом в свет такого ценнейшего марксистско-ленинского произведения, каким является «Краткий курс истории ВКП (б)», как никогда, особенно назрела необходимость проверить и исправить исторические ошибки, где бы и кем бы они ни были допущены, в том числе и в литературно-художественных произведениях». Позволяет себе И. Амурский и другие выпады, грубые передёргивания в отношении автора «Цусимы». Казалось бы, за таким лихим доносом – только арест и ссылка «идеологически незрелого» писателя. Но уже 16 января следующего года «Красный флот» даёт слово для подробного ответа самому Новикову-Прибою, и он спокойно и убедительно опровергает доводы рецензента-лизоблюда, стремившегося подольститься к власти. Оргвыводов избежали оба.