Совет Зонтов и плачущие слезы ангела (СИ) - Козлов Евгений Александрович

– Если даже ваш план не сработает, то башня станет похожа на настоящую мельницу, то будет словно декорация из фильма о Дон Кихоте. – с этими словами мистер Чарк простился с Эваном, одарив того кучей подарков, пускай даже и несколько сыпучей кучей. Но напоследок предостерегающе посоветовал не задерживаться Эвану, ибо его родители могут подумать, что-нибудь неладное. Ишь как старик злоупотребляет детским безвозмездным трудом – могли бы заявить те со всем родительским переживанием.

Оказалось, нежданно-негаданно, что в этот знаменательный день Эван совершил больше дел, чем весь Совет Зонтов в его отсутствие. Этакие ковырятели в носу – подумал он, понимая, сколь скромны были их подвижки, ведь одна часть вещей лежит там, другая здесь, но как их заполучить, никто и не подумал, и пальцем не пошевелил, хотя нет, они шевелили, только не в том месте. Однако судить так строго и скоропостижно Эвану не стоило, нагнетать негатив было бесполезно, даже вредно, или как говорит Сэм – “бесполезняк”. И вообще как-то в его отсутствие все расслабились, двигались улиткообразно медленно.

Однако появление предводителя шайки, этого идейного вдохновителя, возродило в ребятах энтузиазм. Эвана встретили как выходца из тюрьмы, словно свершилось торжество невиновности. В честь Дня Рождения тому предложили конфет, которые Эван тут же отведал. В течение получаса ему пришлось изрядно покомандовать и многое рассказать, чтобы в его дальнейшее отсутствие, хотя бы материалы были приготовлены. Потом друзья подарили ему простенькие подарки: плакаты от Джефа, карточки от Сэма, игрушки от Дизи. И самое главное и запоминающееся – кулон от Анжелики, не какой-нибудь розовый девчачий, а вполне забавный, с глубоким смыслом.

Когда Эван взглянул на свои часы, то сильно испугался, а ведь он столько всего не успел им сказать, однако ему пришлось спешить. Он обернулся и помахал всем рукой. А Дизи как-то загадочно прорвало, он задумчиво, с выражением греческого философа вопросительно произнес:

– И почему люди не летают?

Глава пятая: Акробатика как причина перелома. Последние приготовления. И, я не сдамся, слышите!

По-прошествии нескольких дней, когда цветной мел намок, местами смылся с дома, и впоследствии испарился по закону круговорота воды в природе, заключенный узник с изволения родительского надзора был отпущен под подписку о невыезде, что, впрочем, Эван категорически не удостоил внимания. Ибо неудержимо желал покинуть сей оплот унылого дождя любой ценой, или хотя бы попытаться выйти за пределы города. Не описать, сколь приятно ему было ступать по знакомым мостикам, видеть стоки для воды и своеобразные стеклянные крыши, наполнять легкие чуть холодноватым воздухом с некоторой долей живительного кислорода, в общем, просто наслаждаться долгожданной свободой. Ведь впереди его ждут великие свершения, громкие неудачи, препирательства, предательства или всеобщее дружеское веселье. Неважно, что именно сулит неизвестное будущее, самое главное для него сейчас, это сообща с друзьями соорудить некий памятник невообразимого героизма духа восстающего над унынием. И прибывая в таких высоких помыслах или в таковых грезах футуролога, он раньше всех в нетерпении прибежал к знакомой нам мельнице, явился туда, где ожидала его большая неожиданная недосказанность. Вентилятор на вершине мельницы, оказывается, отныне готов и починен, осталось только испробовать его в действии, необходимо выяснить – будут ли потоки воздуха отбрасывать в сторону довольно мощный шквал ветра, тем самым сдвигая нелегкий по весу какой-либо летящий предмет. Видно как мистер Чарк и мистер Диккенс поработали на славу. “Нужно будет обязательно поблагодарить их при встрече” – подумал и решил мальчик.

Вокруг довольно сумрачно. А он мучимый любопытством, явился сюда в столь ранний час, дабы открыто порадоваться успехам своей команды, хотя веревки, доски, гвозди, горелка и баллон свалены кое-как, всё же уроки по выспрашиванию необходимых им вещей оказались не напрасны. Замысел все эти дни не стоял на месте, им осталось только собрать этот большой конструктор. Жаль только, детали не пронумерованы, и у них нет точной схемы построения. Но разве в детстве нас это когда-либо останавливало? Никогда! Оказалось что Совет Зонтов организация весьма полезная для города, действенно спасительная. Так изначально и задумывал Эван, и все остальные дети искренно верили ему, ожидая скорые перемены в их жизни. Других попыток скорей всего не будет, одно из двух: либо они полетят, либо нет. И даже если взрослые увидят летящий над городом воздушный шар, то пусть думают что это игрушка, и не более того. К тому же взрослые никогда не верят в то, что дети способны на героические подвиги.

Покуда никого поблизости нет, Эван самоуверенно решил испробовать свежую постройку, иначе говоря, захотел включить генератор и понаблюдать, что же произойдет. Понадеявшись на удачу, он взобрался наверх мельницы. Выполнил нехитрые манипуляции с машиной, размещенной прямо под окном. Отчего мельница гулко заработала. “Победа!” – внутренне выкрикнул мальчик – “Первое условие удачного полета выполнено”. Что двигало им в тот роковой момент, он даже впоследствии не удосужился выяснить. Может быть, хотел продемонстрировать самому себе, какой он смелый, или хотел проверить работоспособность конструкции, или это была простая детская любознательность. Как бы то ни было, закончилось сей действо не очень хорошо.

Сколько раз в детстве нам твердят не лезть туда, куда не надо, хотя взрослые бывают чересчур рассудительны, здесь они вполне оказываются правы на счет возможной опасности. Ведь дети не осознают ценность жизни, они не познали жизнь хотя бы в малой мере добродетели. Поэтому бывает, что столовая вилка торчит в розетке, а рядышком сидит малыш болезненно ударенный электрическим током весь в слезах, толком не понимая, как так вышло, как так получилось. Так и Эван вскоре решился поближе посмотреть на вентилятор.

Когда винт разогнался, мальчик зацепился за него краем одежды и улетел уносимый неудержимой силой потока воздуха, словно воздушный шарик. Вот только земное притяжение к несчастью никто не соизволил отменить. Он даже испугаться не успел, когда словно восторженный аэронавт, будто на карусели, соскользнул с сиденья позабыв пристегнуться ремнем безопасности, Эван рухнул на доски, смягчив падение рукой, которая уберегла ребра, но сама жертвенно покалечилась. Произошел вывих, и даже показалось, что хрустнула кость. Ему стало больно, обидно на самого себя, и как-то мерзко. Ибо ради тех увлекательных секунд ему явно не стоило ломать конечности. “Глупейшая моя затея из всех возможных и невозможных” – мысленно возопил Эван, морщась от невыносимого нытья в руке, словно его сестрички ухватились одна за локоть, другая за ладонь, и тащат в разные стороны со всей упрямой напористостью. Вставать Эван не хотел, уж слишком больно было, да и вскоре прибежала скорая помощь в виде ребят. “Где они интересно были раньше, почему не остановили меня” – здесь он уже начинал винить в своем несчастье не только себя, но и других.

События дальше развивались как в сценарии второсортного фильма: привели к доктору, полечили, перевязали, оказалось, судя по точечной боли, что у него маленькая трещинка на кости, потом последовал тяжелый разговор с родителями. Эван, безусловно, ожидал полного разгрома с их стороны, но плохая репутация мальчика и всеобщая усталость от его выходок сыграли свою оправдательную роль. Родители, расстроено вздохнув, сослались на неисправимость их сына. Его даже похвалили, за то, что он в этот раз не втянул в свою дурную затею никого из ребят, хорошо, что никто не пострадал. И вообще не было никакого смысла ругать больного, ведь тому и так плохо по собственной вине. Удрученный он сидел в медкабинете, жалея о том, что не сможет принять участие в постройке воздушного шара. “Теперь всем будет управлять проныра Сэм, значит, тот горе воздыхатель полетит с Анжеликой” – такие грустные мысли бороздили просторы души мальчика – “Зачем я только полез туда? Я больше никогда не буду изображать из себя супергероя”.